За две недели у меня набралось не меньше десятка потенциальных целей. Я платил за представление, засовывал десятифунтовые банкноты между потных грудей, покупал пиво по пятерке за бутылку, а потом следил за такси до самого дома. В конце концов выбрал Клэр.
Она была обворожительна. Прелестна, как цветок, и сексуальна, как шлюха. Длинные ноги танцовщицы и приветливость стюардессы. Я был не прочь жениться на ней и прожить бок о бок всю жизнь. Увидев Клэр в первый раз, я даже подумал, что сам не смог бы ее убить – слишком уж хороша. Поводил недельку-другую, собрал досье и отдал Крейгу.
И он справился. Разумеется, без особого удовольствия – мы несколько дней напролет препирались насчет выбора жертвы, – но в конце концов дело сделал, а это главное. Не буду останавливаться на деталях – зачем? Да и не очень хочется, если честно. О некоторых вещах лучше не говорить. Достаточно сказать, что задание Крейг выполнил и обставил все, как будто это дело рук обычного маньяка-одиночки. Нам оставалось лишь тихонько смыться, а суду – упечь на двадцать лет первого же слабоумного бродягу, которого заметут легавые.
– Запомни: ты палач, а не судья. Приговор уже вынесен, тебе остается только привести его в исполнение.
Дома нас уже ждала бутылка виски, и я налил своему подопечному солидную порцию. Потом еще одну. И еще. Крейг жадно глотал пойло, как будто это противоядие от того, что он сделал. Если бы все было так просто...
– Ну и что тут страшного? – успокаивал я его. – Тебе же не пришлось резать ее на куски и уносить по частям...
Тут Крейга в очередной раз вывернуло – на джинсы и на пол. Правда, пока мы доехали домой, большая часть содержимого его желудка осталась в фургоне.
– Попробуй съесть что-нибудь – надо возместить потерю.
– Оставь меня наконец в покое, мать твою! – простонал он, вытирая рот. Его опять начало тошнить, но рвать было уже нечем. – Черт... – Он с трудом поднялся на ноги и побрел в туалет, держась за стены. Я следил за ним, привинчивая к «глоку» глушитель. Для Крейга настал самый опасный момент, хоть он об этом и не подозревал. От его реакции на неприятные стороны нашей профессии зависело, останется он в живых или нет. Можно сколько угодно воображать себя благородным мстителем, который убирает продажного политика из снайперской винтовки, а потом исчезает на мотоцикле с ракетным двигателем, но такое бывает только в кино. Я убиваю, чтобы выжиты тут нет ничего героического и благородного. Так и должно быть.
Крейг сдавал последний экзамен, но об этом знал только я. Выдержит, не расклеится вконец – будет жить дальше. Если выползет и завопит: «Нет, больше никогда!» – значит, у него проблемы. А тогда проблемы неизбежно начнутся и у меня. Не успеешь оглянуться, как морально-философские построения приведут его к логическому концу, то есть в полицейский участок. Само собой, до участка дело не дойдет – уж об этом мы позаботимся. Если он хотя бы заикнется о чем-нибудь вроде того, «как нужно поступить», я накрою его во сне подушкой и спущу курок. Понятно, что для этого понадобится санкция Логана, но я ее получу без звука, не сомневайтесь.
Крейг появился в дверях, на нем были новые трусы и носки. Прислонившись к косяку, он стал смотреть, как я подтираю блевотину.
– Скажи мне, что в первый раз с тобой было то же самое.
– Зачем? – поднял я брови.
– Не знаю. Что-нибудь скажи.
– У каждого бывает по-своему.
Крейг оттолкнулся от стены и рухнул на стул, едва не промахнувшись. Утирая лицо, он потянулся было к бутылке, но передумал.
– Просто скажи, что это нормально, что потом будет легче, что у новичков всегда так. Нужно же, чтоб рядом был кто-то опытный, кто может сказать: «У меня все было так же».
– Если хочешь, считай, что я это сказал. – Я отнес ведро и швабру на кухню и вернулся в гостиную.
Крейг смотрел на меня так, будто ждал продолжения.
– Ты хочешь знать, чувствовал ли я то же самое после первого дела?
– Да, хочу.
– Нет, не чувствовал. Понимаешь, в отличие от тебя я убил первых троих или в драке, или просто чтобы спасти свою жизнь. Так же как ты тогда в туалете – того типа, как его...
– Лэдлоу.
– Вот-вот. Ты же не выблевал тогда все кишки на ковер и не напился до полусмерти, так ведь? Убил, потому что Лэдлоу сам напрашивался. Это был вопрос чести, и ты должен был показать всем, чего стоишь.
– Ну да, я и сейчас сделал бы то же самое, – согласился Крейг.
– Не сомневаюсь. Однако со стриптизершей все совсем по-другому. Между вами ничего не было, ты никогда ее раньше не видел и все-таки пошел и убил. Ни злобы, ни мести – ничего, просто работа. Она не сделала тебе ничего плохого, но ты ее прикончил. Почему?
Крейг бросил на меня мрачный взгляд.
– Потому что ты мне так сказал.
– Нет, потому что я тебе приказал!
Крейга, казалось, сейчас снова вырвет, но в желудке у него, видимо, уже ничего не осталось, и он взялся за бутылку, чтобы пополнить боезапас.
Ты сделал все отлично, а теперь выкинь это из головы и не парься зря. И то, что ты сделал, заметь, далеко не каждому по плечу. Ты дергаешься и винишь себя, тебе плохо, но в том и состоит главная трудность нашей профессии. Можно иметь в своем, распоряжении все стволы, бомбы и черные пояса на свете, но они ничего не стоят, если у тебя не хватает духу их применить.
Крейг кивнул, стуча зубами. Голова у него, наверное, шла кругом. Не каждый день совершаешь зверское убийство, да еще потом обсуждаешь его со своим наставником.
– А кто он был – тот твой первый? – спросил Крейг, сделав большой глоток прямо из горлышка. Наверное, обжег глотку – из глаз брызнули слезы.
– Первый заказ?
– Нет... – Он задохнулся, виски потекло из носу. Приятное ощущение, ничего не скажешь.
Остановив меня жестом, он побежал на кухню, откуда вернулся со стаканом воды. Глаза у него налились кровью, лицо позеленело.
– Ненавижу виски.
– Я тоже.
– Почему тогда, мать твою, ты держишь это пойло?
– Оно хорошо помогает, когда ты не очень собой доволен.
– Спасибо. Очень предусмотрительно с твоей стороны. Похоже, как раз то, что мне нужно.
– Значит, действует?
– Смотря что ты имеешь в виду. Если нужно было, чтобы я заблевал всю квартиру, то замечательно действует. Просто отпад.
– Еще пара дел, и ты начнешь уважать виски, – усмехнулся я и произнес имя, о котором не вспоминал – сколько? Десять, двенадцать, четырнадцать лет? Да вроде того. – Брин.
– Кто он был?
– Там, где я сидел сначала, он работал на Бена Джеймса, местного авторитета, – был главным на нашем этаже. То и дело заходил, молотил меня почем зря и забирал вещи. Ну и в конце концов мне настолько надоело Сыть жертвой, что я насадил бритвенное лезвие на зубную щетку, и когда Брин привел в следующий раз, чиркнул его по горлу – чисто и аккуратно, прямо по сонной артерии. Он и нескольких шагов пройти не успел, кровь так и хлестала. Так и не понял, должно быть, что случилось.
– Тебя же за это должны были упечь на всю катушку!
– Ну и упекли, само собой. Убийство пока еще незаконно – даже в тюрьме. Кстати, оно единственное, за которое меня осудили. Мои адвокаты сумели только изменить формулировку – убийство шло как непредумышленное, но от пожизненного срока спасти меня не смогли.
– Не повезло.
– Да, я и сам тогда думал, что дела хреновые. Хорошо еще, что в таких случаях пожизненный срок не такой длинный. Особенно если поработать с комиссией по досрочному освобождению.
– Поработать?
– Ну да, подмазать.
– Логан?
– Да, окольным путем. Дело было так. Когда меня осудили за Брина, то перевели в другое место, на особый режим, а там меня уже дожидались дружки Бена Джеймса. Сам понимаешь, какие дела. Я понял, что мой единственный шанс – это прикинуться психом, которому на все наплевать, и мочить всех направо и налево по поводу и без повода. Таких всегда побаиваются, даже если они дохляки. В общем, когда ко мне подошли трое бугаев, я кинулся на самого здорового и вцепился зубами ему в глотку – изо всех сил, так что никто разжать не мог.
– Правда? Ну ты даешь! – протянул Крейг. На его лице было такое же выражение, как у Брина и у этого, как его... Джейкобса или Джейкобсона, не помню – когда я на них кидался.
– Парень был – гора мускулов, как его еще одолеешь? Вообще-то я решил, что буду делать, задолго до этого и целыми днями только и делал, что себя заводил, так что был готов. Хорошенькое было зрелище: я в крови с ног до головы, и все вокруг тоже. Остальные двое сразу дали деру, и нас удалось разнять только охране – меня пришлось оглушить, чтобы я его выпустил.
– И что он – тот, которого ты укусил? С концами?
– Нет, откачали, но в тюремном хоре он больше не пел, – усмехнулся я, довольный тем, что после стольких лет наконец-то смог блеснуть этой шуткой.
– А он что, пел в хоре?
– Что? Нет, конечно, я... ну... образно говорю.
– Уж о пении-то он, наверное, меньше всего беспокоился, – задумчиво покачал головой Крейг.
– Ладно, не важно, – вздохнул я.
– А Логан когда появился?
– Логан? Дэнни там был одним из самых крутых. Не самый главный, но почти, в одной обойме, так сказать. После случая с Джейкобсоном он мной сильно заинтересовался и однажды навестил. «Не спеши кусаться, сынок, – говорит, – я только поболтать». Кто ж ему поверит: любой разговор до тех пор кончался для меня разбитой мордой и потерей всего имущества. Я был готов в одну секунду отхватить ему нос и выплюнуть в лицо, но Логан повел себя очень дружелюбно. «Неплохо ты здесь устроился, купил или снимаешь?» Ты ведь знаешь, какие у него шуточки.
– Не особенно. По правде говоря, я с ним не очень-то знаком.
– Да, его мало кто близко знает. Ну, короче, прослышал, мол, что несладко мне тут живется, и готов помочь, если я не против. «Одно мое слово – и все от тебя отстанут. Никто и чихнуть не посмеет в твою сторону».
– Понятно. И что ему было надо?
– Вот именно. Сначала я подумал, что он голубой, смотри только Логану не проболтайся. Спросил, что ему от меня нужно, а он только подмигнул: «Всего лишь небольшая услуга, время от времени».
– Ага, береги задницу.
– "Насколько небольшая?" – спрашиваю. А он улыбается: «Мне сказали, ты порешил одного из людей Бена Джеймса. Неплохо, черт побери. Я решил, может, просто повезло, но тут ты взял и уделал Джейкобсона» – или как там его звали, этого придурка? – «сразу же, как только появился. Вот мне и пришло в голову, что паренек, должно быть, совсем не прост. Посмотришь на тебя – соплей перешибить можно, а поди ж ты. Впрочем, самые опасные тут – как раз такие. Короче, сынок, найдется у меня для тебя работенка».
– Мочить, – кивнул Крейг.
– "Специалист" – вот как он это назвал. «Буду, – говорит, – использовать тебя в случае неприятностей, в качестве последнего средства. И чтобы делал все, как скажу, ни секунды не размышляя. Тогда у тебя будет не жизнь, а малина. И не бойся, что буду гонять в хвост и в гриву: работать придется нечасто. Но уж если позову, то без дураков – иди и делай». Ну и что мне было ему ответить? Иди, мол, на хрен, я сам о себе позабочусь? Вот я и согласился – зачем наживать лишних врагов? И как видишь, работаю на него До сих пор.
– И кого ты там еще убрал для него?
Я рассказал. Гарри Гарднер и Эштон: один – конкурент Логана, другой – охранник. И то и другое равносильно самоубийству, ежу понятно. Никто не решился бы их пальцем тронуть, и Логан, чтобы не рисковать своими парнями, бросил на дело меня в обмен на несколько лет спокойной жизни. Я у него был вроде камикадзе. Он, должно быть, сам здорово удивился, что дело выгорело. То есть Гарднер еще куда ни шло, но через год, когда я убрал Эштона, каждый фараон только и ждал случая, чтобы меня пнуть. Доказать они ничего не могли, но все знали, что я это сделал. В общем, охота на старину Бриджеса пошла нешуточная. К счастью, Дэнни в том же году вышел и заставил Д. Б. нажать на все пружины, чтобы меня вытащить. Для этого потребовался целый год, куча адвокатов и не один чемодан денег, но в конце концов я оказался на воле.
– И тогда Логан устроил тебя на работу сюда?
– Само собой.
Крейг задумался. Щеки у него порозовели, и он перестал судорожно выпрямляться, сглатывая слюну. Эту историю я никогда еще никому не рассказывал – возможно, потому, что было просто некому. Может, рассказал бы еще Анджеле, будь она со мной. Интересно, как бы она отреагировала?
Наверное, засадила бы меня за решетку.
Логан прав: от Анджелы надо было избавиться, а то она предала бы и меня, и его. Но эти мысли облегчения не приносили. Думая о ней, я каждый раз чувствовал тупую боль в груди, хотя вспоминал ее все реже и реже. Она была по-прежнему в моей памяти, как ящики со старыми вещами на чердаке, но содержимое этих ящиков интересовало меня уже не так, как раньше.
Насчет Крейга Логан тоже не ошибся: он отвлекал меня от лишних переживаний, и я постепенно привык видеть его рядом. Мне даже нравилось делиться опытом, и я ощущал себя настоящим мудрецом – первый раз в жизни. Когда я был с Анджелой, мы могли говорить лишь о телепрограммах, еде или тропических рыбках, а во всем этом я понимал не больше, чем она, и при всем желании не мог блеснуть интеллектом. В последние десять лет мои интересы были целиком сосредоточены в области профессиональной, а поскольку секретность – один из ключевых элементов нашей работы, я ни разу не смог показать себя во всей красе.
Крейг сидел молча, обдумывая мою историю, а я вдруг понял, что забыл одну важную деталь. Вот ведь кретин! Наверное, за годы работы у Логана привык, что это само собой разумеется. Я вскочил и поднялся в спальню.
Вернувшись, я застал Крейга на прежнем месте. Он вздрогнул от неожиданности, когда я бросил ему на колени то, что принес. Пластиковая лента, видимо, лопнула или сползла, и сверток развалился – на пол посыпались пятидесятифунтовые купюры. Сто сорок девять штук.
– Совсем забыл – это все твое. Маловато, но у меня сейчас при себе больше нет. Не волнуйся, добавлю.
– За что? – Крейг удивленно смотрел на ворох бумажек. Видимо, за всеми событиями сегодняшнего дня он тоже упустил из виду эту немаловажную Деталь.
– Ты выполнил заказ, а за работу, положено платить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29