Наследник подошел к королю и остановился.— Ты калека, — сказал он. — Такой же калека, как вся наша страна, наш Пьемонт. Тебе было все равно, когда мы проигрывали войну. Сейчас в казне нет ни гроша. А ты, король, полон жалости к самому себе.Наследник замолчал, опустив голову.Король положил руки на рычаги и сделал несколько резких движений. Все сооружение судорожно дернулось и продвинулось вперед.— А ты, мой сын, хотел, наверное, чтобы граф де Бодуэн убил меня?— Да, так, может быть, было бы и лучше, — сказал четырнадцатилетний Витторио.— Знаешь, сын, я бы тоже хотел этого. Так было бы лучше для всех нас, и для меня, и для тебя и для них, — король взглянул на молчаливо стоящую толпу придворных сановников, министров и военачальников.— Возьми, Витторио, вот это, — король протянул руку.На указательном пальце короля сверкнул массивный перстень с королевской печатью.— Возьми эту печать и будь королем, — по лицу короля Пьемонта Витторио катились крупные капли пота.Ему было тяжело говорить эти слова. Но он знал, что только так он и может поступить.Четырнадцатилетний наследник переминался с ноги на ногу, не зная, какое же решение принять. Он испуганно оглянулся, но королевы рядом не было. И некому было посоветовать, что делать…— Ты хочешь, чтобы я стал королем? — неуверенно спросил он.— Да, теперь пришла твоя очередь стать королем. И король приподнял руку, протягивая перстень сыну. Но тот все еще не решался взять его, не решался прикоснуться к этому символу королевской власти.— Бери же, бери, — приказывал наследнику король Пьемонта.Министры смотрели за всем, что происходит, молча, боясь проронить звук. Ведь все мечтали только о том, чтобы наследник стал королем и как можно скорее. Их устраивал четырнадцатилетний король, которым можно манипулировать, через которого можно будет управлять королевством.Вдруг дверь распахнулась и слуга, стоявший у порога, громко объявил:— Графиня де Бодуэн, ваше величество!Графиня стремительно вошла в зал. Она была поразительно хороша собою, даже не взирая на то, чтона ней был мужской костюм. Высокие сапоги, широкополая шляпа, длинный камзол.— Графиня… — прошептал король Витторио. Наследник вздрогнул при виде женщины, вошедшей в зал.— Да, это я, ваше величество, — поклонилась графиня де Бодуэн и сняла шляпу.Ее волосы были коротко острижены.— Графиня?! — повторил король, не веря своим глазам.— Да, Витторио, это я, — негромко прошептала Констанция.— Мадам, если вы успели заметить, Пьемонту более не нужны ваши услуги. Мы в них не нуждаемся! — воскликнул наследник, оглянувшись на придворных, как бы ища у них поддержки. Те согласно закивали головами.Лицо короля передернулось.— Убирайся! Убирайся прочь! Я сам решу, что нужно Пьемонту! Наследник вздрогнул, услышав столь властный окрик отца. Он сделал несколько шагов в сторону.— Убирайся! — еще громче закричал король Витторио, опуская руки на рычаги своего сооружения.— Так значит, королевская шлюха вновь будет нами управлять?! — негромко произнес наследник.— Боже! Замолчи, мерзавец!Король судорожно дернул рычаги своего сооружения, оно качнулось и опрокинулось. Король застонал от нестерпимой боли. Графиня де Бодуэн бросилась к королю.— Помогите же, помогите! Поднимите же эту дьявольскую машину!Слуги и кое-кто из придворных бросились и подняли короля. Его лицо было бледным, по щекам катились слезы, смешанные с каплями пота. Констанция смотрела на короля, в ее глазах тоже блестели слезы.Казалось, эта сильная женщина вот-вот заплачет. Но она сдержалась и только прошептала.— Помогите королю.Король, оказавшись в вертикальном положении и превозмогая нечеловеческую боль, произнес, обращаясь к сыну и придворным:— Оставьте нас.Все переглянувшись, суетливо и поспешно удалились из зала. Король Пьемонта Витторио и графиня де Бодуэн остались вдвоем. Они долго смотрели друг другу в глаза, ища ответа, почему судьба так безжалостна к ним, почему она так жестоко наказывает их. — Констанция, Констанция… Зачем, зачем ты приехала сюда? — горько и обреченно сказал король.— Так было угодно судьбе, — ответила женщина, глядя на бледное лицо короля, на горькие складки в уголках его губ.— Видишь, какой я?— Да, вижу, король.— Я виноват перед тобой, — сказал Витторио.— Нет, дорогой, это я во всем виновата, — Констанция вытащила белоснежный накрахмаленный платок и промокнула кровь, сочащуюся из рассеченной губы короля. — Я и только я во всем виновна. И все страдаютИз-за меня.— Нет, ты не права, Констанция, не думай так. Я не хочу, чтобы ты винила себя.— Так пусто все, — оглядевшись по сторонам, сказала Констанция, — но ты сам, Витторио, создал вокруг себя эту пустыню. Сам.— Да, я знаю, — кивнул головой король, — это ужасные слова. Король тяжело вздохнул.Констанция сокрушенно покачала головой и, отойдя на несколько шагов от короля, прошлась по пустынному гулкому залу. Она посмотрела на закопченные стены, которые ранее украшали прекрасные картины, на разбитые окна, расколотые рамы, на выщербленный, взорванный паркет.Она вспомнила, как когда-то, давно, вот здесь во время маскарада танцевала с королем Пьемонта Витто-рио. На ее лице и на лице короля были маски, которые прятали выражения их лиц. Констанция вспомнила взгляд короля, полный любви и желания, и на ее губах появилась улыбка.«Вот она плата за ту любовь. Ужасная расплата судьбы. Ужаснее не бывает». Она посмотрела вверх, туда, где когда-то висела огромная хрустальная люстра, звенящая тысячами отполированных камешков. Сейчас сверху свисала лишь цепь. Лепнина была разбита и почернела от дыма.— Все здесь ужасно и совсем не похоже на то, что было когда-то, — сказал король, с трудом запрокидывая голову, чтобы посмотреть на потолок…— Да, когда-то здесь было так хорошо… — мечтательно произнесла Констанция. — Звучала музыка, прекрасные женщины и мужчины танцевали, сжимали друг другу руки, заглядывали в глаза, улыбались, кокетничали… Но кто же во всем виноват? «Неужели я? Нет-нет, я держалась до последнего, все вынудилименя пойти на подобный шаг». — Не вини себя, — вдруг услышала Констанция голос короля, — ты ни в чем не виновна.— Я виновна, — Констанция опустила голову. Потом она резко обернулась и долго, очень долго смотрела на короля. Ее губы дрогнули, и она, превозмогая самую себя, произнесла:— Я люблю тебя, очень люблю, Витторио.— Ты любишь меня? — не веря своим ушам, повторил король.— Да, я люблю тебя, — Констанция подошла к нему и ладонью провела по щеке.На глазах короля появились две большие слезинки. Констанция ладонью смахнула их и улыбнулась.— Поздно. Как поздно. Но ничего не поделаешь, Витторио. Ты победил, дорогой. Я смогла полюбить тебя. Смогла. — Но почему сейчас?.. Только сейчас?.. — каким-то совершенно незнакомым голосом сказал король, не глядя на Констанцию.— Не знаю, дорогой. Так получилось… Я все время боролась сама с собой. А теперь любовь меня победила, и я признаюсь тебе в этом, хотя понимаю, что это мое поражение.— Но почему, Констанция, не раньше, а сейчас, когда я беспомощен, прикован вот к этому ужасному сооружению?! Почему сейчас?!— Не знаю, Витторио. Это неведомо никому, кроме… — Констанция приподняла голову, показав глазами в потолок.Боже мой, почему только сейчас?!Констанция встала перед королем и приблизила свое лицо к лицу короля.— Я люблю тебя, — повторила она.— Слишком поздно, Констанция, для этих слов. Мы потеряли свое время, оно как песок сквозь пальцы просочилось, не оставив следа.— Нет, Витторио, я люблю тебя.— Ни к чему эти слова, Констанция. У нас было с тобой время, много было времени, и мы не смогли им воспользоваться. А сейчас поздно…Король качнулся, показывая свое бедственное положение. Сооружение заскрипело и дрогнуло, Констанция едва могла удержать его.— Ты считаешь, что мы не могли воспользоваться тем временем?— Да, — бросил король.— Но почему же тогда я так тебя боялась?Мы все боимся боли. И ты, Констанция, боялась ее.— Боли? — женщина задумалась, — Да, наверное, и боли тоже. Но скорее всего, я боялась чего-то другого.— Чего же?— Не знаю, наверное, я боялась потерять себя. Боялась преступить через свою гордость, боялась отказаться от себя, чтобы принадлежать тебе, чтобы любить тебя.— А теперь?— Теперь я уже ничего не боюсь. Я все потеряла, кроме любви.— Знаешь, дорогая, в жизни многое происходит лишь потому, что мы боимся боли.— Почему ты так думаешь?— Потому что я знаю, что такое боль. Потому что только сейчас я понял это, испив до дна всю чашу. Только сейчас я научился принимать боль.— Боже, как я жалею тебя, Витторио. Жалею и люблю. Констанция потянулась, чтобы поцеловать короля. Но он отрицательно качнул головой.— Нет-нет, не надо. Уже поздно. Этот поцелуй ничего не изменит. Ничего, ровным счетом.— Я люблю тебя, — в который раз повторила Констанция.— Не говори об этом.— АО чем я должна говорить?— Твой сын Мишель здесь. Ты должна спасти его. Ты должна уехать, забрать его и бежать из Пьемонта.— Куда? Куда я могу убежать от своей любви?! — воскликнула Констанция.— Уезжай во Францию. И как можно скорее. Я уже не смогу защитить ни тебя, ни твоего сына, Констанция.— Я люблю тебя, король, и не брошу тебя такого, — Констанция прикоснулась рукой к сооружению.— Оставь. Спасайся.— Но ты же, Витторио, не оставил меня тогда…— Да, — король кивнул головой, — но там была другая ситуация. Я любил тебя, Констанция, и не мог бросить.И я люблю тебя, Витторио, и останусь с тобой до конца.— Не надо. Ты причинишь мне боль, ты причинишь боль себе и своему сыну. Лучше уезжай, Констанция. Убегай, пока не поздно, пока я еще как-то владею ситуацией и могу хоть немного защитить вас. Я прошу тебя, Констанция, умоляю, уезжай, хотя говорить эти слова мне тяжелее, чем признать себя мертвым. Я страстно желаю, чтобы ты была рядом, подле меня, но я понимаю, что из этого получится. Поэтому заклинаю тебя, уезжай. Бери своего сына и уезжай.— Витторио, что ты говоришь? Одумайся. Ты не бросил меня в самый тяжелый момент моей жизни. Ты был рядом, ухаживал за мной. Помнишь? Как ты снимал и накладывал повязки, как смазывал мое зудящее тело? Помнишь, как ты заботился обо мне, носил на руках, как ребенка, в ванную и в постель? Помнишь, как ты привязывал меня к спинке кровати, чтобы я не чесалась? Помнишь?! — страстно спрашивала Констанция, заглядывая в глаза короля.Он скорбно улыбался. Из уголка его рта темной струйкой медленно сочилась кровь.— Да, я все помню. И не жалею о том, что поступил именно так.— Витторио, дорогой мой, любимый, — Констанция прикасалась рукой к щеке короля, — я люблю тебя и только сейчас я могу тебе в этом признаться.— Если ты не уедешь, Констанция, мне будет хуже, намного хуже. Тогда вся моя жизнь превратится в нестерпимую пытку. Лучше уезжай. Я не хочу подвергать и твою жизнь опасности. Констанция обняла короля, прижалась к его груди. Король беспомощно дернул руками, пытаясь оттолкнуть женщину.— Иди, иди. Не мучай меня и себя.В одном из боковых залов королевского дворца в Турине наследник, четырнадцатилетний Витторио, глядя в лицо маркизу Лоренцетти, говорил:— Маркиз, с этим пора кончать. Король должен умереть. И чем скорее это произойдет, тем будет лучше для всех нас.— Да, ваше высочество, — шептал маркиз, — я понимаю, о чем вы говорите.— Маркиз, возьмите людей и свершите то, что следует. Надо избавить королевство от моего отца. КакМожно скорее. Ведь опять вернулась эта женщина, она начнет управлять королем и тогда грянет новая беда.— Да, ваше высочество, — низко склонив голову, отвечал маркиз Лоренцетти, поглаживая рукоять кинжала. — Я вас понимаю и буду поддерживать во всем.— Я рад, маркиз, — гордо вскинув голову, сказал четырнадцатилетний наследник, — я знал, что смогу положиться во всем на вас.— Не беспокойтесь, я все устрою. Прямо сейчас.— У вас есть верные люди, маркиз?— Конечно, ваше высочество. Есть несколько офицеров, которые выполнят то, что надо.— Тогда действуйте, маркиз.Наследник быстро вышел из зала, оставив маркиза Лоренцетти. Тот подошел к разбитому окну, из которого дул пронзительный ветер, и долго смотрел во двор, по которому расхаживали солдаты.«Да, с королем Витторио надо кончать. Иначе наше королевство вновь будет разорено… Эта женщина, конечно, прекрасна, и, вообще-то, ни в чем не виновата. Но убрав короля, я помогу наследнику занять престол и буду близок к монарху… Но боже, как ужасно! Как не хочется лишать жизни Витторио. Ведь он и так наказан богом за свою любовь, за свое безумство».Завидев во дворе офицеров, маркиз крикнул:— Граф Монферран!Офицер остановился и взглянул вверх.— Я слушаю вас, маркиз.— Поднимитесь ко мне!— Сейчас, маркиз.Граф с четырьмя офицерами поднялся к маркизу Лоренцетти. И они, закрывшись в маленькой комнате, шепотом, но страстно что-то обсудили. Больше всех говорил маркиз, он обещал офицерам все, что они пожелают, лишь бы было выполнено его задание, которое он получил полчаса тому назад от наследника короля.Офицеры согласно кивали головами.— Да, маркиз, мы это выполним.— Граф, вы пойдете с ними.— Да, маркиз, конечно.Наследник короля Пьемонта сидел за письменным столом. Перед ним лежали бумаги, но он не смотрел на них, а крепко обхватив голову руками, раскачивался из стороны в сторону, делая такие же движения, как и его отец. Наследник был похож на короля, его лицо было таким же решительным, и характер был как две капли воды похожий на отцовский. Только губы были еще по-детски пухлые и капризные.«Я стану королем Пьемонта. Сделаю все для того, чтобы возродить королевство. Мы победим французов и изгоним их. Только я должен стать королем», — четырнадцатилетний Витторио сорвалсяс места, подбежал к окну и глянул на двор.— Но когда же это произойдет? Когда? — наследник прислушался к гулкой тишине огромного разграбленного королевского дворца.Он слышал шорохи, слышал, как ветер ударяет где-то ставней о стену, слышал, как звенит стекло в окнах. Он смотрел во двор, на расхаживающих солдат.«Скоро все они будут подчиняться мне и только мне. Я буду отдавать приказания, буду посылать их в бой, — на лице Витторио появилась улыбка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31