– Ты, наверное, еще ничего не слышала о нем.
– А что он натворил?
– Этот человек недавно женился. И представь себе, на ком! Он взял в жены воровку!
– Воровку? – с недоумением переспросила Джесси. – А-а! Ты, наверное, имеешь в виду, что он женился на бывшей каторжанке!
– Просто возмутительно, ты согласна? – Харрисон неправильно истолковал реакцию Джесси и решил, что она осуждает Рассела. – Как окружной судья я принял меры и лишил его всех слуг из числа каторжников. Рассел страшно возмущался моими действиями.
– О, Харрисон, как ты мог! – ахнула Джесси. – Ведь его имение может прийти в упадок и он разорится!
Харрисон зло усмехнулся.
– Расселу следовало прежде думать, а потом уже поступать столь опрометчивым образом! Его женитьба – полное безумие. И потом, не забывай, Джесмонд, я всего лишь стою на страже закона и выполняю его предписания.
Харрисон прав. По закону землевладелец терял право использовать в своих имениях труд каторжников в ряде случаев – в частности, при вступлении в брак с бывшим осужденным. Но Джесси не нравилось, что Харрисон нисколько не сочувствовал Расселу. Харрисон не допускал мысли о том, что бывшие каторжники могут получить равные права с состоятельными людьми, облеченными властью и имеющими вес в обществе.
– Слава Богу, Рассел не додумался привести сюда свою жену, – проговорил он, поправляя свои белоснежные манжеты. – Думаю, твоя мать позаботилась о том, чтобы он явился один. Ну и друзья у твоего брата!
Наблюдая за Харрисоном, Джесси думала, что ее жених очень похож на Беатрис. Мать, должно быть, поддалась на уговоры Уоррика и разрешила ему пригласить Рассела, но при условии, что нога его жены не ступит на землю Корбеттов.
Прислонившись к колонне, Джесси взглянула на прогуливавшихся по саду гостей.
– В Новом Южном Уэльсе, – заметила она, – бывшие преступники часто поступают на службу в дома и имения, и им разрешают жениться и выходить замуж. На самом деле отбывающие там наказание люди вступают в брак еще до истечения срока каторги.
– Да, но здесь не Новый Южный Уэльс. Слава Богу, мы живем на Тасмании, и здесь царят более строгие порядки. Так о чем ты хотела поговорить со мной, Джесмонд?
Джесси взглянула на жениха и вдруг поняла, что не сможет говорить с ним сейчас о свадьбе. Ее охватила паника. Джесси хотелось повернуться и убежать, но она не могла тронуться с места. Разве она способна покинуть вежливого уравновешенного Харрисона, скрыться от гостей матери, спрятаться от сладких звуков скрипки, на которой играл Галлахер?
– Джесмонд, что с тобой? – удивился Харрисон.
Сделав над собой усилие, Джесси улыбнулась:
– Давай сыграем в крокет.
На закате, когда в долине легли длинные тени, толпа гостей начала редеть. Джесси и Уоррик нашли время сыграть в крокет с Харрисоном и Филиппой.
– Ты неправильно делаешь удар, – горячился Уоррик, обращаясь к Филиппе. – Будь внимательнее!
Он быстро подошел к девушке и, обняв ее сзади, стал показывать, как надо делать замах деревянным молотком. Джесси украдкой бросила взгляд на хозяйственный двор, где стоял барак каторжников. Галлахер уже успел переодеться и теперь помогал гостям рассаживаться по экипажам и коляскам. Взглянув снова на Филиппу и брата, Джесси заметила, что Филиппа стоит ни жива ни мертва, затаив дыхание.
Да она, оказывается, влюблена в Уоррика! – удивленно подумала Джесси, наблюдая за молодыми людьми. Уоррик раздраженным тоном нетерпеливо учил Филиппу правильно держать молоток и делать замах, не замечая, какое впечатление производят на девушку его дружеские объятия. Глядя на залитое румянцем лицо Филиппы, Джесси вспоминала, как ее подруга в детстве поднимала паруса и пыталась править лодкой, когда Уоррик брал ее с собой в море. Филиппа ходила за ним по пятам, словно верная собака, носила его удочки, когда он шел на рыбалку, или подстреленных уток, когда он возвращался с охоты. Уже тогда, в детстве, она любила его, но никто не замечал ее чувства, потому что Филиппа как юная, хорошо воспитанная леди умела скрывать свое отношение к Уоррику.
Джесси внимательнее пригляделась к ним обоим. Уоррик выглядел беззаботным и ничего не подозревающим. А Филиппа, как всегда, блистала хорошими манерами и вела себя безупречно. Джесси удалось лишь один раз поймать ее страстный взгляд, обращенный на Уоррика, когда Харрисон пошутил и Уоррик, запрокинув голову, звонко рассмеялся. Его глаза искрились весельем, прядь белокурых, небрежно зачесанных назад волос упала на лоб. Джесси поняла, как сильно страдает Филиппа, и у нее сжалось сердце.
Джесси отвернулась. Она не понимала, как можно было так долго не замечать тех чувств, которые Филиппа испытывала к Уоррику. Возможно, причина состоит в том, что человек замечает чувства других лишь после того, как испытает их сам.
Поздно вечером Джесси отправилась на поиски брата и нашла его в бильярдной, он ходил с кием вокруг стола.
– Ты еще не спишь, Джесс? – рассеянно спросил Уоррик, склонившись над покрытым сукном столом и примериваясь, чтобы сделать очередной удар по шару.
В бильярдной горели лишь свечи в настенных канделябрах и царил полумрак. Джесси остановилась на пороге, она не могла разглядеть выражение глаз Уоррика, скрытых в тени. Он ударил кием по белому шару, тот стукнулся о красный, и последний скатился прямиком в лузу.
– Ты заработал три очка, – с улыбкой констатировала Джесси.
– Хочешь сыграть? – спросил Уоррик.
Она покачала головой.
– Я хотела кое о чем попросить тебя. – Джесси подошла к бильярдному столу. – Я решила устроить на следующей неделе небольшой пикник и пригласить Филиппу и Харрисона. – Джесси запнулась. – Может, ты тоже примешь участие?
Уоррик выпрямился и взял мел.
– Ты пытаешься сыграть роль сводни? – осведомился он.
Джесси рассмеялась.
– Конечно, нет.
– Поверь мне, если так, то ты впустую тратишь время. Я не намерен жениться на мисс Филиппе Тейт.
И Уоррик вновь нанес удар по шару. Джесси скрестила руки на груди. Она еще не сняла свое вечернее платье из изумрудно-зеленого атласа.
– А ты когда-нибудь задумывался о том, какие чувства испытывает к тебе Филиппа?
На губах Уоррика заиграла улыбка, но его глаза хранили серьезное выражение.
– О чем тут думать? Филиппа Тейт – истинная англичанка, воспитанная в лучших традициях нашей культуры. Она всегда поступает так, как того требуют правила приличия, принятые в обществе.
– Мне кажется, ты недооцениваешь глубины ее чувств к тебе.
– Не преувеличивай! – воскликнул Уоррик и снова склонился над столом. – Впрочем, я не сомневаюсь, что она по-своему привязана ко мне. Я тоже с нежностью отношусь к ней. Она всегда мне нравилась, ты знаешь. Но она не та женщина, которую я смог бы полюбить. Филиппа слишком правильная, слишком сдержанная, слишком предсказуемая.
– И ты уверен, что хорошо знаешь ее?
Уоррик самодовольно усмехнулся.
– Конечно. В том-то и проблема. Я слишком хорошо ее знаю. Разве можно жениться на женщине, в которой для тебя нет новизны, потому что ты знаком с ней всю свою жизнь? В отношениях двух любящих сердец должна заключаться какая-то тайна, элемент неизвестности, загадка.
Уоррик ударил по шару, промахнулся и тихо чертыхнулся с раздраженным видом.
– Филиппа для меня столь же привычна, как сапоги, которые я надеваю каждый день, – продолжал он. – Не могу же я влюбиться в свою обувь! Она совершенно не будит мое воображение!
Уоррик обошел вокруг стола, изучая расположение шаров.
– Неужели ты думаешь, что любовь основывается на чувстве волнения и тайне? – спросила Джесси.
Уоррик бросил на сестру хмурый взгляд через плечо.
– А ты думаешь иначе?
Подняв голову, Джесси взглянула на лепнину на потолке.
– Я думаю, что любовь основывается на взаимопонимании. Когда любишь, чувствуешь себя комфортно с любимым человеком и понимаешь, что он – твоя вторая половинка.
– А что делать со страстью?
– А ты когда-нибудь занимался любовью с женщиной? – спросила Джесси, все еще рассматривая потолок. Она стеснялась взглянуть на брата, задавая подобный вопрос.
Уоррик засопел.
– Что за вопросы, сестренка… – смущенно пробормотал он.
Джесси взглянула в его бледное ангелоподобное лицо.
– Так занимался или нет?
– Да, занимался.
– И что ты при этом чувствовал?
Уоррик нетерпеливым движением руки убрал волосы со лба. Джесси знала, что таким жестом он выражал раздражение. Пряча глаза от сестры, он чувствовал неловкость.
– Послушай, Джесси, мне кажется, будет лучше, если ты задашь свой вопрос маме.
– Я знаю, что думает мама. Она считает, что исполнение супружеского долга ничего, кроме отвращения, у женщины вызвать не может. По ее мнению, женщина в браке вынуждена терпеть ласки мужа.
Взяв кий, Уоррик снова склонился над столом, целясь в шар.
– Не все женщины так считают, – заметил он. – И не у всех близость с мужчинами вызывает отвращение.
– Но ты так и не описал мне своих чувств во время занятия любовью. Скажи, с чем их можно сравнить?
– С чем сравнить? Пожалуй, с едой. Представь себе, что ты страшно хочешь есть и тебе не терпится утолить свой голод. Или… – он лукаво улыбнулся, – ты предвкушаешь роскошный пир и ждешь, когда перед тобой выставят лакомства. Самое главное здесь те чувства, которые ты испытываешь к человеку, с которым занимаешься любовью.
– Ты хочешь сказать, что главное – это любовь?
Уоррик пожал плечами:
– Любовь или страсть, не знаю… Говорят, что любовь и страсть – разные вещи, но я не вижу разницы.
Обойдя стол, он подошел к сестре и посмотрел ей в глаза.
– Я знаю, что тебя тревожит, – продолжал Уоррик. – Ты поняла, что не испытываешь к Харрисону ни любви, ни страсти, не так ли?
Джесси кивнула и потупила взор. Уоррик погладил сестру по щеке.
– Что ты теперь собираешься делать? – тихо спросил он. От него пахло бренди и сигарами.
– Я не знаю.
Он поднял ее опущенную голову за подбородок.
– Я приму участие в пикнике, который ты устраиваешь.
Джесси улыбнулась.
На следующий день Лукас явился на лужайку сада с молотком и топором, чтобы снести установленные здесь навесы для гостей. Солнце сильно припекало. Он уже начал работу, когда к нему тихо подошла Джесси.
Лукас поднял глаза и увидел ее в темно-синем платье с белым воротником, пышными рукавами, собранными на запястьях и украшенными отделкой в виде белой полоски.
– Зачем вы подошли так близко, мисс Корбетт, – грубоватым тоном произнес он, – вы можете получить травму.
Но Джесси и не подумала уходить. Лукас окинул Джесси внимательным взглядом с ног, обутых в темно-синие ботинки, до головы, на которой красовалась изящная соломенная шляпка. Наряд очень шел Джесси.
– Я хочу прогуляться верхом, – заявила она.
– Но ваше платье не годится для такой прогулки, – возразил Лукас.
– Мне недолго переодеться.
Лукас отвернулся и снова принялся за работу.
– Я занят, – проговорил он, не глядя на девушку.
Она обошла вокруг опорного столба, который он сносил, и остановилась напротив Лукаса. На него пахнуло ароматом лаванды. Темно-синяя накрахмаленная юбка Джесси шелестела при каждом ее движении, покачиваясь вокруг бедер.
– Я уже сказала Уоррику, чтобы он поручил эту работу кому-нибудь другому, – довела она до его сведения.
Лукас, выпрямившись, посмотрел на нее.
– И куда вы собрались ехать?
Она кокетливо наклонила голову, и поля шляпки отбросили на ее лицо густую тень. У Лукаса перехватило дыхание.
– Я хочу вам кое-что показать, – прозвучал игривым тоном ее ответ.
– Значит, вы не желаете следовать моему совету и держаться от меня подальше, – холодно заметил Лукас.
– Сначала я действительно хотела принять ваш мудрый совет во внимание, но потом передумала.
Мягкий овал ее лица, пухлые губы, вздымающаяся грудь сводили Лукаса с ума.
– Вы шутите с огнем, – пробормотал он. – И можете пожалеть о своем решении.
На губах Джесси появилась пленительная улыбка. Сердце Лукаса учащенно забилось.
– Да, я знаю.
Глава 24
Чайки кружились над морем, и их пронзительные крики смешивались с грохотом разбивавшихся о камни волн. Солнце ярко светило, слепя глаза. Пенистый прибой рокотал внизу под утесом, в трехстах футах от всадников.
Лукас остановил коня на краю поросшего травой утеса и, прищурившись от сильно бившего в глаза солнца, взглянул на небольшую бухту, раскинувшуюся внизу под обрывом. Искрящиеся волны лениво накатывали на песок.
Джесмонд Корбетт остановилась на своей вороной кобыле за спиной Лукаса.
– Красиво, правда? – спросила она, глядя на простиравшиеся перед ними морские просторы.
Одной рукой она придерживала свой цилиндр, который носила вместе с амазонкой. От мужского он отличался тем, что имел сзади вуаль, развевавшуюся на ветру за спиной всадницы. Ее новое платье для верховой езды, сшитое из черной шерсти, с широкими манжетами и двумя рядами медных пуговиц, походило на военный мундир. Из-под воротничка наружу выбивалось жабо кремового цвета.
– Мы приехали сюда, чтобы любоваться красотами природы? – грубоватым тоном спросил Лукас и, спрыгнув на землю, поспешно подошел к Джесси, чтобы помочь ей спешиться.
Джесси покачала головой, все еще придерживая шляпу. На вершине утеса дул порывистый ветер. Яркое солнце освещало прекрасные черты ее лица. У Лукаса перехватило дыхание. Джесси сегодня удивительно хороша.
– Нет, мы еще не достигли цели нашего путешествия, – промолвила она. – То, что я хотела вам показать, находится у основания утеса.
– Значит, нам предстоит еще спускаться вниз по крутому откосу?
Он протянул к ней руки, и Джесси оперлась о его плечи. Лукас подхватил ее за талию, и девушка легко соскользнула вниз.
– Надеюсь, вы сумеете спуститься с утеса, мистер Галлахер? Или вы боитесь высоты?
В объятиях Лукаса она чувствовала себя счастливой. Лукас же понял, какой опасный момент он переживает. Ощущая в своих руках ее теплое женственное тело, манившее и сулившее наслаждение, трудно не наделать глупостей. Но он сумел преодолеть искушение.
– Вы ищете неприятностей на свою голову, – проворчал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44