Я завел мотор и повернул к берегу. Уже начало светать, ветер немного утих, волны стали пониже. Не успел я пройти и нескольких метров, как вода рядом с бортом вспучилась от мощного подводного взрыва, едва не перевернув катер. Я изо всех сил налег на рулевое колесо. Волна окатила меня с головой, смыв слезы с лица.
Зубная бомба сработала, но взрывчатки, пожалуй, стоит класть поменьше.
10. Ночь с призраками
Как уже здесь упоминалось, я не пью. В общем и целом это верно, но бывают и исключения. Сейчас объясню. Как правило, я не притрагиваюсь к спиртному: мне не нравится ни его вкус, ни то, как оно на меня действует. Кроме того, я люблю всегда быть в форме – при моей работе это просто необходимо. Однако временами, когда становится совсем уж паршиво и трезвость трудно переносить, я пью. Выбираю этикетку покрасивее (обычно шотландское виски) и покупаю себе на вечер бутылочку. Только на один вечер. И выпускаю пар. Не очень часто, пару раз в год – в терапевтических целях, не более того.
Нужно упасть на самое дно, прежде чем всплывать.
И вот, вернувшись домой из гавани, я запер все оружие в сейф, положил ключ в конверт и отправил сам себе по почте. Потом пошел и купил по бутылке виски, водки и джина. Операция с сейфом и ключом – для моей собственной безопасности. Мне нельзя дотрагиваться до оружия в нетрезвом виде, иначе я пущу себе пулю в лоб. Обязательно.
– Вечеринка? – улыбнулся индус, стоящий за прилавком.
– Вроде того.
В узком кругу: только я да мои мертвецы.
Теперь включить сигнализацию, запереть двери и окна, задвинуть шторы – и вперед. Ненавижу виски, его бьющий в нос запах и тошнотворный солодовый привкус, который обволакивает язык. Каждый раз приходится привыкать заново. Еще два глотка, и бокал опустел.
– Как холодно... – повторяет Анджела, и я тороплюсь налить еще. – Холодно, холодно!
Ее лицо в воде, бледное, безжизненное... стоит перед глазами – никак от него не избавиться. Надо представить Анджелу живой и смеющейся... Нет, еще хуже. Она никогда больше не улыбнется мне, хотя, по правде говоря, Анджела и раньше была не очень-то улыбчивая. Вечно куксилась... Впрочем, куда ей до меня самого!
– Ты самый добрый человек на свете, – снова и снова твердит она, пока я пью виски и стараюсь забыть о том, что не сбылось.
– Вы поглядите, что сотворил со мной этот ублюдок, – жалуется Роуз. – Взял и задушил веревкой! Вы обе еще легко отделались – пуля в голову.
– Легко? – возмущается Дженет. – Будь проклят тот день, когда он пришел ко мне! Прикинулся этаким добрячком, кормил меня ужином, даже отдал свой пудинг, а самому было на меня наплевать!
– Вот именно, – соглашается Анджела. – Что он сделал для меня? А еще о любви говорил! Он любит одного только себя!
– Он хуже всех, с кем я встречалась!
– Чтобы быть мужчиной, мало отдать свой пудинг.
– Иан убил меня из-за моей ноги. Если бы у меня все было в порядке, он никогда бы так не поступил. Все говорил, что не обращает на ногу никакого внимания, а потом взял и убил! Он такой же, как все, нисколько не лучше!
– Он хуже.
– Хороший человек помог бы мне вместо того, чтобы душить.
– Хороший человек отдал бы мне пудинг и не стал устраивать из-за этого скандал.
– Хороший человек даже не заметил бы моей ноги. Я женщина, и мне нужен мужчина. Настоящий. А он и не мужчина вовсе!
– Он просто неудачник!
– Жалкий злобный неудачник, ничтожество!
Я с размаху разбиваю недопитую бутылку об пол и, не удержавшись на стуле, валюсь прямо на битое стекло. Встать на ноги никак не удается – мое тело весит не меньше тонны. После нескольких попыток я поднимаюсь наконец на четвереньки и выдергиваю из руки острые осколки, не в силах оторвать взгляд от ручейков крови, стекающих с локтя.
– Разве это рана? – презрительно бросает Роуз. – Пустяки, царапина.
– Погляди на мою голову, – восклицает Дженет, – вот это рана! Тебе бы так – тогда поймешь, что такое рана!
– Да где ему! – прищуривается Анджела. – Разве он выдержит? Он может только других убивать, а сам... Жалкий трус!
– Я не убью себя, – с усмешкой качаю я головой. – Ни сейчас, ни потом. Не надейтесь!
– Да куда тебе! – орут они хором. – Ты же не мужчина!
– Вам не удастся меня уговорить!
– Потому что ты эгоист! Ты всегда был эгоистом, с самого детства.
– Я не эгоист!
– Неправда, гляди! – Анджела откидывает волосы, открывая две дырки, каждая размером с мячик для гольфа. – Скажешь, это не эгоиста работа?
– Мне надо выпить!
– Тебе бы выпить тот цианид, что ты запер в сейф. Действует быстро: ничего не успеешь почувствовать.
– Я не собираюсь убивать себя!
– А почему бы и нет? Тебя же никто не любит, ты один-одинешенек, всем на тебя наплевать! Подумай, сколько женщин останутся в живых, если ты хоть раз поступишь как мужчина!
– Нет! Я этого не сделаю! Не хочу! Пожалуйста!
– Это единственный достойный поступок, которым ты можешь искупить свою дрянную никчемную жизнь! Нам уже не помочь, но ты можешь спасти других.
– Люди будут тебя уважать!
– Вот-вот, ты станешь в своем роде героем! Ты ведь всегда мечтал стать героем, верно?
– Живым героем! Какой смысл быть героем, если не получаешь от этого удовольствия?
– Самые великие герои все мертвы.
– Я их поздравляю.
– Ты что, боишься?
– Нет, не боюсь.
– Это же совсем не больно.
– Выстрели в себя и увидишь.
– Нет.
– Давай попробуй!
– Нет!
– Мы ждем тебя.
– Не могу, все заперто.
– Достань ключ.
– Он на почте.
– Неправда, он в почтовом ящике. Почту заберут только через час, ты можешь взять его, если хочешь, время еще есть.
– Возьми ключ!
– Просто достань его, можешь потом ничего не делать. Просто пойди и достань!
Я открываю водку и пью прямо из горлышка. Может, в самом деле пойти и взять ключ, – чтобы они наконец заткнулись? Отнести его в спальню и держаться оттуда подальше, вот и все. Сколько там времени? Еще пятьдесят минут, успею. А вдруг я все-таки убью себя?
Нет, не стоит.
Или, может быть...
Умирать не хочется, это я знаю точно. Но что, если они правы? Сколько еще жизней мне предстоит оборвать? Может быть, хватит? Я живу только для того, чтобы убивать по приказу Логана: у меня нет ни семьи, ни друзей, и никто никогда не захочет связать со мной жизнь. Сколько можно мучиться?
Ну почему я не могу найти себе пару? Почему?!
Как же я любил Анджелу, если бы она только знала! Любил каждую клеточку ее тела, даже ее уродство.
Она была так прекрасна, так сексуальна! В тот первый раз я чуть с ума не сошел, в жизни такого не испытывал. У нее такая нежная кожа! А какая грудь, какие ноги, какие бедра! Как она ласкала меня, как наслаждалась сама!
Я бы все отдал, чтобы вернуть ее. Все...
Испытывая стыд и отвращение, я вытираю липкие следы своего путешествия в прошлое. Пасть так низко! И это все, что значила для меня Анджела? Ее вера в меня, любовь, сама жизнь – и примитивный онанизм! Ненавижу себя, ненавижу!
Они правы, я не мужчина. Неудачник. Бесполезное, жалкое, грязное ничтожество. Надо покончить с этим, вышибить себе мозги, оказать миру хоть одну услугу!.. Первый раз в жизни я увидел все в истинном свете. Нет никакого смысла коптить небо дальше. Вся моя жизнь – одно несчастье; мало того, я приношу несчастье другим, и изменить уже ничего нельзя, впереди то же самое. Я подонок, мразь, пустое место! Сколько людей я убил? Так что мне стоит убить и себя заодно?
Разве это трудно?
Осталось сорок минут. Почтовый ящик открыть несложно. Потом отпереть сейф, сунуть дуло в рот – и все.
Так просто. Почему я не сделал этого раньше?
Решено, я достану ключ. Точно. Столько раз хотел, а потом шел на попятный, но теперь – все. Я это сделаю. Одна пуля – и конец. Скорее!
Без колебаний. Клянусь! Сто процентов. Все, черт побери! Беру ключ, и через пять минут я труп. Ура! Вперед! Только встану на ноги и...
И вот что самое интересное: я абсолютно уверен, что так бы и сделал – если бы в тот самый момент не отрубился.
* * *
Не знаю, сколько я так пролежал, но когда очнулся, было еще темно. И немедленно пожалел, что очнулся: в голову как будто вбивали гвозди, а живот и ноги дико чесались. В воздухе стоял удушливый запах алкоголя и мочи. Меня вырвало желчью. С трудом поднявшись на ноги, я побрел на кухню в поисках воды. Первый стакан из меня тут же выскочил, но второй удалось удержать. Третий. Четвертый. Пятый. Уже добрых полгаллона – больше не помещается. Все назад и сначала. Вместе с четвертым стаканом из новой серии я проглотил три таблетки анальгина, едва доплелся до дивана и снова отрубился.
Все еще темно, хотя, похоже, времени прошло много. Головная боль немного отступила, но в паху саднило еще сильнее. Снова обмочился, второй раз за ночь – малоприятный рекорд, который, видимо, еще предстоит побить. Я бросил одежду в мусорное ведро и стоял под обжигающим душем, пока кожа не покраснела и не сморщилась. И зачем только я измываюсь над собой?
Анджела, катер, штормовые волны Ла-Манша, зубная бомба. Предательство. Убийство. Еще одно. Голова закружилась, я начал проваливаться в пропасть. Как унять эту боль?
Шатаясь, я выполз из душа и пошел в гостиную искать остатки водки.
Имею право: утро еще не наступило, ночь продолжается. Моя ночь.
* * *
Какой бы закрытой ни была вечеринка, от незваных гостей никуда не денешься. Как и следовало ожидать, к рассвету является мамаша.
– Это я! Увидела – свет горит, вот и решила, что тебе не помешает лекция о том, куда катится твоя жизнь.
– Блеск! Как раз это мне и нужно, – бормочу я заплетающимся языком. – Прямо в точку! Длинная подробная лекция о том, куда катится моя жизнь. Просто отпад!
– Опять пьешь? Я думала, ты бросил.
– Врешь, никогда я этого не говорил. – Я делаю большой глоток водки. До чего же мерзкий вкус!
– Нет, говорил! Я прекрасно помню, как ты сказал, что не пьешь – и что же я вижу?
– Чушь собачья! Если ты не поняла, могу повторить: никогда я этого не говорил, никогда в жизни.
– Говорил-говорил, уж я-то помню! Сто раз говорил. Ты просто умеешь забывать, когда надо – очень удобно.
Я улыбаюсь: тут даже спорить смешно.
– Ну ладно, мамочка, раз уж пошел такой разговор, я не возражаю. Торжественно заявляю, что этот бокал последний. – Я допиваю водку и сразу же наливаю еще, улыбаясь и показывая мамаше два пальца. – Два последних.
– Ох, Иан, я так беспокоюсь за тебя, так дальше не может продолжаться, ты же сам понимаешь. И я придумала, как спасти тебя.
– Ого! Давай дальше, это интересно!
– Пойди в полицию и все расскажи. Они тебя выслушают, вот увидишь!
– Еще бы не выслушать, черт побери! – хохочу я.
– Нет-нет, ты не понял! Расскажи им все о тех, с кем работаешь, и тебе помогут, не сомневайся!
– Шутишь? Да меня тут же запрут и ключ выбросят на помойку!
– Вечно ты преувеличиваешь. Неужели мы не можем хоть раз нормально поговорить?
– Да за мои подвиги положено пожизненное и еще десять раз пожизненное!
– Вот именно! Поэтому надо им сказать, что все это сделал не ты, а твои дружки – вот кто настоящие злодеи! Скажи, что ты не сознавал, что делаешь, что тебя обманули, и все будет в порядке.
– Ничего не выйдет. Я проведу за решеткой весь остаток жизни.
– Нет, неправда, они во всем разберутся! Поймут? Она что, серьезно? Разумеется, серьезно, разве отчаявшаяся мать может нормально рассуждать? Не важно, сколько душ у меня на счету – виноваты во всем плохие парни, это они меня заставили! Я лишь невинная жертва.
– Послушай, Иан, я не говорю, что тебе совсем ничего не будет, но тут уж ничего не поделаешь. Если хочешь, я пойду с тобой – они меня выслушают.
– С какой это стати?
– Я твоя мать!
– Да наплевать им на тебя, они меня...
– Иан, пожалуйста, не начинай все сначала! Одевайся, договорим по дороге.
– Убирайся к черту! Ты что, не поняла? Я никуда не пойду.
– Ты должен, должен!
– Мне моя жизнь еще дорога.
– Не бойся, я же все объяснила: во всем обвинят других.
– Я виноват так же, как Логан и Брод. Стрелял я, и сядем мы вместе.
– Нет, никогда, я обещаю!
– Мама, я гангстер, и что бы ты ни говорила, это ничего не изменит.
– В жизни не слышала ничего глупее. Какой же ты гангстер?
Вот так всегда. Ничем ее не проймешь, ни логикой, ни убеждением. Мамаша все лучше всех знает, и если вы не соглашаетесь, она будет зудеть, зудеть и зудеть, пока не добьется своего. И даже потом не остановится.
– Гангстер – вот еще выдумал! – фыркает она.
– Я такой же, как Логан, Брод, Эдди и Феликс.
– Понимаю, что тебе этого хочется, и им, наверное, тоже, но поверь мне, ты совсем не такой. Мой сын не мог стать гангстером!
– Я стал.
– Нет! – Да.
– Неправда.
– Хватит дурака валять, оставь меня в покое!
– Не оставлю. Я твоя мать, и мой долг – о тебе позаботиться.
– Хороша забота – отправить меня за решетку!
– О боже, сколько можно? Когда ты наконец прекратишь городить чепуху?
Ну что, пойти и сдаться, чтобы доказать ей?
– В чем дело? – продолжает мамаша. – Они что, шантажируют тебя? Ты поэтому не хочешь идти в полицию?
– Кто? Логан и Брод?
– Да. Они угрожают тебе? Если так, то тем более надо все рассказать!
– Никто мне не угрожает.
– Наверняка так и есть, иначе зачем бы тебе покрывать их?
– Я никого не покрываю.
– Ты всегда был подвержен чужим влияниям. Пора наконец становиться взрослым! Ты ничего им не должен, сам знаешь.
– Знаю.
– Тогда плюнь на них и иди в полицию.
– Не могу, мама. Ты никак не хочешь понять, что мы с ними – одно и то же. Мы вместе.
– Никогда не поверю! Тебя заставляют – вот почему ты все это делаешь, – задумчиво кивает головой мамаша.
– Да нет же, черт возьми, я сам себе хозяин! Сам решаю, что делать, меня никто не может заставить.
– Вот как? – усмехается Анджела. – Неужели никто?
11. Кровный друг
Что нового могу я вам сказать о Крейге Фишере? Ну, пожалуй, что он серьезный, вдумчивый, любит учиться и доставляет радость всем окружающим. Такого о нем точно еще никто не говорил.
Этот самоуверенный юнец, какая-то дальняя родня Джона Брода, вечно болтался в дурной компании, то и дело выезжая на репутации своего крутого дядюшки. Недавно он наконец влип по-крупному, и Д. Б. пришлось как следует тряхнуть мошной, чтобы его выручить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29