Сеньора Каренньо была вежлива, внимательна, но Бет не могла избавиться от ощущения, что она чем-то неприятна этой испанке. А при встрече с ней пришлось бы объяснять, почему она задерживается в Испании.
Бет ощутила внезапную сухость в горле, когда увидела Эрнана, шагающего к ней. Женщины в холле провожали его взглядами, но он, казалось, был абсолютно равнодушен к их вниманию. Через секунду он стоял рядом – смуглый, высокий, невероятно сексапильный, одетый в темный костюм и серую шелковую рубашку. Эрнан улыбнулся ей:
– Ты готова?
Она кивнула. Какие бы опасения ни мучили ее по поводу легкомысленного решения, изменять его было поздно.
10
– Н-ну, а что ты думаешь об этом?
Бет посмотрела на абстрактную картину и смущенно призналась:
– Ничего не понимаю. Что же это может означать?
Эрнан засмеялся:
– Да все, что пожелаешь.
– Но рисунок должен что-то означать...
Я знаю, что нужно дать волю своему воображению и не пытаться понимать все буквально, но я действительно не вижу здесь ничего – только линии и завитки.
– Что ж, тогда это просто линии и завитки.
Бет покачала головой:
– Нет, в этом должно быть что-то еще.
Эрнан посмотрел на нее удивленно:
– Почему должно?
Бет никогда не посещала выставок современных художников Испании и сейчас была очарована экспозицией картин. Многое ей очень нравилось, хотя некоторые работы, как ей казалось, значительно уступали рисункам Хуана, которые он приносил из детского сада.
Она была польщена, что Эрнан согласился взять ее на этот вернисаж, куда гости в день открытия допускались только по приглашениям. Передвижная выставка знакомила публику с молодыми испанскими живописцами. Эрнан знал многих приглашенных, но, общаясь с ними, оставался рядом с Бет в течение всего вечера. Его рука время от времени ложилась на ее талию. Он не собирался скрывать тот факт, что они являются парой.
Да, она – пара, но надолго ли? Сегодня звонила Мария и сообщила, что ее мать поправляется. Через день-другой девушка могла вернуться. Что же тогда случится? С самого начала Бет знала, что ей будет нелегко уезжать, и с каждым днем предстоящее расставание все более пугало.
Она попыталась отогнать мрачные мысли и заставила себя сложить губы в некое подобие улыбки, отвечая на вопрос Эрнана:
– Я не вижу смысла в этой картине... какой-то изюминки. Мне кажется, что в ней нет ни мысли, ни сердца; ни формы, ни содержания.
Эрнан встряхнул кубики льда в своем стакане с соком и сделал большой глоток.
– Не все, что сложно и непонятно, не имеет смысла, – спокойно сказал он. – И наоборот – то, что выглядит простым и доступным, порою кажется бессмысленным, но притягивает внимание. Первое относится к абстракционизму, второе – к примитивизму....
Господи, о чем мы говорим? О живописи? – внезапно спросила себя Бет. Или речь идет о различных взглядах на отношения между мужчиной и женщиной – таких же различных, как и их взгляды на искусство?
– Конечно, – встрепенулась она, – есть разница между простым и поверхностным. Эта картина кажется мне поверхностной.
– Потому что работа так проста?
– Нет, потому что в ней отсутствует глубина.
Глаза Эрнана выдавали его. Кажется, он над ней подсмеивался.
– Не каждый будет искать эту глубину. Некоторые люди просто полюбуются картиной, потому что она им нравится. И не могут объяснить почему.
– Может быть, некоторые...
Бет не успела договорить: к ним подошел пожилой седовласый мужчина.
– Эрнан! Рад видеть тебя. Очень хорошо, что ты смог прийти сегодня.
– Добрый вечер, Хорхе. Я всегда рад поддержать хорошее дело, ты же знаешь. – Эрнан привлек Бет к себе.– Позволь представить тебе Элизабет Харди... Хорхе Фернандес. Элизабет – мой давний друг, она будет гостить у меня несколько дней.
Бет протянула руку.
– Очень приятно.
Она поймала на себе оценивающий взгляд седовласого.
– У Эрнана хороший вкус и в том, что касается живописи, и в том, что касается женщин. Мне очень приятно с вами познакомиться.
– Пожалуйста, называйте меня Бет, – предложила она.
– Сеньорита не одобряет мой вкус в том, что касается картин, – сухо сказал Эрнан.– Мне понравилось вот это полотно, а она считает, что здесь не хватает глубины.
– Это просто мое частное мнение. Я плохо разбираюсь в живописи, – запротестовала Бет.
Фернандес посмотрел на картину.
– Честно говоря, я согласен с вами, только не выдавайте, что я так сказал, – пробормотал он и обратился к Эрнану: – Друг мой, я хотел бы отвлечь тебя от спутницы. Сеньору Мореньо нужна кое-какая информация. Мы не могли бы подойти к нему и переговорить? Он только что приехал из Мадрида.
– Ты не возражаешь? – обратился Эрнан к Бет. – Я отойду на несколько минут.
Она покачала головой.
– Конечно нет. Я посмотрю пока андалусских художников.
Мужчины направились в противоположный конец зала, а Бет кто-то окликнул по имени.
Она обернулась и увидела перед собой Хелен Харди, глядящую на нее с изумлением.
– Хеллоу, Бет! Я не ожидала увидеть вас здесь... думала, что вы уже вернулись в Штаты.
– Здравствуйте, – искренне обрадовалась Бет встрече со знакомым человеком.– Как хорошо, что я вас встретила. Не знала, что вы будете сегодня здесь.
– Я же работаю с туристами со всего мира – нам дают пригласительные на подобные выставки, – объяснила Хелен.– Я не всегда на них хожу, но эта мне показалась очень интересной. Так скажите мне, почему вы все еще в Испании?
– Я решила остаться на несколько дней после того, как закончились курсы.
– Одна?
– Нет, не совсем.– Бет почувствовала, как ее щеки розовеют.– Я остановилась... у друга.
– А этот друг, случайно, не Эрнан Дуарес? Я видела вас вместе.
– Да. Вы знаете его?
– Я слышала о нем. Он один из выдающихся бизнесменов города, известный покровитель искусств. Естественно, что в отелях, где мы останавливаемся с туристами, его имя постоянно на слуху. Я не знала, что вы знакомы.
– Мы познакомились, когда я приехала в Малагу пять лет назад. Потом... потеряли друг друга из виду, а на прошлой неделе снова встретились. Оказалось, что он владелец гостиницы, в которой я остановилась.
– А, так вы все еще живете в гостинице?
Бет покраснела еще сильнее и торопливо объяснила:
– Нет, я остановилась в доме Дуареса в Сан-Рокесе. Присматриваю за его сыном, пока няня в отъезде.
– Понятно, – сказала Хелен таким тоном, что Бет стало ясно – ничего ей не понятно.
– Это ненадолго. Я улетаю в Штаты через пару дней. – Она тяжело вздохнула при мысли о скором расставании с Эрнаном.
Хелен нахмурилась, разглядывая ее.
– Бог мой! Что с вами? У вас какие-то проблемы с вашим возвращением?
.Бет чересчур энергично замотала головой.
– Нет-нет, никаких проблем. Действительно, никаких проблем.
Внезапно ее охватила такая слабость, что, казалось, она упадет в обморок.
– Не слишком ли здесь душно? Пойдемте на' воздух, – поспешила на выручку Хелен.
Через минуту они стояли на маленьком балкончике. Бет хваталась за деревянные перила, как будто от этого зависела вся ее жизнь.
– Вам лучше?
– Гораздо лучше, спасибо. В какой-то момент мне показалось, что я теряю сознание. Со мной такого еще никогда не было.
– Наверное, потому, что раньше вы не были влюблены, – доброжелательно заметила Хелен.
Глаза Бет широко раскрылись.
– А при чем здесь любовь? Я ни в кого не влюблена.
– Да? Тогда мне нужны очки. Я никогда еще не видела женщину, настолько похожую на влюбленную. Особенно когда вы улыбались Дуаресу, – спокойно сказала Хелен.
У Бет закружилась голова. Хелен не права. Абсолютно не права.
– Я повторяю, что не люблю Дуареса. Я бы не смогла себе позволить полюбить его, – лихорадочно отбивалась она.
Хелен покачала головой.
– Любовь не нуждается в разрешении – она просто приходит, и все. Поверьте, если бы это было не так, жизнь стала бы протокольно скучной и пресной. Очень долгое время я отказывалась от близких отношений с вашим отцом, потому что считала, что это неэтично, даже безнравственно. И все же я не устояла и полюбила его.
Бет сдержала протест, готовый сорваться с ее губ. Внезапно она поняла, что Хелен права. Зачем обманываться, пытаясь убедить себя в том, что связь с Эрнаном касается лишь ее тела и разума, а сердце находится в безопасности? Ох, нет – еще в какой опасности! Она отдала его испанцу пять лет назад и никогда по-настоящему не могла востребовать обратно.
Какая ты глупая, горько выговаривала она самой себе. Ты любишь его, ты знаешь, что это так. Вот почему мысль о том, что ты снова теряешь его, так ужасна для тебя.
Хелен смотрела на нее с беспокойством.
– Я права, не так ли? Вы действительно его любите? – И когда Бет безмолвно кивнула, Хелен добавила:j– Я не хочу соваться в чужие дела, моя милая, но почему это делает вас столь очевидно несчастной?
Над ними было ночное андалусское небо, усеянное миллионами звезд. Бет смотрела на них, и ей хотелось снова стать маленькой и верить в то, что, глядя на звезды, можно загадывать желания, которые обязательно сбудутся. Она закрыла глаза и в отчаянии уронила голову на грудь, сознавая, что ее мечты никогда не сбудутся.
– Эрнан не любит меня.
Эта сухая констатация факта прозвучала безжалостно для нее самой, но она знала, что это правда. Бет мысленно вернулась к разговору с Эрнаном о живописи. Простая и доступная – так он отозвался о картине, но и отношения с женщинами он хотел бы иметь только такие. Он любил свою жену, женился на любимой, но брак был неудачным. У него нет ни малейшего намерения влюбиться вновь.
– Как вы можете быть уверены в этом? Вы спрашивали его?
Бет уныло покачала головой.
– Мне и не нужно. Я знаю, что он чувствует.
– Вы не можете этого знать, раз не пытались объясниться с ним, – мягко поучала Хелен. – Мы не должны строить предположения о том, что думают другие люди.
– Это не просто предположение, – решительно сказала Бет.– Эрнан дал мне это понять с самого начала – он не заинтересован в длительных отношениях.
– Люди часто говорят все что угодно, а потом передумывают. Почему вы уверены, что его чувства не изменились?
Крошечный огонек надежды зажегся в душе Бет.
– Вы считаете, есть шанс, что он мог передумать?
Хелен криво улыбнулась.
– Я не знаю ответа на этот вопрос... но уверена, что и вы не узнаете, пока не спросите Эрнана. Кроме того, разве у вас есть выбор? Если вы вернетесь в Америку, не выяснив отношений с ним, то будете очень сожалеть об этом. Вспомните своего отца. Он все время хотел поговорить с вами о причинах своего ухода, но почему-то откладывал и откладывал... а потом умер, и было слишком поздно... для вас и для него.
Да, пожалуй, это правда. Не объяснилась с отцом – и потеряла его. А пять лет назад лишилась и еще одного любимого человека, не решившись добиться встречи с ним. И все из-за своей мнительности – дескать, ее отвергли. Не стоит повторять эту ошибку в третий раз.
– Спросить Эрнана? Да он будет взбешен, – беспокойно проговорила Бет.
– Может быть, и так, – согласилась Хелен. – Но если это произойдет, вы по крайней мере будете все знать. Это лучше, чем до конца жизни истязать себя и гадать: а что было бы, если бы хватило смелости поговорить с ним.
Бет тягостно вздохнула.
– Да, наверное, вы правы.
– Конечно, права, – уверенно сказала Хелен.– Не надо жить, сожалея, Элизабет. Сожаления делают жизнь горше.
Советы Хелен все еще звучали в ушах Бет, когда на следующий вечер она с Эрнаном отправилась купаться в бассейне. Вчера ночью после выставки и сегодня утром она намеревалась поговорить с ним, но почему-то никак не подворачивался подходящий момент. А теперь ее время истекало. Мария должна приехать завтра. Если не объясниться сейчас, то не останется никаких надежд.
Было поздно, около десяти часов. Хуан спал. Он быстро заснул, и экономка обещала подежурить, поскольку у нее еще оставалась какая-то работа по дому.
Вечер был теплый и душный, а вода – удивительно прохладной. Бет нырнула в большой овальный бассейн. Она устремилась к противоположному бортику быстрым кролем. Рядом плыл Эрнан, рассекая воду красивыми, четкими движениями сильных рук.
– Как насчет соревнования? – спросил он, остановившись у бортика и поджидая Бет.
– Нет уж, – фыркнула она, – ты же легко меня обгонишь.
– Я могу дать тебе фору.
– Да? Когда я проплыву девять десятых длины бассейна?– насмешливо спросила Бет.– Кроме того... что мне за это будет?
– Я не знал, что тебя нужно подкупать, но думаю, найду, как вознаградить.
– Хорошо, готовься, – согласилась она и еще до того, как Эрнан ответил, устремилась вперед.
Ей удалось плыть в отрыве какую-то часть дистанции. Он настиг ее и легко обошел. Они вылезли из бассейна.
– Поздравляю, – улыбнулась Бет.– Хотя я же говорила, что ты победишь.
– Могу ли я теперь потребовать свой приз?
– Какой приз?
– Вот этот. – Эрнан притянул к себе мокрое, прохладное тело Бет и прижался ртом к ее губам.
– Существует ли вообще что-нибудь, что ты делаешь плохо? – пробормотала она, вырываясь из объятий.
Эрнан криво усмехнулся:
– Я достиг того возраста, когда делают только то, что хорошо получается.
– Да, я пока не обнаружила ни одного промаха, – не удержалась от комплимента Бет.
– Пожила бы со мной дольше, обнаружила бы.
У Бет сперло дыхание. Она почувствовала себя так, будто балансирует над пропастью. Что он имеет в виду? Уж не хочет ли, чтобы она осталась жить с ним? У нее появился шанс прямо сейчас поговорить с Эрнаном об их будущем. Он дал прекрасную зацепку. Надо только набраться храбрости и...
– Это поправимо, – решилась она начать разговор.
– Что?
Бет положила руку на его грудь, чувствуя ровное биение сердца.
– Я не спешу возвращаться в Штаты. Могла бы остаться здесь... с тобой.
– Нет! – Короткий ответ прозвучал настолько резко, что рука Бет упала с груди, будто обожженная.– Мне казалось, мы договорились, что ты остаешься только до приезда Марии.
Бет опустила голову, потрясенная такой откровенной непреклонностью.
– Конечно, мы договорились, но ведь ты мог изменить свое решение. Я думала, тебе нужно, чтобы я осталась с тобой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17