Другие суда ловят треску у Новой Земли...
Он продолжал говорить красивым низким голосом, перечисляя названия дальних стран, понимая всю магию этих слов для мальчика, который, как ему сказали, бредил морем, как когда-то бредил он сам.
Когда он замолчал, Артур, который теперь удобно сидел на диване, прислонившись спиной к подушкам, закрыл глаза и заснул, снова превратившись в маленького мальчика, которым он и не переставал быть. Гийом смотрел на него несколько мгновений, потом достал из кармана портсигар и предложил сигару Джереми Бренту.
– Надеюсь, – прошептал он, – я сообщил ему достаточно сведений, чтобы больше не жалеть об английских морских силах?
Приехав в Лондон, они лишь на несколько минут заехали на улицу Патерностер, чтобы поздороваться с миссис Бакстер и пригласить Франсуа Ньеля провести Рождество у них в имении На Тринадцати Ветрах.
– Мои будут рады познакомиться с тобой, – заверил его Тремэн. – К тому же я надеюсь отпраздновать этот Новый год с особым блеском, ведь моя семья выросла.
– Я не приеду лишь в том случае, если Ла-Манш совершенно разбушуется, – пообещал канадец.– Я буду очень рад приехать и познакомиться с твоими.
Как он и надеялся, Гийом без труда получил обратно свои документы и смог вернуться на корабль. Служба по делам иностранцев готова была расстелить красный ковер под ноги друга знаменитого вельможи, приближенного канцлера Казначейства.
Пока лодка везла путешественников к кораблю, даже черная вода Темзы, в которой кое-где отражались фонари, казалась Артуру необыкновенной, и он вдыхал полной грудью запахи тумана и тины, угля и отбросов. Река, загроможденная судами всех размеров и прибывших со всех концов света, была продолжением тех морей, которые ему так хотелось увидеть, и жила своей особой жизнью. Одни суда выглядели потрепанными и бедными, другие были великолепны. И Артур с беспокойством ожидал, каким же окажется их корабль.
Внезапно перед ними возник трехмачтовик с черным корпусом, компактный и немного вытянутый. Несмотря на темноту, можно было разглядеть орудийные люки, сейчас закрытые, а ведь это было не военное судно. А под бушпритом– на носу– чье-то лицо с развевающимися волосами.
– Ну вот мы и прибыли! – сказал Гийом.
Но прежде чем он взял в руки рупор, чтобы позвать дежурного на корабле, Артур открыл рот. Это было впервые со времени отъезда. Он спросил Гийома с заметными нотками уважения в голосе:
– Это ваш корабль, месье?
– Да. Вам он нравится?
– Он мне кажется красивым, насколько можно судить о нем в такой темноте. Как он называется?
– «Элизабет».
Тремэн тотчас же почувствовал, как мальчик снова замкнулся, и виной тому было женское имя, которое, как он подумал, могло принадлежать мачехе. Тогда Тремэн как-то вскользь сказал, как будто это не имело никакого значения:
– Это имя моей старшей дочери. Элизабет пятнадцать лет, и я надеюсь, что вы с ней подружитесь и будете чувствовать себя в своей семье. У меня еще есть сын, на несколько месяцев старше вас. Его зовут Адам...
Артур подумал, что этой Элизабет очень повезло, раз в ее честь назван такой большой корабль. Она, конечно, очень избалованная и взбалмошная, как все девчонки, каких он знал. Может быть, мальчик окажется лучше. Желая узнать побольше о своей новой семье, он небрежным тоном спросил:
– Вы ничего не говорите об их матери. Какая она?
– Ей отрубили голову во времена Террора, – ответил Гийом очень сурово, и Артур вдруг покраснел. – Это была знатная дама...
– Прошу извинить меня за бестактный вопрос. Я не знал...
Лодка причалила к борту корабля. На палубе замелькали огни. Была спущена веревочная лестница. Гийом схватил ее, чтобы та перестала раскачиваться:
– Поднимайтесь, Артур! Как только вы будете наверху, вы окажетесь на территории Франции, и, хотите верьте, хотите нет, я говорю вам: добро пожаловать...
Мальчик молча внимательно посмотрел на него, как будто не решаясь сделать этот решительный шаг, потом, ухватившись за веревочный трап, он, как кошка, вскарабкался наверх.
Он был очень доволен. Это было как бы знаком Судьбы, ответом на его бесконечные вопросы. Однако не значило, что он смирился. Но, в конце концов, корабль мог увезти его к свободе, о которой он и не мечтал всего несколько часов назад. Действительно, засыпая в карете, он слышал, как Гийом сказал Джереми Бренту: то место, куда они ехали, было ближе к Девону, чем Астуэл-Парк, значит, это было на берегу моря; может быть, ему будет нетрудно убежать из этой нежелательной семьи. Что же касается обещания, данного Лорне, то это его не остановит, ведь, в конце концов, он всегда будет знать, где ее найти...
Поэтому он даже улыбнулся в ответ на веселое приветствие капитана Лекюйе, когда поднялся на палубу «Элизабет».
Глава III
ОБИТАТЕЛИ ТРИНАДЦАТИ ВЕТРОВ
Конь летел, как стрела. Высоко подняв голову, с выкаченными глазами и дымящимися ноздрями, он несся, не разбирая дороги, закусив удила и перестав слушаться всадницу. Из последних сил она цеплялась за шею коня, полумертвая от страха и не решаясь кричать, чтобы еще больше не напугать чистокровного скакуна. К счастью, Проспер Дагэ, стоявший рядом с доктором Аннеброном, покуривая трубку и болтая с ним, вовремя сообразил, что ей грозило.
– Боже милостивый! – закричал он и, стянув покрывало с сиденья кареты, бросился вперед, чтобы набросить его на голову взбесившегося животного. Внезапно ослепленный конь взметнулся на дыбы и дико заржал. Дагэ ловко вывернулся из-под его копыт, схватил повод, выпавший из рук Элизабет.– Тихо!.. Тихо, Сахиб! Тихо, сынок! Стоять, стоять, стоять, – говорил он.
Почуяв знакомые руки и услышав голос своего друга, конь постепенно успокоился. С его лоснящейся спины свисали сгустки белой пены. Он дрожал всем телом, но больше не двигался, и тогда старший конюх имения На Тринадцати Ветрах решил поинтересоваться, что у него было на спине. Увиденное привело его в ужас: еще никогда он не видел Элизабет в таком состоянии. Она неподвижно висела на шее коня, волосы ее были спутаны, платье разорвано, лицо исцарапано ветками деревьев, из разорванного чулка торчало колено, похожее на шар из слоновой кости. Из глаз текли слезы, а ее сотрясала дрожь. Снимая ее с седла так легко, как будто ей не было и десяти лет, Проспер стал браниться, чтобы скрыть свое беспокойство:
– Ну, хороша! Что за дикая мысль оседлать Сахиба пришла вам в голову? Вы же знаете, что месье Гийом запрещает это. Только он может с ним справиться: конь слишком пуглив для девочки вашего возраста. Такому зверю нужны мужские руки...
Теперь Элизабет ухватилась за его плечо.
– Не кричи, Дагэ, ну не кричи же!.. Это счастье еще, что у меня был этот конь... Он спас меня. Даже если он и понес... О, как я испугалась!
– Да чего же, Бог ты мой! Вы ведь никогда ничего не боитесь!
Двое молодых конюхов бросились к Сахибу, который под накидкой наконец успокоился. Их появление изменило ход мыслей Элизабет:
– Не занимайтесь ни мной, ни лошадью! Надо собирать людей и сразу бежать на ферму Мерсье...
И вдруг разрыдалась:
– О, какой ужас!.. Если бы папа был здесь...
– А он здесь. Он только что приехал и привез...
Но Элизабет уже ничего не слышала. С криком радости она бросилась к дому, вырвавшись из рук старшего конюха и зовя отца. Но первым она встретила не отца, а худенького, одетого во все черное подростка с рыжими волосами, который с удивлением посмотрел на нее. Она тоже страшно удивилась, этот мальчик в трауре напомнил ей другого, которого она никак не могла забыть, мальчика с вьющимися светлыми волосами... Однако ей не пришлось предаваться воспоминаниям. На пороге дома появился Тремэн. Она бросилась к нему, чтобы повиснуть у него на шее, и он едва успел поймать ее на лету: ее нога запуталась в оборванных кружевах юбки, и она упала бы, если бы он не подхватил ее.
– Элизабет! Но откуда ты в таком виде? Что случилось?
– Со мной ничего особенного, а вот с бедными Мерсье... О, папа, прошу вас! Надо предупредить жандармов... послать ваших людей... Так ужасно то, что я видела!
– Ступай на кухню! Клеманс займется тобой, и ты расскажешь нам...
– Нельзя терять времени!.. Она, может быть, еще жива... Она пошла на кухню и по дороге стала рассказывать, как накануне она поспорила со своей подругой Каролиной де Сюрвиль, что она приедет к ней на знаменитом жеребце, принадлежащем ее отцу, великолепном и капризном Сахибе, которого ему с таким трудом удалось уберечь от реквизиции Конвента, потом Директории. Все шло очень хорошо, но, подъезжая к ферме Мерсье, Сахиб вдруг захромал. Испугавшись за последствия своей выходки, молодая всадница поскорей спрыгнула с коня, чтобы проверить, что с ним произошло. Это было совсем не страшно, просто камешек попал ему под подкову, и она достала перочинный нож, который всегда носила с собой, чтобы вытащить камешек, как вдруг услышала страшный крик. Она прислушалась. Вскоре раздался новый крик. Он доносился со стороны фермы. У нее кровь застыла в жилах. Она решила пойти и посмотреть, что там случилось. Может быть, мадам Мерсье нуждалась в помощи?
После прошедших волнений на фермах работало мало людей: на этой ферме, где прежде было человек десять, кроме пожилой четы хозяев, оставались две служанки и сын одной из них, мальчик тринадцати или четырнадцати лет. Сын Мерсье, добровольно поступивший в Национальную гвардию, увлекся военной службой, «дымом пожаров и побед» в Италии и больше не возвращался. Мужчины-слуги были призваны в армию.
Элизабет, ведя коня под уздцы, приблизилась к дому и услышала умоляющий голос женщины:
– Пощадите!.. Не делайте мне больно... Во имя Божьей матери!
В ответ послышалось грубое бормотание мужчины. Элизабет не разобрала слов, но, поняв, что происходит что-то серьезное, она отвела коня в пустую конюшню и крадучись приблизилась к окну. То, что она увидела, привело ее в ужас: мадам Мерсье лежала на полу, и из глубокой раны на груди лилась кровь. Но самое страшное было рядом: связанное тело старого Пьера Мерсье, изогнувшееся в конвульсиях агонии, лежало в очаге, и его ноги, совершенно обуглившиеся, еще дымились. До девушки донесся страшный запах, и она закусила кулак, чтобы не завыть от ужаса. Но это было еще не все: за большим столом сидели двое мужчин с лицами, перепачканными сажей, а третий, лежа на Мари, самой младшей служанке, зверски насиловал ее. Один из сидящих за столом проворчал:
– Оставь мне немного! У меня скоро появится аппетит... Завороженная видом большого розового тела женщины, на котором изощрялся бандит, Элизабет задрожала, и из-под ее ноги выкатился камешек. Тотчас же один из бандитов, толстое чудовище, одетое в куртку из козьей шкуры, насторожился и ударил кулаком в бок своего товарища по попойке:
– Там какой-то шум. Пойди посмотри, может, это вернулась вторая служанка? Или ее парень?..
Приятель, бурча про себя, поднялся. Поняв, что она погибнет, если промедлит хоть секунду, Элизабет бросилась к конюшне, отвязала Сахиба, на лету вскочила в седло, вонзила в бока обе шпоры и помчалась во весь опор. Она услышала сзади крики, ругательства и даже два выстрела. Одна пуля задела шкуру жеребца, ибо он закусил удила и помчался, не разбирая дороги, через кустарник и овраги, а всадница никак не могла успокоить его.
Девушка закончила свой рассказ, и сразу же послышался громкий голос Тремэна, отдающего команды: оседлать для него лошадь! Разыскать доктора Аннеброна, который, встретив их в порту, привез мистера Брента, Артура и самого Тремэна в усадьбу, а сам направился навестить больного в деревушке Пернель! Наконец приказал Просперу собрать людей, лошадей и следовать за ним!
– Этого, думаю, будет достаточно, чтобы захватить негодяев, которые смеют оставаться на месте преступления после восхода солнца. А пока пусть Потантен займется Артуром и его воспитателем. А кстати, где Потантен?
Действительно, впервые случилось, что верный мажордом не выбежал встретить хозяина, в то время как остальные слуги: Клеманс Белек, королева кухни, Белина, занимавшаяся детьми, и Лизетта, старая камеристка Агнес, покойной его супруги, выбежали при звуках подъехавшего экипажа. В первый момент, когда поднялся шум вокруг хозяина и прибывших с ним новых людей, отсутствие Потантена осталось незамеченным. А затем драматическое возвращение Элизабет...
Войдя в дом и взяв все необходимое для поездки, он услышал от мадам Белек, гневно поджавшей губы:– Ваш Потантен слег с приступом подагры. Он позавчера немного перепил, отмечая семидесятилетие вашего друга Луи Кантена!
– Боже мой! – простонал Гийом. – А меня там не было! Придется идти с извинениями и... поблагодарить Потантена за то, что он собой пожертвовал!
– О, если вы это так воспринимаете, то поздравьте его: он был пьян в стельку! Это было зрелище!.. Пройдите сюда, месье, вам надо немного подкрепиться... А вы, мадемуазель Элизабет, успокойтесь, – проговорила она, обращаясь к девушке, которую Белина вела на кухню, чтобы умыть исцарапанное лицо.
Гийом на ходу остановил девушку: позже она должна будет объяснить ему свое поведение и особенно то, как она понимает послушание. На первый взгляд это прозвучало грозно, но та не испугалась.
– Если бы я послушалась, вы не смогли бы пойти на помощь этим беднягам, – ответила она, ничуть не смутившись. – Не теряйте времени! Вы будете меня бранить после!
Мистер Брент, еще не оправившийся после тяжелого морского перехода, приходил в себя за стаканом горячего сидра, который предложила ему Клеманс, а Артур, прислонившись к одному из больших шкафов полированного дуба, гордости кухни, наблюдал за происходящим. Особенно его заинтересовала Элизабет...
Итак, это была та самая гарпия, изображенная на носу судна? Трудно в это поверить! Высокая худенькая девушка со спутанными волосами и исцарапанным лицом, одетая, как крестьянка, в простое синее шерстяное платье с оторванным подолом... Подумать только, ведь он ожидал увидеть элегантную куколку, всю в лентах, кружевах и с длинными шелковистыми буклями, какие он видел иногда у своей матери!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45