Знаешь, почему я ее узнал? Я ее фотографировал. Внутри нее прячется маленькая девочка, она выглядывает порой, когда не боится, что ее заругают. Ты заметила эту девочку и сумела ее нарисовать. Уловила. — Он сел и открыл банку.
— Ты так думаешь?
Он отдал ей открытую банку, взял другую из ее рук, открыл ее для себя.
— Да, я так думаю. А что же ты больше не рисуешь гостиницы?
— Гостиницы я люблю, но они не живые. Я решила, что люди меня интересуют больше. Твое влияние, Ла Брава. Я посмотрела твои работы, и мне захотелось увидеть то, что видишь ты.
— Ты это видишь. Ты многое видишь.
— Не знаю. Я вижу что-то на твоей фотографии, потому что ты это поймал — вот оно, в рамочке. Но я не уверена, что замечала это раньше. Не уверена, что у меня есть «глаз».
— Про миссис Хеффель ты все поняла.
— Я целую неделю изучала ее.
— У тебя есть «глаз». Весь секрет в том, чтобы не пытаться поймать все сразу, сосредоточиваться на каждой детали по очереди.
— Может быть, это у меня получается, — сказала она. — Надо это выяснить. — Отхлебнув пива, она поинтересовалась:— Чем же вы тут занимались, пока я торчала в Нью-Йорке с милыми родственничками?
— Да ничем особенным. Пытался припомнить один фильм, который я давно уже смотрел.
— Можешь не объяснять: в главной роли Джин Шоу. Ты все так же неровно к ней дышишь? Она чересчур стара для тебя.
— Это действительно фильм с Джин Шоу. Ты тоже его видела, ты упомянула о нем в тот вечер, когда мы смотрели «Поехали!».
— И как он называется?
— «Некролог».
— Это где ее муж знает, что скоро умрет от неизлечимой болезни, и кончает с собой, подстроив все так, будто это она виновата, в отместку за то, что она со своим дружком выманила у него кучу денег?
— Да, этот.
— Я смотрела его не весь.
— Но что тебе запомнилось?
— Кажется, я смотрела вторую часть.
— Она попала в тюрьму?
— Да, был суд, ее сочли виновной— но не в настоящем ее преступлении, а в убийстве мужа, которого она не совершала. Черный юмор.
— Кто там главный герой?
— Не знаю. У него такое чеканное лицо и желваки на скулах все время дергаются, губы влажные. Другая девушка— положительный персонаж — дочь мужа Джин Шоу от первого брака. Она сразу сообразила, что это Джин присылает ему его собственные некрологи, вырезанные из каких-то захолустных газет, но никто ей не поверил, даже коп.
— Виктор Мейчер.
— Точно, это он. Я вспомнила.
— Супруг боится смерти…
— До смерти. Как только заходит разговор о кончине, его выворачивает наизнанку. Но ближе к концу фильма, когда он узнает, что неизлечимо болен и скоро умрет, он смиряется с этим. Его дочка прочла ему лекцию насчет того, что смерть — тоже часть жизни, и он проглотил все это. Тупая картина.
— Они посылали ему вырезки с некрологами, чтобы запугать его, а потом потребовать деньги?
— Да, сперва некрологи, потом угрозы: заплати или умрешь. Джин, его супруга, не просто замешана в этом— это с самого начала была ее идея.
— Деньги отвозит она?
— Да, но там какой-то подвох… Погоди, я вспомню. Им позвонили и велели отвезти деньги в мотель, назвали даже номер комнаты. Она приезжает туда, ей снова звонят, велят ехать куда-то еще, но она успевает подменить чемодан с деньгами на другой, набитый газетной бумагой — он уже лежал в номере мотеля. Понимаешь?
— Да, продолжай.
— Она везет чемодан дальше, выскакивает какой-то парень, которого нанял ее дружок, такой чудик лупоглазый…
— Элиас Кук.
— Удирает с чемоданом, полным денег, как он думает, потом открывает его, видит газеты, сходит с ума и прыгает из окна своей комнаты.
— Он не знал, что жена — соучастница?
— Он понятия ни о чем не имел, был вроде статиста.
— Что дальше? Любовник…
— Любовник приезжает в мотель и забирает первый чемоданчик. Отправляется в горы, в какую-то хижину, открывает чемодан… Зрители думают, она и его надула, но нет, деньги на месте.
— Это Генри Сильва.
— Ага, тот самый, который играл в фильме «Полная шляпа дождя». Недавно его смотрела.
— И что дальше? Когда Джин приезжает в хижину?
— Выходит из машины со своим чемоданом, пустым.
— И что же?
«На запад по Лантана, возле местного аэропорта поворачиваешь направо и едешь напрямик, — так объяснил ей дорогу Ричард, — на развилке свернешь влево к Тауншипу, дорога грязная, но придется ехать по ней, пока не увидишь заросли пиний и одинокий домик — симпатичный такой, если б его еще побелить».
Телефона там не было, зато имелся баллон с газом, туалет в доме, печь, холодильник, и всего сотня в месяц. Всякий подумает: заброшенное место, разрушается себе потихоньку, никто даже носа туда не сунет. Идеальное убежище, считал Ричард.
Вот он, бедняжка, выглядывает из-за двери.
Джин припарковалась в тенечке под деревом, оставила ключ в замке зажигания, вышла и открыла багажник. В сторону дома она не смотрела, зная, что Ричард наблюдает за тем, как она открывает багажник и достает чемодан из светлой кожи. Невдалеке над маленьким аэродромом кружил самолетик, назойливое гудение, то затихает, то нарастает вновь. В воздухе разливается припахивающая пылью летняя жара, местность — запущенная провинция, ничего общего с охотничьими хижинами Большого Медведя. Ее знобило, она накинула легкую куртку, надела черный берет. Реплика была наготове:
— Ричард, я не утерпела!
Но когда Ричард появился в дверном проеме, Джин с ходу поменяла мизансцену:
— Что с тобой?!
— Руку сломал, на хрен!
— Я вижу. Как это произошло?
Он покосился на дорогу, в сторону аэропорта:
— Ты уверена, что за тобой никто не следил?
— Уверена.
— Я думал, ты явишься не раньше чем через неделю.
— Я не утерпела, Ричард. — Возвращаемся к первоначальному сценарию. И все же ей вновь пришлось от него отклониться. — Что у тебя с рукой? — Она прошла мимо него в дом— сумрачно, ставни закрыты, угнетающая обстановка, затхлый запах.
— Хочешь знать? Это твой чертов дружок фотограф, тот самый, который тогда вмазал мне в Делрее, когда тебя увезли в психушку.
Они отошли от сценария и не смогут так сразу к нему вернуться. Она села, во все глаза уставилась на Ричарда и выслушала от начала до конца его версию того, что случилось в парке: фотограф якобы ударил его сзади, он сломал ему руку прежде, чем он успел хотя бы разглядеть нападавшего, бил его по ногам, по голове, точно рехнулся.
Джин пробормотала:
— Он вызвал тебя в парк…
— Заманил меня!
— Он задавал вопросы?
— Я ничего ему не сказал.
— Как ты можешь быть в этом уверен?! — попрекнула она.
— Я же знаю, что я говорил. Проводов на нем не было, я проверил. Слушай, у меня только одна рука действовала, но я толкнул его хорошенько и сказал: «Тебя тот еще сюрприз поджидает, задница!» — вот и все, что я ему сказал, а больше ничего. Черт, надо же было мне как-то отделаться от этого подонка!
— Ах, Ричард, Ричард…— мягко, почти нежно пробормотала Джин. Она сидела в старом потертом кресле, откинувшись головой на подушку и теребя пальцами немного колючую обивку на подлокотниках. Она чувствовала, как вспотели ладони. Плетеная сумка лежала у нее на коленях. Она сунула руку в сумку, нащупала пачку сигарет, закурила, вдохнула дым и медленно выдохнула.
— Ладно, не беда, — сказала она.
— Ну конечно, — подхватил Ричард. — Мы сделали это— вот что главное. Ты даже не спросила, удалось ли мне забрать мешок. Готова взглянуть на него, пощупать деньжата?
— Готова, — кивнула ему Джин.
Ноблес проследовал в спальню, опустился на четвереньки. Из кресла Джин могла видеть его кровать, потертый матрас, кое-как накрытый одеялом. Он наверняка постарается заманить ее на это ложе, рассыпая липко-ласковые словечки и кривя в ухмылке рот. Она смотрела, как Ричард вытягивает из-под кровати мусорный мешок— медленно вытягивает, дразня ее каждым движением, — встает на колени, упирается одной ногой, распрямляется, поворачивается, выходит из комнаты… и вот он снова сидит перед ней на стуле с прямой спинкой, зажав мешок между колен. Джин следит, как он неуклюже, одной рукой, раскручивает проволоку.
— Ричард, как ты сюда попал? — спросила она.
— Я не знал, как добраться до больницы. Позвонил своему приятелю Гленну Хиксу. Помнишь, я говорил, он служит в полиции в Бока.
— Ну?
— Он отвез меня в «Бефизду», в Бойнтон, потому что он других не знал, только в самом Палм-бич.
— И как ты оттуда добрался сюда?
— Ну, Гленн меня привез.
— Ах, Ричард, Ричард…— повторила она с той же усталой интонацией.
— Гленн— хороший парень, что я скажу, то и сделает. Нечего из-за него себе кровь портить. — Он раскрыл мусорный пакет. — Ну-ка, взгляни! Хочется посмотреть, как ты обалдеешь.
— Ты считал?
— Ты еще спрашиваешь? — Он заулыбался во весь рот. — Я начал считать с той минуты, как приволок сюда пакет. Считать деньги— это одно удовольствие, а ты не знала? — Нахмурившись, он снова полез в пакет. — Одного только не пойму, какого черта ты сюда сунула эту штуку? — Его рука вынырнула из пакета с маленьким «Вальтером РРК», вороненым автоматическим пистолетом.
Джин лениво приподняла ладонь, оторвав ее от подлокотника кресла, и Ноблес, пожав плечами, почти нехотя дотянулся до нее и вложил ей в руку рукоять пистолета.
— Стоит на предохранителе. Славная игрушечка, только будь с ней поосторожнее.
Джин подняла пистолет на уровень глаз, словно изучая.
— Не хотелось оставлять его дома, вдруг кто-нибудь наткнется на него. Копы так и крутятся вокруг, я не могла вынести его сама, они могли взять у меня из рук мешок, удивиться, почему он такой тяжелый.
Ноблес склонился к пакету, зажатому между его ног.
— Раз уж леди разгуливает с мешком денег, ей и пистолет не помешает. Чтобы никто не привязался.
— Вот именно, — подтвердила Джин. Ричард сидел вплотную к ней; наклонившись, опустив на колени закованную в гипс руку, он оказался еще ближе. — Ты не предложишь мне выпить?
— Конечно, конечно. — Он поднялся на ноги. — Тебе какое пиво, холодное или теплое?
— Лучше холодное.
Ноблес прошел в кухню, на какой-то момент пропав из виду. Джин слышала, как хлопнула дверь холодильника, слышала щелчок— это он открывает банки. Генри Сильва разлил по стаканам скотч безо льда, обернулся со стаканом в каждой руке… Правой рукой Джин подняла «вальтер», шесть патронов в обойме и один в стволе, вытянула его, направив на дверной проем в ожидании, когда Ричард вернется из кухни.
Обе банки пива он нес правой рукой, левая, в гипсе, висела, прикрывая живот. Она прицелилась чуть повыше руки. Ричард поднял глаза, успев сделать один шаг в комнату, остановился, улыбнулся — по крайней мере, попытался улыбнуться — и сказал:
— Осторожней, киска!
Она попала в точности туда, куда целилась, выстрелила во второй раз, потом в третий, поспешно, грохот пистолета ее оглушил, она перестала воспринимать детали. Он уже умирал, его отбросило к двери, глаза остекленели, по загипсованной руке растекалась кровь. Сколько крови! А где эти банки с пивом? У нее было всего одно мгновение, чтобы запечатлеть эту сцену. Генри Сильва дотронулся пальцем до аккуратной дырочки в груди, посмотрел на свою руку, точно не веря своим глазам, поднял на нее глаза, и она вновь выстрелила в Генри Сильву, он умирал долго, по-киношному, в глазах его застыла боль от ее предательства. Она еще раз выстрелила в Ноблеса, тот уже сполз по косяку на пол и, скорее всего, был мертв.
Сидя в парке Луммус под сенью пальм, Ла Брава отпил холодного пива и спросил Фрэнни:
— Так что же было дальше?
— Дальше все пошло не так, как предполагалось, — ответила Фрэнни.
Глава 26
Он различал только ее глаза, их спокойный и нежный взгляд, и гадал, кто же она сейчас и собирается ли что-нибудь сказать. Прошло еще мгновение, и Ла Брава засомневался, произнесет ли она хоть слово. Она молча отошла от двери, отняла руки, прикрывавшие спереди халат, халат распахнулся как раз в тот момент, когда она зашла в ванную.
Ла Брава отправился на кухню, где дожидалась открытая бутылка скотча, а на раковине — ванночка с подтаявшими кубиками льда. Налив себе изрядную порцию, он решил предоставить главную роль Джин— он быстро к ней подстроится. Взял ванночку, собираясь поставить ее в морозилку, призадумался, стоит ли это делать, принял окончательное решение, засунул ванночку в морозилку и вернулся в спальню со стаканом в руках.
Джин вольготно расположилась перед туалетным столиком, подкрашивая глаза, классический носик высоко приподнят, глаза смотрят равнодушно, обнаженная грудь столь же бесстрастна, как и взгляд, бледные плечики приподняты, словно она хотела небрежно пожать ими, да поленилась. Среди флакончиков с косметикой Ла Брава заметил стакан с выпивкой. Актриса сделала передышку, потянулась за своим стаканом, груди приподнялись, и глаза тоже, уставившись на фотографа из зеркала. Он был уверен, что сумеет пересидеть ее. Только нужно устроиться поудобнее. Позвонить Морису, предупредить, что они опоздают на ужин, прихватить в спальню бутылку и усесться. Раньше он не играл в такие игры. Кинозвезда аккуратно обводила веки. Ее реплика застала Ла Браву врасплох:
— Ты уже поговорил со своим другом Маккормиком?
— О чем?
— Вероятно, он забыл тебе доложить, потому что докладывать было не о чем. Но ты мог и сам позвонить ему.
Она говорила в точности как его бывшая жена: якобы безучастным, невинным голосом, исподволь готовя нокаут.
— Я так понимаю, Маккормик провел у тебя обыск.
— По твоему совету.
Ла Брава едва удержался от улыбки:
— Это он так сказал?
— Джим воспроизвел твои слова так: «Почему бы тебе не попросить у нее разрешения оглядеться в ее жилище?» Разве это не совет?
— Странно, — протянул Ла Брава.
— Что странно?
— Оказывается, Маккормику не наплевать на то, что о нем подумают люди. Он хочет им нравиться. — Киноактриса принялась за второй глаз. — Но он ничего не нашел, верно?
— А ты надеялся, что он что-то найдет?
Наконец они дошли до сути. Ему не хотелось больше оттягивать разговор. Пора выложить все начистоту. Давно пора.
— Я особо не надеялся, но вероятность все же была.
Джин замерла, держа тушь в вытянутой руке и глядя на него в зеркало:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34