– Он ездил мимо дома туда-сюда весь день, все вынюхивал. Если он узнал, что я одна… Он, вероятно, уже едет сюда.
– Секретарша сказала, что он где-то по делам.
– Уэйн, я не хочу ничего выдумывать и волновать тебя понапрасну. Но этот тип, это ничтожество, подкатывается ко мне. Он считает, что ему все позволено. Ты это понимаешь?
– Я ему позвоню.
– Уэйн, я уезжаю. Прямо сейчас. Повисла пауза.
– Хорошо, тогда встретимся дома. Дома у нас… Я все понял. Скоро увидимся… Ты нашла ключи от пикапа?
– Да, нашла.
– Я так и знал.
– Уэйн, скорее всего, я буду у мамы.
– Ладно, там и увидимся. Видишь, как сильно я по тебе соскучился!
Этот портовый бар оказался низкопробной забегаловкой, хотя и довольно уютной. Уэйн обвел взглядом помещение, но боцмана нигде не было. Бармен принес ему пиво, и он спросил у него, не знает ли он кого-нибудь здесь, кто идет курсом на север.
– Я что, похож на агента бюро путешествий? Поспрашивай вокруг, – огрызнулся тот.
Он повернулся, собираясь уйти.
– Постойте, – остановил его Уэйн. – А где сумка, которая стояла здесь?
– Ее прихватил твой приятель.
– Но это моя сумка, а не его.
– Между прочим, ты должен заплатить и за его выпивку тоже. Четыре доллара и восемьдесят центов.
– Когда я пошел звонить, я просил дать ему всего одну порцию.
– Хочешь иметь неприятности? – нахмурился бармен.
Кармен сделала себе сандвич в дорогу. Положила шмат колбасного хлеба обратно в холодильник и застыла с открытой дверцей, глядя на молоко, которое прокиснет, на еду, которая покроется белой плесенью и будет неприятно пахнуть. Как ужасно воняло в тот первый вечер, когда она при свете свечи открыла холодильник. Феррис тогда сказал, что прежняя жиличка была никудышной хозяйкой…
Она захлопнула дверь, удивляясь тому, что ее волнуют подобные пустяки, когда нужно поскорее убираться отсюда. Пусть Уэйн сам позаботится, но ей надо напомнить ему об этом, оставив записку. «Выключи холодильник из розетки, выброси всю еду, оставь дверцу открытой… Поосторожней с моей замечательной машиной, а я постараюсь не врезаться в грузовик. Увидимся завтра, целую», – написала она на листке бумаги, и тут зазвонил телефон.
Кармен вздрогнула, зная, что это Феррис. А может, Уэйн? Нет, это точно Феррис.
– Феррис? – спросила она, сняв трубку.
– Как ты догадалась, что это я?
– Ты где?
– А что? Хочешь меня видеть?
– Ты в офисе?
Ей нужно было всего лишь узнать, как далеко он отсюда.
– Да. Я только что вернулся и увидел записку, что твой старик в отъезде. Жаль, что я раньше не знал. Не жди меня сегодня вечером, я должен сгонять в Нью-Мадрид, забрать там конфискованное оружие. Но я могу сделать это и завтра, без проблем. Годится?
– Меня здесь не будет, – ответила Кармен, собираясь сказать ему, что она уезжает и что он может делать с этим домом все, что ему угодно, но промолчала, опасаясь, что он примчится немедленно.
– Ты куда-то собираешься? – насторожился Феррис. – Могу приехать с утра пораньше, чтобы застать тебя еще в пижаме.
– Делай, что считаешь нужным, – ответила Кармен, кладя трубку.
Молодец. Делай, что считаешь нужным… Так и надо было сказать.
Телефон зазвонил снова, когда Кармен выходила из дома. И, только тронувшись с места, она сообразила, что, если завтра сюда заявится Феррис, его встретит Уэйн.
19
– Я хочу кое-что тебе сказать, – объявила Донна Арману, когда они, выключив телевизор, чтобы можно было спокойно поговорить, сидели вдвоем в гостиной.
– Скажи…
– Знаешь, есть люди, которые в это верят, а есть такие, которые не поверят ни за что, пока своими глазами не увидят. Уж можешь мне поверить!
– Верю, – кивнул Арман.
А не завалить ли ему эту бабенку на диван?
– Люди внушают себе, что вот это – правда, а вот это – вымысел, и никакими силами их не переубедить. Но я не такая. А знаешь почему?
– Почему?
– Потому что считаю, что нужно, разумеется, верить в то, что видишь, но помимо этого существует и нечто такое, что невозможно увидеть, но что-то подсказывает тебе, что это правда, если ты понимаешь, о чем я.
Во завернула! Впереть бы ей между ног, сразу бы вся эта бредятина из башки вылетела. Жаль, что Ричи ушел в город звонить теще монтажника, у которой телефон на прослушке, а то бы этот панк велел Донне заткнуться. Армана так и подмывало спросить Донну, что она думает о Ричи, но он решил, что лучше подождать, что скажет о нем она сама. Но Донна продолжала нести околесицу.
– Потому-то я и считаю, что Элвис до сих пор жив.
– Ты в это веришь?
– Не верю, а уверена.
– Разве не ты показывала мне фото его могилы?
– Я тогда не хотела говорить, но ты заметил, какое имя выбито на плите? Элвис Аарон Пресли… Аарон с двумя «а»…
– Ну и что?
– Элвис писал свое второе имя с одним «а».
– Тогда тот, кто в могиле, писал это имя через два «а».
– Я вообще сомневаюсь, что в могиле кто-то есть. Ходят слухи, будто Элвиса там нет. Я встречала одного человека, который взаправду видел Элвиса после его смерти. А одна певичка записала с ним песню, и я слышала эту запись.
– Может быть, ему кто-то подражал?
– Многие пытались, но я не спутаю голос Элвиса ни с каким другим. Тут я ни чуточки не сомневаюсь.
– Тогда зачем ему прикидываться мертвым?
– Мы еще об этом узнаем. Думаю, это скоро выяснится, многие его любят и скучают по нем. Я надеюсь, что это случится в «Грейсленде». Вот почему я хочу туда поехать.
– Почему не попросишь Ричи свозить тебя туда?
– Ричи не любит Элвиса. Ревнует к нему. Надеюсь, ты нет?
– К Элвису? Мне нравится его «Собака».
– А мне надрывает душу «Отель, где разбиваются сердца».
Полуприкрыв глаза, Донна напела мелодию. Потом, взглянув на него, спросила:
– Птица, можно я тебе что-то скажу? Не знаю, стоит ли, но я должна это сказать.
– Говори, только не зови меня Птицей.
– Прости, я слышала, как Ричи называл…
– Если хочешь, зови Арманом.
– Арман – симпатичное имя. Слушай, я совсем забыла, не хочешь перекусить?
– Нет, пожалуй нет.
– А коктейль?
– Сейчас нет, попозже.
– Мне нравится смотреть, как ест мужчина. Этот Ричи клюет, как птица. О, прости, я не хотела…
Кажется, с головой у нее не все в порядке! Недержание мысли какое-то…
– Что ты хотела мне сказать?
– Я до смерти боюсь Ричи.
– Вот как? Но ты позволила ему жить у себя…
– А у меня был выбор? – пожала она плечами.
– У тебя уютный дом, я начинаю к нему привыкать. Трудновато будет выкурить Ричи отсюда. Ты думала об этом? А что будет с тобой? Тебя могут арестовать за укрывательство, если ты первая не сдашь его…
– Я этого никогда не сделаю.
– Но ты подумывала об этом.
Он давно бы догадался, если бы я об этом думала.
– Да, но если его посадят, что тогда?
– Сперва его надо поймать. Даже если им это удастся, он вернется. Отсидит несколько лет, а потом явится по мою душу. – Донна покачала головой. – Я никогда на него не донесу. Я не из таких.
– Его могут надолго упрятать. Думаю, он вообще схлопочет пожизненный срок. Сомневаюсь, что ты его когда-нибудь увидишь.
– Я этого никогда не сделаю. Он как-то сказал мне, что, как только я соберусь звякнуть в полицию, он об этом сразу догадается.
– И ты в это веришь? – хмыкнул Арман, асам подумал, что, если она верит в то, что Элвис жив, тогда…
– А ты что, не веришь? Арман пожал плечами.
– Не понимаю, как он может догадаться, о чем ты думаешь.
– Может. Я точно знаю.
– А ты не дергайся, оставайся спокойной…
– Все равно он догадается…
– Послушай, тебе не следует его бояться.
– Ты его не боишься, да?
– Я его не боюсь. И знаешь почему?
– Потому что ты сильнее его, – улыбнулась она и стрельнула глазами.
Наставить рога Ричи – это пожалуйста, а в полицию позвонить – ни-ни!
– Ты знаешь, кто я?
– Ну, разумеется.
– Ты что, не понимаешь, о чем я? Ричи, думаю, рассказывал тебе обо мне…
– Он сказал, что ты из Торонто.
– Что еще?
– Не знаю…
– Почему ты не говоришь?
– Я не понимаю, о чем ты.
– Чем я зарабатываю на жизнь?
– Это не мое дело.
– Да, но Ричи тебе сказал. Разве он не рассказывает тебе обо всем, что делает?
– Он много врет. Ты же знаешь Ричи!
– Что он говорил обо мне?
– Какая разница! Ты мне понравился. Думаю, ты человек неплохой, и я желаю тебе всего хорошего. – Она посмотрела в сторону двери. – Надеюсь, у тебя нет претензий по поводу моей стряпни? Не так-то легко угодить двум совершенно разным мужчинам!
– Полагаешь, я уезжаю?
– Думаю, рано или поздно это случится.
– Это он тебе сказал?
– Нет. Я просто это чувствую.
– Он говорил тебе, что мы хотим сделать?
– Ни единого слова. – Донна покачала головой и пристально посмотрела ему в глаза, как бы умоляя ей верить. – Я ничего не знаю о ваших делах и не хочу знать. Я звонила тогда… Никогда не знаешь, врет Ричи или говорит правду, поэтому я все впускаю в одно ухо, а в другое выпускаю.
– По-моему, ты нервничаешь?
– Ни капли.
– А мне кажется, да.
– Да нет. С какой стати?
– Так, стало быть, ты считаешь, что Элвис все еще жив?
– Я в этом уверена.
– Может, и жив. Кто знает…
– Даже если нет, я все равно хочу поехать туда.
– А что еще ты хочешь? Хочешь, я убью Ричи?
– О господи! – отшатнулась Донна.
– А что я с этого поимею? Ну-ка…
Они услышали, как хлопнула задняя дверь.
Ричи вошел в гостиную. Вот те на! Оба на диване, телевизор выключен, Донна в халате и без очков. В лото не играют, фотки с Элвисом Пресли не разглядывают… Ричи перестал жевать жвачку. Чё тут происходит? Вроде как толковище… Может, даже о нем? А может, индеец готовился засадить ей по самое это? Ладно, разберемся чуть позже, но не сейчас.
– Ё-мое, Птица, я вкалываю, а ты развлекаешься. Донна, исчезни, мне нужно потолковать с Птицей с глазу на глаз.
Гляньте-ка на нее! Выкатила шары на Птицу, будто индеец здесь главный…
– Донна, ты оглохла?
– Иди, Донна, нам надо поговорить, – усмехнулся Птица.
Разрешил, мля! Ну ты подумай… Ричи хлопнул Донну по заднице, когда она проходила мимо.
– Ты готов? – обратился он к Птице, когда за Донной захлопнулась дверь.
– Для чего?
– Я позвонил теще монтажника. Она разоралась на меня, видите ли, у нее после моего массажа спина отваливается.
– К чему я должен быть готов?
– Я спросил ее, звонила ли она дочери и Уэйну. И она сказала, что звонила и что нет необходимости посылать им чек, так как они возвращаются домой.
– Все шутки шутишь?
– Они уже выехали. Сказала, дочь едет ухаживать за ней, потому что она не в состоянии обслуживать себя. Нормалёк! Я сделал теще массаж, и они сразу домой. Слышишь, чё говорю? Короче, я сэкономил нам поездку.
– Она едет к матери?
– Ага. – А он?
– А он приедет к ней или будет ждать дома. А может, сперва оба заедут домой, потому что это по дороге. Дьявол их знает!
Ричи покосился на индейца. Вишь ты, задумался! На хрен ему было связываться с индейцем? Ладно, он его пристрелит, а уж как-нибудь потом позвонит тому важняку из риелторского агентства и получит свои денежки.
– Ладно, едем к ним домой, – очнулся, наконец, Птица.
Стало быть, пока они снова вместе! Ричи улыбался ему, жуя свою жвачку.
– Птица, знаешь чё? Я даже обеспечил нас провиантом. Нам там ночь торчать, так что я прихватил нам пиццу, кое-что из замороженной жратвы, шоколадные батончики… Я даже захватил на кассе журнальчик. Птица, там на картинке парень, который весит сто двадцать фунтов. Ты когда-нибудь о таком слыхал?
– Сто двадцать фунтов? Столько не весят даже три лошади.
– Журнальчик у меня в машине.
– И что этот парень жрет?
– Ты просто не поверишь!
Держа в руках бумажный пакет с канадским виски, Арман заглянул в комнату Донны.
– Мы уезжаем, – сказал он. – До завтра. Донна стояла у туалетного столика, по-прежнему в халате. Халат был распахнут. Она обернулась к нему, демонстрируя ему всю себя, но промолчала.
– Я не знаю, в какое время вернусь, – добавил он.
Она была явно встревожена, но снова промолчала. Глянув на ее молочно-белое тело с темным треугольником внизу, он прикрыл дверь. Подождал в коридоре, пока Ричи выйдет из ванной.
– Ты готов?
Ричи удивился, увидев его здесь, но виду не показал.
– Да, пошли, – кивнул он.
Они вышли через кухню на задний двор, где на узкой дорожке был припаркован «додж». Арман отворил дверцу и сел со своей стороны. Ричи уселся за руль, включил зажигание, затем распахнул дверцу со своей стороны.
– Я кой-чё забыл, – объяснил он, взглянув на Армана.
– Что?
– Выпивку.
– У меня есть с собой.
– Но не то, что я пью.
Арман промолчал. Когда Ричи вылез из машины и пошел к дому, он выключил зажигание и стал прислушиваться. Если Ричи задумал избавиться от Донны, он воспользуется своей пушкой. Звук выстрела он услышит. А дальше что?… Ричи вернулся довольно быстро с бутылкой «севен-ап» в руках. Сел в машину, снова включил зажигание, дал задний ход. В окнах гостиной оставался гореть свет. Арман ничего не сказал. Ричи тоже не проронил ни слова.
20
Где-то около полуночи Кармен, усталая и голодная, сделала остановку у придорожного кафе на южной окраине города Гэри, на северо-западе штата Индиана. Она была уже на полпути к дому, и это радовало. Она не без труда выбралась с мыса Джирардо. Пришлось пересечь реку и следовать кружным путем на восток в поисках автострады. Потом все было просто. На протяжении почти всего штата Иллинойс она двигалась по прямой. Свернуть на автостраду и срезать угол Индианы, где она теперь и находилась, тоже не составило труда. Теперь нужно перекусить, а потом она вернется на автостраду 94, которая будет вести ее до южного Мичигана, через Детройт и еще миль двадцать до дома. Мама может и подождать.
Кармен не терпелось снова войти в свой собственный дом, с тесной кухонькой, гостиной, меньше чем прихожая. В доме наверняка холодно, но это не важно. Из кухонного окна прекрасный вид на лес и поросшее кустами поле. Она позвонит Уэйну, когда приедет домой. Это будет около семи утра, если не спать и всю ночь вести машину. Надо ведь узнать, когда он приедет! Ну а потом она поедет к маме, и, возможно, ей придется дожидаться его там. Сейчас маме должно стать легче оттого, что ее дорогая доченька едет к ней. Возможно, когда она позвонит Уэйну, он уже будет в пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27