И ставни захлопнулись.
Фоллон лично поднял упавший колпак своего хозяина и пропустил в дом визитеров.
– Полагаю, вам лучше подождать внизу, – сказал он, окидывая выразительным взором запыленную одежду и грязные волосы молодых людей.
– Ничего подобного! – прогремел сверху голос Адобекка. – Пусть немедленно поднимаются ко мне. Только обувь пусть оставят. Уверен, у них на подметках вся грязь королевства.
– И герцогства, – добавил Софир.
Это слово возымело магическое действие. Фоллон серенько побледнел и побежал на кухню, не дожидаясь хозяйского распоряжения накормить молодых людей и вообще проявить по отношению к ним всяческое участие.
Адобекк принял их, возлежа в постели. Когда они вошли, сперва Софир, следом, непривычно робея, Ингалора, вельможа высунул из-под шелкового покрывала нос и невнятно пробубнил:
– Близко не подходите, от вас воняет дешевым трактиром. Вы вполне уверены в том, что вы не простые бродяги?
– Да, – сказал Софир и встал на руки, задрав ноги к расписному потолку.
– Так, пожалуй, лучше, – заметил Адобекк. – Второе лицо у вас симпатичнее первого. Вам об этом уже говорили?
– Неоднократно, – подтвердил Софир.
– Вас прислал Лебовера? – Адобекк перевернулся на кровати и заглянул в лицо своему молодому собеседнику. – Кажется, я прежде видел ваши выступления.
– Мы были в гриме и костюмах, – вставила Ингалора.
– Я прозреваю суть вещей, а не их внешнюю оболочку, – заявил Адобекк напыщенно. И милостиво махнул Софиру: – Можете перевернуться. Мне не нравится, как вы кособочите рот при подобном способе общения.
Софир сделал сальто и встал на ноги.
– Будет второе покушение, – сказал он.
– Точно? – Адобекк сдвинул брови.
– Да.
– Вероятно, уже было… К счастью, неудачное.
– Как? – вскрикнула Ингалора.
Адобекк перевел взгляд на нее.
– Ты в этом тоже участвуешь, милая?
Ингалора быстро кивнула. Ей было не по себе в роскошных апартаментах Адобекка: казалось, вид дорогих вещей ее угнетает, а обилие шелковых тканей попросту душит.
– Что тебя удивляет? – осведомился Адобекк.
– Что неудачное… – пробормотала она.
– По-твоему, Талиессин не способен постоять за себя?
– Я не знаю, – сказала девушка. – Мне он помнится мальчиком, а наемные убийцы, как правило, жуткие громилы. Я не в физическом смысле, а в моральном, – добавила она, немного приободрясь и пытаясь придать своим словам ученой весомости.
– Талиессин и сам изрядный громила, как выяснилось, – буркнул Адобекк. – Что еще?
– Герцог намерен жениться. Сейчас это еще держится в тайне.
– На ком?
– Если я правильно поняла, то на дочери герцога Ларренса.
– На которой?
– Мой господин, – сказала Ингалора, – я не знаю дочерей герцога Ларренса. Вероятно, на одной из них. На той, что лучше подходит.
– Нет ничего отвратительнее бессмысленных пояснений, – сказал Адобекк. – Еще одно в том же роде – и я прикажу Фоллону не подавать тебе сладкого.
Софир вдруг рассердился.
– Мой господин, вам лучше не разговаривать с ней так, – вмешался он. – Она сильно рисковала, добывая эти сведения. Нас едва не вздернули.
– Так вы попались? – Глаза Адобекка сверкнули дьявольским огнем. – Говорите! Говорите, вы, оба! Вы глупо, нелепо, как два дурака, попались в лапы Ларренса, да? Он вас застукал, когда вы подслушивали? Что вы ему наболтали? Покажите руки!
Софир машинально спрятал руки за спину, а Ингалора шагнула вперед, приблизившись почти вплотную разъяренному Адобекку.
– Зачем вам наши руки?
– Посмотреть, не вырваны ли ногти!
– Не вырваны, – сказала девушка.
– В таком случае раздевайся! – Адобекк стукнул кулаком по постели, неожиданно подняв тучу пыли.
Ингалора покраснела от гнева и, срывая с себя одежду, побросала ее всю прямо в лицо Адобекку. Он хватал на лету развевающиеся тряпки, комкал их, кидал на пол, но самое грязное – юбка и косынка с головы – все-таки попало в цель.
– Нате, любуйтесь! – сказала девушка, поворачиваясь перед Адобекком.
Старый вельможа послюнил палец, потер подозрительное пятнышко на ее плече, но оно легко сошло.
– Так тебя не пытали? – с некоторым разочарованием вопросил он.
– Нет.
– А его? – отвернувшись от Ингалоры, Адобекк воззрился на Софира.
– Он успел удрать раньше.
– В таком случае нечего было рассказывать мне о смертельных опасностях, – проворчал Адобекк, швыряя Ингалоре обратно ее вещи.
Она небрежно оделась.
– Иди сюда, – велел Адобекк и сам затянул шнурки на ее корсаже, да так ловко и любовно, что Ингалора почти простила ему предшествующую грубость.
– О затее Вейенто жениться я не знал, – сказал Адобекк. – Вероятно, он не сомневается в том, что Талиессин умрет. Что ж, полагаю, следует и впредь держать его в этом прискорбном заблуждении… Я хочу знать все. Как вам удалось бежать из герцогства, коль скоро вся свора Вейенто за вами охотилась?

* * *
– Как вы меня нашли? – спросил Гай, жуя.
Адобекк величественно отправил в рот ложку каши и проглотил со скорбным достоинством.
– Нет ничего проще. Я знал, кого искать. Капитана наемников по имени Гай. С четырьмя шрамами на лице. Если вы задержитесь в армии, то лет через пять вас будут звать Меченый. Солдафоны любят подобные героические прозвища.
– Правда? – Гай весело поднял брови. – Не замечал.
– У вас еще все впереди, мой дорогой капитан. Долгая увлекательная карьера. Двадцать, сорок, сто головорезов, с которыми вы изо дня в день разделяете невзгоды, опасности, их милые развлечения и их остроумные шутки. И так год за годом. Одни и те же дороги, по которым вы ходите взад-вперед, то и дело теряя людей в бессмысленных стычках. Две-три знакомые шлюхи, которые будут рады вашему приходу и не слишком опечалятся, когда вы уйдете. Здесь главное – продержаться достаточно долго, чтобы остаться в воспоминаниях как Гай Меченый. Ну не чудная ли жизнь?
– А мне нравится, – сказал Гай. – Вы разве не хотели бы со мной поменяться?
– Любезный мой, мне трудно найти человека, который захотел бы поменяться с вами, – заявил Адобекк.
Гай посмеялся.
– Скажите, только честно, кто рассказал вам про Гая Меченого?
– Ну вот еще. – Адобекк заставил себя съесть еще немного и со вздохом отложил ложку. – Я не стану раскрывать мои профессиональные секреты.
– Это актеры, – сказал Гай. Я угадал? Они говорили, что собирали сведения о Вейенто, и упоминали вас. Кстати, я им не поверил.
– Вы должны вернуться в столицу, ваше высочено, – хмуро проговорил Адобекк, отбросив всякие ухищрения. – Все обстоит гораздо хуже, чем мы предполагали изначально. Дело даже не в вашей матери, хотя ее мне жаль гораздо больше, чем вас или вашу погибшую подругу.
– По крайней мере, честно, – пробормотал Гай. Его улыбка угасла, шрамы на лице заболели, едва он вспомнил тот день, когда они были нанесены.
Адобекк казался старым, уставшим, нелепым в чужой одежде. Он сидел в неловкой позе, искренняя боль звучала в его приглушенном голосе.
– В королевстве нет наследника, и Вейенто всерьез готовится занять трон вашей матери. Вы допустите это?
– Как он займет ее трон, коль скоро она сама его занимает? – начал было Талиессин и замолчал.
Адобекк смотрел ему прямо в глаза.
– А если ее не станет?
– Мама? – вырвалось у Талиессина.
Адобекк не опустил глаз.
– Да, – подтвердил он с нехорошим спокойствием. – Все дети почему-то считают, будто их родители бессмертны, а ведь это не так.
– Но она – Эльсион Лакар, она будет жить очень долго, – сказал Талиессин. – Дольше, чем я, ведь я почти совершенно человек. И уж точно дольше, чем Вейенто.
– Любое живое существо может погибнуть, – сказал Адобекк. – Даже эльф.
Талиессин вскочил.
– Уходите. Немедленно уходите отсюда!
Адобекк, однако, не двинулся с места.
– Сядьте, – приказал он. – Сядьте и слушайте. Я еще не закончил.
Талиессин нехотя повиновался.
– Учтите, я могу убить вас в любую минуту, – предупредил капитан наемников.
На лице Адобекка появилось искреннее презрение.
– Очень хорошо, убивайте. Ну? Что же вы не зовете своих людей?
– Они далеко, – сказал Гай. – Придется идти за нами, а вы за это время, пожалуй, смоетесь.
– Да уж, пожалуй, смоюсь, – не стал отпираться Адобекк.
Гай хмуро улыбнулся ему.
– Я не хуже вас знаю, что уйду отсюда вместе с вами, – признался он. – Проклятье, я так мечтал прожить жизнь простого человека! А теперь вы пришли, и все пропало. Лучшая пора моей жизни закончилась. Время, когда я был свободен. Ужасно мне не повезло, правда?
– Правда, – кивнул Адобекк. Он заметно смягчился. – С этим ничего не поделаешь, Гай. Гай Меченый… Королевский конюший невольно усмехнулся, выговаривая это придуманное им самим лихое прозвище. – У вас еще будут хорошие дни. Потом. А сейчас вы просто обязаны помочь мне посадить в лужу герцога Вейенто. Слышите? Вам понравится. У меня уже есть наброски чудного плана, я расскажу вам по дороге… С прелестными мизансценами, фейерверком, попыткой самоубийства и прочими спецэффектами…
Глава четырнадцатая
ПЕРСТЕНЬ В ПЕСКАХ
Всякий раз, встречаясь с Чильбарроэсом, Элизахар испытывал странное чувство. Ему почему-то становилось неловко. Чильбарроэс спас его от смерти, помог отыскать Фейнне, увел в серые туманы, что стелются между миром людей и миром Эльсион Лакар, и показал дорогу к эльфам. Однако сам Чильбарроэс обыкновенно старался держаться в тени, ближе к туманам; он никогда далеко от приграничья не отходил. Элизахару он казался ущербным – даже по сравнению с обычными людьми, больными собственной смертью.
По другую сторону туманов, среди распахнутых в мир эльфийских дворцов и праздничных лесов, к Чильбарроэсу возвращался облик молодого короля Гиона, с белыми, как у сойки, прядями в рыжеватых волосах, зеленоглазого, с желтыми точками возле самых зрачков. Король-тень, король-воспоминание, хрупкий и неумирающий дух. По сравнению со стариком, с которым Элизахар когда-то встретился на дороге в Коммарши, Гион выглядел абсолютно бесплотным, нереальным. Элизахар с трудом воспринимал его в этом обличье.
В представлении Элизахара Чильбарроэс всегда оставался стариком. Истинное бытие Чильбарроэс обретал только в туманах. День за днем, год за годом Чильбарроэс обходил границы своего королевства. Он заглядывал в каждый сон, он неустанно выискивал возможных врагов и наиболее вероятных соратников.
Гораздо спокойнее Элизахару было с Аньяром, одним из тех эльфов, что оставались с Гионом с первого часа его развоплощения. Аньяр, во всяком случае, был тем, кем казался. Он не изменялся каждую минуту, не рассыпался на капли и не исчезал в тумане, как это проделывал Чильбарроэс. Аньяр даже не снился Элизахару, в то время как Чильбарроэс вторгался в сны бывшего наемника с абсолютной бесцеремонностью, как будто имел на это какое-то право.
Как правило, в видениях Чильбарроэс приходил к Элизахару в привычном для того образе старика; поэтому как-то раз ночью, увидев перед собой короля Гиона, Элизахар решил, что все происходит наяву.
Гион выступил из темноты и безмолвно протянул руки к Элизахару. Бывший солдат встал, приблизился к королю и остановился в нескольких шагах от него.
Гион покачал коронованной головой. Тяжелый обруч с зубцами сдавливал его волосы. Пестрые пряди топорщились из-под литого золота, как будто рвались на волю. Прежде короны всегда плавали над макушкой Гиона, как будто не решались коснуться особы короля; сегодня же знак власти был бесцеремонно нахлобучен и утвержден навечно.
Гион нетерпеливо шевельнул рукой, и Элизахар понял, что надлежит приблизиться вплотную и взять короля за руку.
Но рука Гиона оказалась призрачной, она легко прошла сквозь кисть Элизахара и повисла в воздухе.
– Где вы, мой господин? – заговорил с королем Элизахар. – Вы в другом мире. Я не могу коснуться вас.
Губы Гиона задвигались, по юному лицу пробежали синие тени, светлые глаза наполнились желтоватым светом. Элизахар разобрал беззвучно произнесенное слово.
– Дурак!
Все-таки перед ним был Чильбарроэс. Странным образом это успокоило Элизахара.
Гион отступил назад. Элизахар шагнул за ним следом и вдруг провалился в темноту. В этой темноте не было ничего: ни звезд, ни лун, ни даже смутных очертаний человеческой фигуры, находившейся поблизости. Элизахар лишь чувствовал присутствие Гиона: король по-прежнему находился где-то рядом.
«Таким был мир для Фейнне», – подумал Элизахар.
И тут, очень далеко, почти неразличимо, появилось маленькое окошко света. Все остальное по-прежнему исчезало в полной мгле, но в открывшемся прямоугольнике возникли и начали двигаться плоские силуэты.
– Что это? – прошептал Элизахар.
– Смотри. – Теперь голос Гиона был слышен отчетливо. Король действительно стоял вплотную к Элизахару.
– Я почти ничего не вижу.
– Пойдем туда, – предложил Гион.
Элизахар не успел ничего ответить. Воздух, которым он дышал, вдруг изменился, стал горячим и сухим, и следующий же вдох обжег горло.
Тысячи воспоминаний хлынули вслед за этим ощущением.
– Это пустыня, – сказал Элизахар.
– Ты воевал в этих краях, – прошептал Гион. – Теперь ты понимаешь, что происходит?
– Нет.
– Ларренс знает ситуацию в племенах кочевников лучше, чем иные кочевники… Смотри.
– Где мы?
– Смотри, – повторил Гион. – Смотри и молчи. Это сон.
У Элизахара кружилась голова. Он был одновременно и очень близко от происходящего, и невыносимо далеко; по этой примете он уверился в том, что видит сон. Чужой сон, чье-то видение, проникнуть в которое было почти невозможно.
Он повернулся к Гиону и увидел, что король улыбается.
– Я почти никогда этого не делаю, – шелестел голос Гиона. – Это сон вождя анат. У кочевников иначе устроены мысли, их видения ходят по другим тропам: мне редко удается встать у них на пути.
– Поэтому так трудно рассмотреть? – не то подумал, не то спросил вслух Элизахар. В этом сне действительно все происходило не так, как всегда, и с каждым мгновением это становилось все очевиднее.
– Можно разговаривать с другом, а можно допрашивать пленного, – отозвался Гион. – Разные способы узнавать правду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58