Что я тебе сказал, как только услышал про этого парня? Я тебе сказал: у него что-то на уме, он постарается выжать из тебя все, что сможет.
— Да, ты меня предупреждал, — кивнула Джин.
— Я говорил тебе: такие парни ошиваются в Майами-бич с того самого дня, как построили этот мост. Теперь они отправились дальше — в Бока, в Палм-бич.
— Он когда-нибудь что-нибудь просил у вас в открытую?
Джин ответила, что не просил.
— Но он считал себя вправе заглянуть ко мне, когда ему вздумается. А спустя какое-то время стал вести себя по-хозяйски — точнее не скажешь.
Ла Брава припомнил, как в тот первый вечер Джин рассказывала им о Ноблесе, с каким видом он ходил по ее квартире, рассматривал ее вещи. Сейчас она не стала вдаваться в подробности.
— Вы виделись с ним после того, как переселились в отель? — задал следующий вопрос Торрес.
— Нет.
— Однако ему известно, что вы здесь.
— Очевидно, — пожала плечами Джин.
Торрес призадумался, мысленно перебирая полученную информацию, и подытожил свои размышления следующим образом:
— Шестьсот тысяч — большие деньги.
Ла Брава вспомнил, как в первый вечер Джин заявила:
— Беспокоиться не о чем, денег у меня все равно нет.
Теперь она уже не могла так сказать.
Днем Ла Брава проехался в машине Мориса мимо отелей «Парамаунт» и «Ла Плайа». Детективы в Майами-бич предпочитали использовать для работы конфискованные машины, а не простые «незаметные» «доджи» и «плимуты», которые им выдавали на время дежурства. Ла Брава сфотографировал копа, занимавшегося наружным наблюдением в красном такси-«шевроле» с номером 208. У настоящих такси номера начинались с 1100. Когда Ла Брава вернулся в «Делла Роббиа», он обнаружил припаркованный перед входом в гостиницу грузовик «Саузерн Белл».
Торрес четко придерживался инструкций: он получил добро от прокурора штата на прослушивание телефона Мориса и вызвал рабочих телефонной компании, чтобы установить жучки. Кроме того, им предстояло установить в комнатах Мориса второй аппарат: как только кто-нибудь позвонит Джин, Морис со второго аппарата позвонит в службу безопасности «Саузерн Белл», и те проследят, откуда исходит звонок В операторской телефонной компании к коммутаторам «Парамаунта» и «Ла Плайа» подключили регистрирующее устройство, так что номера всех исходящих звонков будут зафиксированы — для этого не требуется санкция суда. В уголке кухни в «Делла Роббиа» впритык к темной комнате выгородили закуток для полицейского поста, снабженного телефонами и магнитофоном. Ла Брава был уверен, что все эти жучки и звукозаписывающие устройства не принесут ни малейшей пользы.
В начале седьмого в его дверь постучал Торрес. Он сообщил, что с «эльдорадо» сняли отпечатки пальцев и отогнали машину в ремонтную мастерскую вставить стекла. Они распили по банке пива. Торрес казался усталым, угнетенным, Ла Брава все еще терпеливо ждал. Он твердо решил, что, будучи теперь лицом гражданским, не станет лезть с вопросами и высказывать свое мнение, пока его не спросят, и все же, когда Торрес сказал: «Теперь нам остается только ждать», — Ла Брава не удержался:
— Как долго?
— То-то и оно, — промолвил Торрес— Чтобы сделать все как следует, надо задействовать половину личного состава отдела, по три смены в день в трех стратегических пунктах — они должны сидеть в машинах и в вестибюлях гостиниц. Все плохие парни, которые ошиваются в городе, были бы просто счастливы. Если бы все разрешилось быстро, прямо сейчас — за два дня собрать деньги, на третий доставить, — мы бы справились, в противном случае придется вызывать федералов.
— Он не станет звонить по телефону, — предупредил Ла Брава.
— Ты уверен?
— Он служил в полиции. Он знает про жучки и распознавание голоса.
— Какой-то он странный, — возразил Торрес. — В жизни такого не видал. Требует полный мешок денег, пакет из-под мусора замотать проволокой — замечательно! Только что из навоза вылез. А как он пытался наладить рэкет, все эти старые приемчики— запугивание, покровительство! Можно подумать, он прямо-таки сам напрашивается, чтобы его схватили.
— Где он сейчас?
— В гостинице. Сходил к «Волфи» и вернулся. Больше никуда не выходил.
— Вы установили жучок в его номере?
— Его честь судья сказал «нет». Остается только самописец на коммутаторе. Если он позвонит ей, мы будем знать.
— А что наш мокроспинник?
— Его нет на месте.
— Съехал?
— Нет, просто куда-то пропал. Один парень — за ним имеется должок — заглянул в отель и спросил.
— Почему вы не обыскали его номер?
— Его честь судья сказал «нет».
— А где его машина?
— Неизвестно. Такая машина должна бросаться в глаза, но ее не видели ни в Дейде, ни в Броварде, ни в Палм-бич.
— Что тебя напрягает больше всего?
— В смысле?
— Во всем этом деле. Что не так?
— Не могу поверить: неужели он так глуп? Все время задаю себе этот вопрос. Ты говорил, он служил в полиции, был агентом, потом охранником за четыре бакса в час. Он получил лицензию на автоматическое оружие— это наводит на размышления. Но я не знаю, он и в самом деле хочет получить выкуп или происходит что-то иное.
— Что же еще?
— Я не уверен, что парень продумал свои действия.
— Тебе остается только молиться и ждать. Господи, сделай так, чтобы он зарвался, да побыстрее. А если ничего не произойдет?
— Майор сказал: через три дня вызываем ФБР. Пусть студентики поработают. Заберут это письмо в Вашингтон, изучат его вдоль и поперек и сообщат нам: судя по шрифту, послание напечатано на машинке «Смит-Корона» через черную ленточку на листе из блокнота. В самом деле? Спасибо огромное! Ребята, все на поиски чертовой «Смит-Короны»! Джо, этот парень должен сделать следующий шаг, а если нет— значит, он струсил и ничего не будет.
— Или решил выждать.
— У меня есть только три дня.
— Хорошо, допустим, он выйдет на связь— и что дальше?
— Она понесет деньги, а мы будем ее сопровождать.
— Шестьсот тысяч долларов?
— Без вариантов.
— Можно просто нарезать бумагу.
— Джо, что в записке сказано? «Выкинешь какой-нибудь фокус— умрешь». Мы должны принять это на веру. Что, если мы скажем: «Полно, парень просто дурачится, не обращайте внимания», — а парень возьмет да и прикончит ее? Мы все окажемся не в лучшем положении, особенно сама леди. А может, получится так, что придется дать ему увидеть деньги, прежде чем мы сумеем его схватить. Нужно, чтобы все выглядело по-настоящему. Ты сам это знаешь. Главное, не выпускать из виду актрису и сумку с деньгами. Все зависит от него — насколько он ловок. Только так не бывает, чтобы парень был ловок и при этом настолько туп.
— Ты смотрел ее фильмы?
— Наверное, точно не помню. Имя вроде бы знакомое и лицо тоже, но как-то смутно. Она была звездой?
— Не первой величины, но хороша. Очень хороша.
— Посмотрю при случае.
— Откуда она возьмет деньги? Шестьсот тысяч наличными.
— Издеваешься? В банках Майами такие суммы лежат в каждом сейфе. Парни из отдела по борьбе с наркотиками все время их выгребают.
Ла Брава задумался, потом спросил:
— Она считает, что сумеет раздобыть деньги?
— Я задал ей этот вопрос. Дескать, прошу прощения, но сможете ли вы собрать такую сумму? Она сказала «да». Сказала, поскольку нам известно, кто за этим стоит, особой опасности она не видит. В смысле, поскольку парень — идиот.
— Так прямо и сказала?
— Что-то в этом роде. По-видимому, она совершенно уверена, что Ричард завалит дело.
— Но сперва ей придется собрать деньги, — уточнил Ла Брава.
— Мне все равно, где она их возьмет, — отозвался Торрес. — Может, под кроватью хранит, ее личное дело.
— Нужно переписать номера банкнот.
— Сфотографируй их. Я проконсультируюсь в банке. Но если парень уйдет с деньгами, они пропали.
Ла Брава умолк. Отхлебнул глоток пива, выглянул из окна — небо сливалось с океаном, огромное пространство таяло в сумраке надвигавшейся ночи, мир первозданной чистоты, где нет места преступлениям. Дурные идеи зарождаются в замкнутом пространстве. Торрес тоже поглядел в окно, но не нашел там ответа на свои вопросы и вновь обратился к Ла Браве:
— А что у тебя на уме?
— То же, что и у тебя: неужели он так туп?
— Придется с этим смириться.
— Может, он только прикидывается идиотом?
— Не похоже, чтобы он очень старался.
— А если главный — не он?
Теперь пришлось призадуматься Торресу:
— А кто, мокроспинник?
— Кундо покрутился тут несколько дней, осмотрелся, — развивал свою мысль Ла Брава, — а теперь, когда записка попала по назначению, он смылся. Оставил Ричарда на виду для отвода глаз. Отвлек нас, а сам пока готовит дело.
— Хорошо бы собрать сведения о нем, узнать, чем он занимался на Кубе.
— Сидел в тюрьме — информация от Давида Беги, получена с помощью Гилли и Пако Боза.
— У тебя осведомителей больше, чем у меня.
— Я их не сдаю.
— Может, разузнаешь побольше о мокроспиннике, что он за человек?
— Может, вам надо взять Ричарда, — предложил Ла Брава. — Вы-то хоть умнее, чем он?
— Хотелось бы надеяться.
— Разыграйте спектакль— типа, у вас все улики. Предложите ему сдать мокроспинника. Ричард обожает сделки с полицией. Возьмите мокроспинника и заприте их в одной комнате. Кто выйдет живым, получит от десяти до двадцати пяти лет.
— Или оба уйдут.
— А что, идея!
— Знаешь, какое впечатление у меня складывается, когда я тебя слушаю? — спросил Торрес. — Интуиция, понимаешь.
— Какое?
— Не слишком-то ты переживаешь за свою кинозвезду. Не принимаешь близко к сердцу ее интересы.
Ла Брава промолчал.
— Я не хочу предъявлять этим парням покушение, я хочу взять их с мешком денег в руках. Вот что я собираюсь делать: следить за ней и за мешком. Не спускать с них глаз. Мне только это и остается. Во-первых, я не хочу, чтобы ее убили из-за меня, во-вторых, и не хочу подвести свой отдел, — подытожил Торрес.
Глава 20
Похоже на какой-то из ее фильмов.
Эта мысль все время крутилась в его мозгу, а причиной была та фраза, которую обронил Бак Торрес: «Не слишком-то ты переживаешь за свою кинозвезду».
Ла Брава, хорошенько все обдумав, вынужден был признать, что это правда. А коли так, значит, в его голове смешались два образа Джин Шоу: реальной Джин и той, что на экране. За ту, которая на экране, он никогда не волновался, поскольку она и сама могла о себе позаботиться или же потому, что ее героиня не заслуживала особого сочувствия — она часто играла преступницу и никогда — жертву. Сейчас же Джин попала в историю, смахивающую на кино, однако здесь она была жертвой, а не паучихой, разлучницей или алчной девицей. На этот раз именно она — хорошая девочка. Только вот хорошими девочками, как правило, бывают блондинки, ясноглазки, хранящие свое целомудрие для Роберта Мичема, Дика Пауэлла или… Виктора Мейчера.
Ему вспомнилась сцена с Виктором Мейчером в комнате с зарешеченными окнами. Она выдыхает ему в лицо струю сигаретного дыма (хорошие девочки никогда не выдыхают дым, а тем более кому-то в лицо). У Виктора Мейчера играют желваки на скулах, но он даже не моргнул, когда дым попал ему в глаза. Он не сердится на нее, скорее, он разочарован. Близится конец. Она выпускает еще одну струю дыма, ее уводят в зал суда и приговаривают к пожизненному заключению за убийство.
Она кричит судье: «Я не делала этого! Клянусь, я не делала этого!» — и ее уводят, газетчики разбегаются по своим делам, поспешно нахлобучив шляпы, Виктор Мейчер стоит в дальнем конце зала рядом с хорошей девочкой, рядом с мисс Целомудрие, крепко стиснув челюсти, и в глазах его печаль.
Ла Брава представил, как после просмотра этого фильма Фрэнни Кауфман попыталась с помощью Джин Шоу припомнить другой: «Ваш муж кончает с собой… Потрясающий тип, сделал так, чтобы подставить вас». А Джин ответила… Джин ответила:
— А, вы об этом.
Он в тот момент отошел от бара Мориса, держа в каждой руке по стакану, и услышал звук бьющегося в машине Джин стекла.
Как в одном из ее фильмов?
Зрителей не волнует участь Лайлы в «Поехали» и той женщины, которая отравила мужа в «Ночной тени», а в «Западне» устроила так, чтобы ее любовника сбросили с моста Золотых ворот.
При желании можно переживать за героиню, хотя и так ясно, что ее ждет хеппи-энд. Герой обнимет ее и скажет: «Ах ты, глупышка, неужели ты с самого начала не догадалась, что для меня существуешь только ты? Чтобы я запал на такую, как она?!» А «она» за кадром язвительно восклицает: «Салют!»
Ла Брава вынужден был себя одернуть: в реальном сюжете героиня— Джин. И вообще это не кино, и каков будет конец — неизвестно. Вот стоило только ему подумать о настоящей Джин Шоу, как ему уже мерещилась та же вкрадчивая настороженность и спокойная уверенность в себе, которую он наблюдал у нее на экране. Требовалось как-то отделить один образ от другого, чтобы начать понастоящему волноваться за Джин. Жаль, что в жизни не слышится закадровая музыка, позволяющая определить, кто есть кто.
И вновь та сцена с Виктором Мейчером. Она выдыхает дым ему в лицо. Еще кое-какие эпизоды фильма встали на место. Точно, это тот самый фильм, который упоминала Фрэнни.
Наступило утро следующего дня после того, как была получена записка. Ла Брава еще не виделся с Морисом и Джин. Он постучался к Фрэнни, подождал, спустился в холл и обнаружил там девушку в окружении старух постоялиц «Делла Роббиа». Сперва он решил, что Фрэнни проводит очередную демонстрацию чудодейственного биокрема, используя в качестве модели одну из старых дам — миссис Хеффель, — которая неподвижно застыла перед ней в неудобной позе.
Однако оказалось, что Фрэнни занята не рекламой «Спринг Сонг», а рисунком: она набрасывала пастелью портрет пожилой дамы.
Посмотрев на него, Фрэнни спокойно спросила:
— Что ты об этом думаешь, Джо?
Он ответил слегка удивленно:
— Я думал, ты рисуешь только гостиницы.
— Садись, я все тебе объясню.
В этот момент Ла Брава поймал на себе взгляд полицейского, появившегося в холле с другой стороны: молодой приятного вида парень в гражданской одежде стоял возле двери в небольшой коридор, ведущий к темной комнате и закутку, выделенному в кухне отеля для полицейского штаба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34