— Мне очень жаль, — начал он, чувствуя, к своему удивлению, что действительно переживает по поводу случившегося. — Я узнал обо всем менее часа назад.
Она стояла молча. По выражению ее лица Люсьен понял, что она едва сдерживается, чтобы не заплакать. Сзади, над камином, висел ее портрет, написанный, несомненно, в те времена, когда она была счастлива. Художник сумел уловить и нежный рисунок ее губ, и сияние голубых глаз, и изящный наклон головы.
— Зачем вы пришли? — спросила Серина.
— Сегодня утром меня навестил мистер Хиггинс, — сказал Люсьен. — Он принес мне письмо, которое ваш муж написал на прошлой неделе.
Дрожащими пальцами Серина взяла протянутое ей письмо и начала читать. Затаив дыхание, Люсьен следил за ней, думая о том, будет ли это послание неожиданным для нее. Она дочитала, но все еще избегала встречаться с ним взглядом.
— Итак, — сказал он, — что все это значит?
Она быстро заморгала, чтобы не заплакать, но несколько слезинок все же скатились по ее щекам.
— Я прошу прощения… Мне очень жаль… Сайрес не должен был…
— Не должен был что? — спросил он, стараясь, чтобы тон, которым он произнес этот вопрос, не казался слишком настойчивым.
Она отвернулась. Он догадался, что она плачет.
— Ему не нужно было обращаться к вам и возлагать на ваши плечи ответственность за мое благополучие.
— Но он сделал это, потому что знал о наших отношениях, не так ли?
Серина кивнула, не поворачиваясь.
Люсьен смотрел, как ее плечи содрогаются от почти беззвучных рыданий, и больше не мог сдерживать свои чувства. Несомненно, она заслуживала хоть немного участия. Да, она обманула мужа, но, совершенно очевидно, он не был ей безразличен.
Он отставил трость в сторону и подошел к Серине. Что она станет делать, если он к ней прикоснется? Он остановился, боясь испугать ее, но потом осторожно положил руки ей на плечи. Она немного напряглась, но не оттолкнула его. Люсьен медленно повернул ее к себе и прижал к своей груди. Она молча приняла его объятия, прильнула к нему и громко разрыдалась.
Никаких причитаний, никаких жалоб, чтобы добиться сочувствия. Она вела себя совсем не так, как Равенна. На его груди она находила успокоение и возможность хоть немного облегчить свое горе.
«Господи, — подумал Люсьен, — какое наслаждение просто сжимать ее в объятиях!» Он чувствовал, что именно об этом мечтал все дни, которые провел в разлуке с ней. Видя ее искреннее горе, он был готов забыть о том, что она изменяла мужу.
Был готов, но не мог. Он ласково провел рукой по ее влажной от слез щеке.
— Как он узнал о нас?
Она вздохнула и вытерла глаза носовым платком, точной копией того, что лежал в кармане его плаща.
— Он слышал, как мы разговаривали в библиотеке у Эддингтонов.
Люсьен мысленно выругался про себя.
— Он сильно рассердился?
Серина покачала головой:
— Нет, совсем нет.
Он нахмурился, пытаясь понять, как такое может быть.
— И что он сказал?
— Совсем немного. Только на прошлой неделе он признался мне, что знает о нас.
Именно в то время герцог Уоррингтон переписал свое завещание. Простое совпадение? Скорее всего нет. Судя по тому, что Люсьен знал о Сайресе, герцог Уоррингтон не относился к людям, которые допускают, чтобы что-то в их жизни происходило по простому совпадению.
— Вы знаете, почему он так долго не говорил об этом?
Она посмотрела на него и высвободилась из его объятий.
— Он собирал о вас сведения.
— Что?! — воскликнул Люсьен. — Собирал обо мне сведения? Да какого черта! Почему он просто не вызвал меня на дуэль?
— Сайрес ненавидел жестокость и не хотел дуэли, — ответила она, пожимая плечами. — Я же сказала, что он не рассердился.
— Тогда почему он прислал мне это письмо?
Она снова посмотрела на него и принялась ходить по кабинету быстрыми шагами.
— Думаю, лорд Дейнридж, вам лучше сесть.
Сесть? Она хочет сообщить ему неприятные новости? Он медленно опустился на диван, стоявший перед камином.
Серина вздохнула и сказала:
— Сайрес полагал, хотя и ошибочно, что в результате нашей связи ответственность за мою безопасность ляжет на вас. Он собирал о вас информацию, чтобы убедиться, что вы подойдете на роль моего защитника.
— И каков был его вердикт? — напряженно спросил Люсьен.
Серина опустила глаза.
— Он остался доволен, но вас это не должно беспокоить. Я не прошу вас о защите и сама могу о себе позаботиться.
Люсьен вопросительно поднял бровь.
— А что это за опасность, о которой ваш муж упомянул с такой тревогой? Я не понимаю, как вам могут угрожать разбойники с большой дороги.
— Это не имеет значения, — сказала она, нервно сжимая руки. — Сайрес очень заботился обо мне, пожалуй, даже слишком. Часто все опасности, которые мне угрожали, существовали лишь в его воображении.
Люсьен не доверил ни единому ее слову. Уоррингтон не стал бы писать это письмо и просить его заботиться о Серине только из-за воображаемых опасностей. Этот человек был слишком рассудителен, чтобы поддаваться эмоциям.
И Уоррингтона убили. Вопрос состоял в том, что скрывала от него Серина.
— Может быть, пришло время рассказать правду? — спросил Люсьен тоном, не терпящим возражений.
Она молчала, и он продолжал:
— Либо вы расскажете мне, либо я выясню все сам. Выбирайте.
— Сайрес послал это письмо по ошибке, — сказала она, в отчаянии заламывая руки. — Оно не имеет никакого смысла.
Люсьен рывком поднялся с дивана, не обращая внимания на резкую боль в колене.
— Нет, это письмо имеет смысл, черт побери! И я желаю знать, какой именно.
— Не смейте так со мной разговаривать! Я леди, что бы вы обо мне ни думали.
— Я буду говорить все, что мне захочется, — процедил он сквозь зубы, — чтобы, черт возьми, выбить из вас правду. — Он схватил ее за руку. — Я хочу знать, действительно ли вам угрожает какая-то опасность?
— Вы не имеете на это права!
— Я сам решаю, на что имею право.
Она высвободила свою руку и отошла от него.
— Хорошо. Опасность, о которой писал Сайрес, исходит не от разбойников. Опасен тот, кто нанял убийц. — Она замолчала, словно решая, стоит ли продолжать. Люсьен терпеливо ждал. — У моего мужа нет прямого наследника. Единственный, кто может унаследовать его владения, — это его племянник Алистер, бывший граф Марсден.
Услышав это имя, Люсьен вспомнил, что в свете говорили об Алистере как о промотавшемся игроке и пьянице. Кредиторы графа уже давно потеряли всякое терпение и перешли от слов к физическим угрозам.
— Если вы знаете этого человека, то представляете, какое это бремя для семьи Уоррингтонов, — сказала Серина.
— Да, я кое-что слышал о нем.
— Я считаю, что это Алистер нанял убийц, чтобы завладеть наследством моего мужа.
Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Понимает ли она, насколько серьезны ее обвинения? Ее нервное состояние свидетельствовало о том, что она старалась скрыть от него свой испуг.
Серина снова вздохнула, пытаясь собраться с силами, и сказала:
— У меня есть все основания полагать, что как только будет прочитано завещание моего мужа, Алистер захочет и моей смерти.
Глава 11
Надеясь, что у нее будет время немного прийти в себя, Серина приехала в адвокатскую контору в Сити на двадцать минут раньше назначенного срока. Но когда мистер Хиггинс провел ее в тесное помещение, тускло освещенное свечами, она увидела там Алистера.
Клерк принес ей стул.
— Ваша светлость, где вам угодно сесть?
Серина указала на угол, противоположный тому месту, где сидел Алистер. Клерк поставил стул и ушел, оставив ее один на один с племянником мужа. Герцогиня старалась смотреть прямо перед собой на заставленные коробками полки, чтобы не видеть развалившегося на своем стуле Алистера, который вдруг громко захохотал.
— Что случилось, ваша светлость? — насмешливо спросил он. — Вам не нравится, что меня теперь тоже будут называть «ваша светлость»?
Она нехотя посмотрела на него. Больше всего ей хотелось встать, взять свой стул и со всей силы ударить им убийцу.
— Меня не волнует ничто, имеющее отношение к вам, — медленно произнесла она.
— Теперь все, что имеет ко мне отношение, будет вас волновать. Отныне вы находитесь под моей опекой, — резко сказал он. — Хотите снова увидеть замок Уоррингтон?
Серина сжала кулаки. Она очень любила Суссекс, тихую деревню рядом с замком, ее жителей. И этот ублюдок знал об этом.
— Я знаю, как вам хочется снова вернуться к этой груде камней, но я вам не позволю сделать это. Я вам это запрещаю, сиятельная сучка!
Он поднялся со своего стула, чтобы она увидела его. Когда леди Уоррингтон отвернулась, он схватил ее за руку.
— Ты слышишь меня? — почти кричал он. — Двери замка больше никогда не откроются для тебя!
Он приблизился к ней почти вплотную.
— Я знаю твою породу. Ты просто шлюха, которая охотится за богатством и высоким положением. Ты — дрянь, которая вышла замуж за денежный мешок. А как насчет супружеского долга? Ты его выполняла? Наверняка — да. И ненавидела каждую секунду, которую проводила в постели старика, годящегося быть твоим дедом. Он хотел наследника, но у него ничего не получилось! — Алистер снова рассмеялся. — Теперь все принадлежит мне.
Он замолчал, глядя на нее своими холодными как лед глазами.
— Хотя ты можешь выбрать мою постель. Я готов утешить тебя в любую минуту. Интересно, сколько крови твоей матери течет в твоих жилах? Что ты молчишь?
Гнев клокотал в душе Серины. Она повернулась и со всей силы залепила Алистеру такую пощечину, что сама испугалась своей ярости.
— Этот ответ тебя удовлетворит?!
Алистер отпрянул, схватившись за щеку.
— Ты пожалеешь об этом! Ты будешь в моей постели. И сделаешь это с радостью, если хочешь снова увидеть замок Уоррингтон.
Серина едва удержалась от того, чтобы не плюнуть ему в лицо.
— Скорее настанет Судный день, чем ты прикоснешься ко мне!
Прежде чем Алистер успел ответить, Хиггинс открыл дверь и внес в комнату еще один стул. Граф Марсден вернулся на свое место.
В этот момент в комнату вошел Люсьен. Он внимательно посмотрел на Серину, потом на Алистера. Леди Уоррингтон нервно сглотнула, понимая, что он не сможет не заметить отпечатка ее ладони на щеке Алистера. Люсьен молча взял стул из рук клерка и поставил его между Сериной и графом. Он сел, полностью закрывая ее от него.
— Кто он такой и какого черта здесь делает? — спросил Алистер.
— Лорд Дейнридж находится здесь по просьбе вашего дяди, — ответил Хиггинс.
Граф Марсден подозрительно взглянул на Люсьена, по ничего не сказал.
— Можно начинать? — поинтересовался Хиггинс, глядя на всех поверх очков.
— Давно пора, — буркнул Алистер.
Серина сложила руки на коленях. Она повернулась так, чтобы Люсьен не попадал в поле ее зрения.
Всю неделю она старалась не думать о денежных делах Сайреса и о том, как они могут коснуться ее. Она знала, что он не оставит ее без средств к существованию, но замок Уоррингтон теперь навсегда будет для нее потерян. Алистер считал его грудой камней. Боже правый, при таком отношении он не станет тратить деньги на поддержание его в хорошем состоянии. Пройдет не так много времени, думала она, и замок действительно развалится. И она бессильна этому помешать.
Тем временем мистер Хиггинс занял свое место за письменным столом, откашлялся и протер очки.
— Прежде чем начать, — сказал он с явным неодобрением в голосе, — хочу заметить, что леди Уоррингтон приглашена сюда по личному распоряжению его светлости. Я прошу у вас прощения, — сказал он, обращаясь к Серине, — но вы, несомненно, знаете, как необычно, что при чтении завещания присутствует женщина, не важно, является она женой или нет. — Поскольку Серина никак не прореагировала на эти слева, он продолжил: — Однако я должен уважать просьбу его светлости.
— Разумеется, должны. А теперь к делу, — нетерпеливо пробормотал Алистер.
Мистер Хиггинс бросил на него быстрый взгляд.
— Да, конечно. Так как завещание является весьма объемным документом, я вкратце доведу до вас его содержание. После чтения вы сможете ознакомиться с ним лично. Итак, во-первых, его светлость завещает по пять тысяч фунтов каждому из слуг за каждые пять лет их службы.
Алистер усмехнулся:
— Переходи к более важным деталям, приятель.
Мистер Хиггинс поднял брови, но воздержался от комментариев.
— Моему камердинеру Уотерсону, — продолжал читать он, — завещаю дополнительно к вышеуказанной сумме еще две тысячи фунтов, а также дом в Уэльсе.
Алистер заерзал на стуле и негромко выругался.
— Софи, Мадлен и Эмили, моим дочерям, рожденным вне брака, оставляю по двадцать пять тысяч фунтов, которые будут им выданы после достижения двадцати одного года, а также еще по десять тысяч, когда они выйдут замуж. Если же кто-то из них откажется от замужества, дополнительная сумма будет им выдана по достижении двадцати пяти лет.
Алистер вскочил со своего места. Его лицо пылало от гнева.
— Больше сотни тысяч незаконнорожденным сучкам! Да это неслыханно!
— Милорд, — сказал Хиггинс, обращаясь к Алистеру, — прошу вас сесть и позволить мне продолжать. Кроме того, прошу вас в дальнейшем воздержаться от подобных аффектов.
Алистер сел, сжимая и разжимая руки от душившей его злобы.
— Бабушке моей супруги, леди Харкорт, оставляю двух моих спаниелей и пять тысяч фунтов на их содержание.
Дочитав до этого места, адвокат замолчал. Все напряженно замерли на своих местах, понимая, что должно произойти нечто необычное.
— Следующую часть завещания, — после минутного колебания начал адвокат, — его светлость переписал всего за неделю до его смерти. И это, должен заметить, довольно странно.
— Что там? — спросил граф, не в силах больше сдерживаться.
Глядя на Алистера, мистер Хиггинс сказал:
— Вам он оставляет фамильные замки Уоррингтон, Коулшил в Беркшире и Элтем-Лодж в Кенте, а также фамильные драгоценности.
— Что еще? — спросил Алистер. — Сколько денег?
Не обращая на него внимания, Хиггинс повернулся к Серине:
— Ваша светлость, повторюсь, я нахожу это весьма странным, но ваш муж завещал вам все семейные фонды, все наличные деньги и всю недвижимость, не входящую в майорат, включая ваш лондонский дом со всем его содержимым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30