— Вот, смотрите! Тот же самыи нос, тот же самый подбородок. Пару часов назад здесь был король. Я сразу узнал его.Судья наклонился к господину Ванделлю и прошептал ему на ухо:— Наверное, прошло уже не меньше суток с того времени, как король покинул Париж. Я молю бога о том, чтобы он добрался до границы.Хозяин харчевни почтительно склонился перед Казановой.— У нас есть трюфели, жареный рябчик, несколько разновидностей сыров, кое-какие закуски. Что вы будете есть?Казанова небрежно махнул рукой.— Приносите все. Мы очень голодны. Знаете что, я буду сидеть один. Мне вдруг захотелось побыть одному. Я пересяду вон за тот столик.Итальянская певица, вдова из Шампани и Констанция де Бодуэн также сидели отдельно.— Вы знаете, что они говорят? — сказала итальянка. — Они говорят, что в этой карете ехало шесть человек.— Да, — подтвердила Констанция, — их шестеро.— Там дети, женщины и мажордом.— В этой карете едут наследники престола, гувернантка, мадам де Тузель, сестра короля, принцесса Елизавета, и с ними мажордом, граф Ферзен. Король одет в костюм лакея редингот.Вдова из Шампани брезгливо поморщилась.— Король одет в костюме лакея? Боже мой, что происходит с Францией?Итальянка бесстрастно пожала плечами.— А что, прикажете ему отправиться в дорогу в горностаевой мантии и с короной на голове?— Его величество король Франции Людовик XVI отправляется к своим союзникам, и это должно послужить на благо Франции, — гордо сказала Констанция. — Может быть, наконец-то в стране прекратится беспорядок.Итальянка фыркнула.— А я обожаю беспорядок.— Виргиния, успокойся! — прикрикнул на нее муж, сидевший за соседним столиком. — Всем уже надоели эти беспорядки. Это анархия, каждый считает себя чуть ли не выше короля.Мистер Пенн отрицательно покачал головой.— Я тоже не люблю беспорядок, однако самое худшее — это правление аристократии, это тираническое мошенничество. Мы должны уничтожить царство несправедливости. Взгляните, например, на королевский двор Георга III в Англии. Он и его приближенные выжимают все соки из народа для того, чтобы двор мог жить в роскоши. Это ли не высшее проявление несправедливости?Тем временем Ретиф де ля Бретон подсел за столик, за которым, торопливо поглощая жареного цыпленка, сидел майор Курнуойе.— Гражданин майор, — обратился к нему писатель, — скажите, что сейчас происходит в Париже?— Город весь кипит от возмущения, — прожевывая ответил офицер.— А как в Париже узнали, что король собирается бежать в Мец, что он едет по этой дороге?— Логика, уважаемый месье, логика. Король, наверняка, хочет попасть под защиту войск маркиза де Буийе.Увидев, что Казанова сидит в одиночестве за дальним столиком, ожидая, пока будет выполнен его заказ, дама в черном, вдова винокура из Шампани, села рядом с венецианским кавалером. Наконец, появился повар с блюдом в руке.— Вот ваш рябчик, месье.— Благодарю вас.Дама с любопытством посмотрела на огромную жареную птицу.— Вы всегда так много едите, месье Казанова? — спросила она.Тот развел руками.— Как ни стыдно в этом признаться — да. К сожалению, сейчас у меня не осталось больше никаких удовольствий, кроме того, которое я получаю за столом.— А во Франции еще хуже! — в полемическом азарте восклицал мистер Пенн. — Четыреста семей аристократов, фаворитов, приближенных короля, принцев крови, высших церковных сановников ненавидят народ, погрязли в мошенничестве и распутстве. Что вы на это скажете, господин судья?Вместо него ответила Констанция:— Возможно, вам неизвестно, господин Пенн, что эти четыреста лучших семей Франции способствуют ее процветанию. Они занимаются не только мошенничеством и распутством, как вы изволили выразиться, но и благотворительностью, а также являются основными работодателями в стране.При этом она смело посмотрела на американского публициста.— Браво, мадам! — воскликнул судья, оставив вилку и нож, чтобы поаплодировать Констанции.— У аристократов есть не только права, — продолжила Констанция, — но и обязанности. В первую оче -Редь, они должны уважать христианские законы и короля.Мистер Пенн успехнулся.— Аристократы первыми нарушают свой долг, — сказал он. — Они бегут за границу, оставляя Францию на произвол судьбы.— Я не разделяю вашего мнения, господин Пенн, — возразил ему судья. — Аристократы уважают своего короля, назначенного божьим промыслом.Американец обозленно воскликнул:— А что это такое — божий промысел по отношению к аристократам? Они что, имеют непосредственную связь с господом богом, которую не имеет народ? Нет, это всего лишь способ передавать наследство от отца к сыну и оказаться на троне после смерти предка. Вот поэтому и получается иногда, что после льва на трон восходит осел.Констанция не выдержала и вышла из-за стола. В проходе между столами она едва не столкнулась с Ретифом де ля Бретоном, который направился к Казанове.— Приятного аппетита, — приветствовал венецианца Ретиф. — Как приятно видеть, что аппетит еще не изменил вам. Не правда ли, сегодня вечер, полный тайн?Казанова удивленно посмотрел на Ретифа.— Кстати, какое сегодня число?— Двадцать первое июня. Казанова пожал плечами.— Обычный день, ничего особенного. А почему вы ничего не едите, месье Ретиф? Тот пожал плечами.— Поесть, конечно, хорошо, но я сегодня предпочитаю попоститься. С вашего разрешения, я направлюсь к нашему уважаемому господину судье.— Я ничего не имею против революций, но мне кажется, что те, кто их делает — плохие люди, — говорил тот господину Пенну. — А я, как судья, не люблю плохих людей.— А мне кажется, господин судья, что вы просто не любите тех, кто делает революции, — язвительно заме -Тил Ретиф де ля Бретон, останавливаясь перед столом.— Да, я предпочитаю законопослушных граждан. Мне, как судье…Его прервал Франсуа Кольбер. Студент гневно вскочил из-за соседнего стола и выкрикнул:— Для вас, суден! Значит, вы рады, что сбежал тиран?Судья сидел, не шелохнувшись, молча выслушивая обвинения, которые летели ему в лицо.— Вы все заодно! — кричал Кольбер. — Вы мечтаете только о том, чтобы тирания во Франции вернулась. Прав был гражданин Марат, когда обвинял гражданина ла Файетта в пособничестве этой австрийской проститутке.Судья не выдержал, вскочил из-за стола и схватил студента за полы сюртука.— Да как вы смеете так говорить о королеве! — закричал он.Общими усилиями Ретифу де ля Бретону и Томасу Пенну удалось оттащить двух спорящих в стороны.— Стыдитесь, молодой человек! — воскликнул Ретиф де ля Бретон. — Нельзя так говорить хотя бы из уважения к самому себе.Когда обстановка в харчевне разрядилась, Ретиф сокрушенно покачал головой.— Извините его, господин судья. Он молод и не понимает, что делает.Констанция вышла за дверь харчевни, повстречавшись здесь со своим парикмахером Жакобом. Он только что прибыл на отремонтированном экипаже господина Казановы и, отдуваясь, тащил большой дорожный несессер венецианца.— Я уже вернулся, мадам, — торжественно произнес он. — С вашего разрешения, я сообщу об этом месье Казанове.Констанция кивнула.— Конечно.С радостной улыбкой на устах Жакоб проследовал к столику, за которым сидел итальянец и, сняв шляпу, поклонился.— Я привез ваши вещи, месье Казанова. Спешу уведомить вас, что все в порядке. Итальянец удовлетворенно кивнул.— Браво, мой мальчик.Жакоб ожидал, что Казанова пригласит его за свой стол, однако тот повернулся к сидевшей рядом с ним вдове и озабоченно спросил:— Вы сердитесь на меня, мадам? Почему вы ничего не едите? Прошу вас, вот здесь прекрасный сыр. Та отрицательно покачала головой.— Нет, нет, благодарю вас. Я просто хочу посидеть рядом с вами.Прогулявшись по двору, Констанция увидела небольшой загон, в котором стояли лошадь и две козы. Общению с людьми графиня предпочла общение с животными. Она вошла в загон и, остановившись рядом с молодой белой козочкой, принялась гладить ее по гладкой теплой шерсти.— Какая ты хорошенькая…После того, как Констанция покинула харчевню, Томас Пенн долго не находил себе места. Ему показалось, что он обидел эту ни в чем невиновную женщину, и ему захотелось извиниться перед ней. Он долго искал ее взглядом, а, не обнаружив, вышел во двор.Его спутницы по почтовому дилижансу не было видно и здесь, а потому мистер Пенн принялся расхаживать по двору в надежде дождаться ее появления.Констанция так увлеклась, что не заметила, как куча сена, наваленная в углу загона зашевелилась, и из-за нее показалась фигура высокого сутулого человека в грязной рваной одежде, который с вожделением смотрел на молодую красивую женщину в дорожном платье. Он так неожиданно подскочил к Констанции, что она даже не успела испугаться и закричать.Внешность незнакомца была отталкивающей — уродливая, вытянутая в длину, как огурец, голова, лишенная волос, ссохшиеся и потресковшиеся губы, крючковатый нос, рот, с последними признаками зубов, давно не знавшие бритвы грязные щеки и подбородок. Он протянул к Констанции свои трясущиеся узловатые руки и прохрипел:— Один поцелуи, мадам, всего лишь один поцелуи. От испуга Констанция начала медленно отступать к стене загона, а ее преследователь улыбался беззубым ртом и хрипел:— Ну, что вам стоит, мадам? Одарите беднягу всего лишь одним поцелуем.Констанция вдруг с ужасом почувствовала, что отступать некуда. Она стояла, прижавшись спиной к деревянной стене загона.Бродяга грубо обхватил ее своими грязными руками и, прижимаясь головой к груди, захрипел:— Принцесса, одари меня одним поцелуем. У тебя такая прекрасная шейка. Господь сказал мне: «Возьми эту шляху». О, какая шея, как бы она понравилась моему брату, который работает палачом в Париже.Он попытался сорвать с шеи Констанции золотую цепочку с огромной жемчужиной, вправленной в медальон, и лишь сейчас Констанция закричала.Услышав ужасающий женский вопль, Томас Пенн, прогуливавшийся по двору, бросился в распахнутую дверь загона. Увидев, как грязный негодяй пытается валить на землю Констанцию и сорвать с нее одежду, американец одним прыжком подскочил к насильнику и, схватив его за ворот, отшвырнул в сторону.Очутившись на полу, тот зарычал от злобы и выкрикнул:— Ты что, тоже хочешь поцелуя? Что тебе нужно от меня?С этими словами он вскочил с устланного соломой пола и с кулаками бросился на Томаса Пенна. Американец встретил его несколькими сокрушительными ударами в челюсть, а потом, снова схватив за шиворот, вышвырнул на улицу. После этого Пенн бросился к Констанции, которая, закрыв лицо руками, беззвучно рыдала у стены загона.— Все в порядке, мадам, все в порядке, — торопливо сказал Пенн. — Все уже позади, успокойтесь. Я прошу вас, ваша светлость.Услышав такое обращение, Констанция неожиданно пришла в себя. Несколько секунд она неотрывно смотрела в глаза американца, который стоял перед ней, переводя дыхание.Привлеченные шумом во дворе, туда выбежали несколько человек из харчевни. Среди них были и пассажиры почтового дилижанса, в котором ехала Констанция. Они стали свидетелями того, чем закончилась эта сцена.— Со мной все в порядке! — в ярости выкрикнула Констанция и залепила Пенну такую пощечину, от которой он пошатнулся.К Констанции подбежал ее парикмахер Жакоб. Разумеется, он сразу же обратил внимание на ее волосы.— Что с вами случилось, мадам? Вы выглядите такой растрепанной. Что, этот американский дикарь обидел вас?Констанция неожиданно для себя разрыдалась и упала в объятия Жакоба.— Увидите меня отсюда, — сквозь слезы прошептала она.— Мари-Мадлен, помоги мне! — крикнул парикмахер, уводя Констанцию. — Куда я могу отвести мадам?Немедленно подскочивший к Жакобу хозяин постоялого двора тут же проводил его вместе с дамами в один из номеров.Встревоженно шумя, посетители харчевни вернулись на свои места.— Да, — печально покачав головой, произнес Казанова, — времена изменились. Брожение умов позволяет ожидать от людей всего, чего угодно.Воспользовавшись тем, что внимание пассажиров дилижанса было занято Констанцией, Казанова закончил ужин и, одевая перчатки, тяжело встал из-за стола.— Прошу вас, мадам, — обратился он к своей соседке, — попрощайтесь от моего имени со всей этой честной компанией.Та вскочила со своего места.— Как? Вы уже уходите? Прошу вас, останьтесь.Поверьте, моя жизнь сейчас — настоящая пустыня. Мое дыхание прервалось, когда я увидела вас.Она схватила Казанову за руку, с надеждой заглядывая ему в глаза.— Прошу вас, не отказывайте мне. Сегодня вам все можно. Вы же сами сказали об этом. Сделайте так, чтобы мое счастье осуществилось. Увезите меня. Давайте поедем ко мне в Шампань. Мы будем жить там счастливо. Умоляю вас, Джакомо.Казанова печально покачал головой и поцеловал руку дамы.— Моя дорогая, то, что вы называете безумием, была высшая мудрость… до того, как мне исполнилось семьдесят лет. Но в таком возрасте приобретаешь другую мудрость, которая позволяет вам избежать разочарования.Он неуютно поежился и огляделся по сторонам.— О чем это я? Ах, да… Благодарю вас за ваше изысканное предложение. Поверьте мне, мадам, единственный, кто может испытать какое-то сожаление по этому поводу — это я.С этими словами он достал из перчатки маленькую пудреницу с зеркальцем и, открыв ее, принялся разглядывать собственное лицо. Не отрывая взгляда от зеркала, он произнес:— Вовсе не этот старик заставил ваше сердце биться учащенно, а его имя, его репутация, его прошлое…Он умолк и взглянул на даму глазами, полными горечи и разочарования.— Все, что было сегодня, не существует. В любом случае, дорогая мадам, я вам премного благодарен.Он еще раз поцеловал руку дамы, в глазах которой блеснула жалость. У двери харчевни Казанова столкнулся с Ретифом де ля Бретоном.— Я хочу пожелать вам счастливого пути, уважаемый Ретиф, — сказал итальянец. — Мне было очень приятно встретиться с таким знаменитым писателем.— Мне тоже, дорогой Казанова, — любезно ответил ему парижанин. — Прощайте.Они обнялись, и Казанова уже собирался выйти из харчевни, но в этот момент его окликнул майор Кур-нуойе, который закончил трапезу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12