Синдамот заклинило, и единственное, что мне оставалось — это плюнуть в смотровую щель. Маневр удался. Танк повело по замысловатой траектории, неожиданно завершившейся в недалекой воронке. Как танкист вываливался из башни и, грозя кулаком, обзывал меня «мазефакой», я не видел, потому что в этот момент был очень занят приведением в чувство безумного самурая с автоматическим пистолетом в одной руке и катаной — в другой.И это только половина пути! Примерно пять шагов! Никогда бы не подумал, что такое возможно! Поразительные организаторские способности у этого Штирлица. В несколько минут по сигналу стянуть сюда все армии мира!Мой самурай, лишившись катаны, пистолета и сознания, полетел в гущу темнокожих ребят с трофейными автоматами наперевес — кажется, нигерийцев. Нигерийцы обиделись, а что я мог поделать? Самурая надо же было куда-нибудь отфутболить, а со свободным пространством сейчас было трудновато. Еще хорошо, что сына Страны восходящего солнца я не запустил метра на три левее — там пятеро бодрых американцев крутили дулом ракетной установки в рассуждении — куда бы пальнуть? Или метра на два правее, где окопался мрачный мексиканец с огнеметом, с упорством маньяка поджаривавший до состояния шашлыка всех, кто имел неосторожность к нему приблизиться.Впрочем, и вооруженные нигерийцы оказались парнями серьезными, а что хуже всего — цивилизованными до такой степени, что явно не пришли в замешательство по поводу того, как правильно использовать автоматы. Они вскинули оружие, пали на колени, демонстрируя готовность нафаршировать меня свинцом именно из этой удобной позиции.Наверное, зарстранец Штирлиц и придумал бы что-нибудь за те три секунды, пока с леденящим душу лязгом передергивались затворы, но мне пришло в голову только пискнуть: «Побойтесь бога, садисты! » — и поднять указующий перст к небу.Вот фиг его знает, почему это я так крикнул. Наверное, длительное общение с людьми сказалось — со мной такое обычно бывает в длительных командировках… Невинное это высказывание произвело эффект просто неимоверный. Нигерийцы, коротко глянув наверх, с визгом бросились врассыпную, янки-ракетчики, на секунду задрав головы, испустили дружный вопль ужаса и рванули за ними следом, а мрачный мексиканец, пораженный до глубины души, даже попытался застрелиться из своего огнемета.Я ошарашенно почесал в затылке и подумал о том, что, если и удастся вернуться невредимым в контору, в рапорте я этот вопиющий случай отражать не буду. И еще я подумал, что, если начальству про мой финт станет известно, выговора за вредоносную антибесовскую агитацию мне не избежать.Больше ни о чем я подумать не успел. Авиабомба, расшугавшая интернациональную банду, шарахнула в нескольких шагах от меня. Взрывная волна перевернула меня и довольно грубо швырнула вперед — в приветливо распахнувший объятия окопчик.— Не прекращаю славить тот мой период везения, когда мне вместо кости в ногу вставили стальной штырь, — откашлявшись и отплевавшись, проговорил Степан Федорович. — Никакие удары судьбы не страшны! Рад вас видеть, Адольф. Я с вами уже давно знаком и почему-то сразу понял, что если кто-то и летит на меня, страшно крича и размахивая всеми конечностями сразу и хвостом вдобавок, то это может быть только один человек!.. То есть бес, конечно… Я вам очень благодарен за то, что вы, рухнув сюда, распугали команду майора Джонса, который хотел прибить меня прикладом винтовки, но все-таки… Можно вас кое о чем попросить?— О чем? — прохрипел я, вытряхивая из ушей комья земли.— Слезьте с меня, пожалуйста!Я не то чтобы слез. Я скатился. Степан Федорович, не поднимаясь на ноги, наскоро отряхнулся.— Какие все-таки грубые эти американцы, — проворчал мой клиент. — Представляете, они меня хотели казнить за то, что я будто бы заманил их в западню, где половина их бойцов была уничтожена! Это я-то?! Я просто вел команду в бой! Я же не виноват в том, что здесь на каждом шагу стреляют, взрывают, режут, кромсают… Солдаты словно взбесились! Все сражаются с гитлеровцами, но так как гитлеровцев уже осталось… раз-два, и обчелся, потихоньку переключаются друг на друга.— Неплохо вы устроились! Отрядами командуете. Я-то думал, вы лежите, истекая кровью, где-нибудь в канаве…— Я? — возмутился Степан Федорович. — В канаве? Только не я! Лично Штирлиц дал мне ответственное задание и универсальный мандат! Вот он! — Мой клиент предъявил мне ярко-оранжевую пластиковую карточку. — Это означает — неограниченные полномочия, понятно? Не мог же я с таким мандатом оставаться в стороне от всего происходящего?! Я усиленно командовал войсками! Бразильцами, американцами, англичанами, шведами, китайцами, японцами…Осторожными движениями я ощупал голову. Вроде бы трещин нет, ничего из черепушки не вываливается. Руки-ноги функционируют. Глаза видят, уши слышат. Даже хвост на месте. Мозг воспринимает окружающий мир. Только неправильно, кажется, воспринимает…— Чем вы занимались, простите? — переспросил я..— Командовал войсками! — гордо заявил Степан Федорович. — Да, сначала я немного боялся… Но Штирлиц меня воодушевил! Он сказал, что именно на меня возложена великая ответственность, именно я должен прославить нашу с ним единую родину!— 3арстрану?— Что? А… Вроде бы этим словом он зашифровал Советский Союз. Да, точно — Зарстрана!— Степан Федорович!. — взревел я. — Какой Советский Союз? Какой Штирлиц?! Он — инопланетянин! Понятно? Инопланетянин! Неужели вам это ни о чем не говорит?!— Инопланетянин? Разве он очень похож на маленького зеленого человечка? Вы что, с ума сошли?— Режиссер Михалыч! — разорялся я. — Сценарий пьесы «Будни рейхстага»! Неужели не помните сюжет этой замечательной постановки? Вы же сами мне про нее рассказывали!— Я? Возможно… рассказывал. Только при чем здесь это?Я посмотрел в чистые голубенькие глазки своего клиента. Степан Федорович был спокоен. Дышал он ровно, как будто возлежал на теплом песчаном пляже, а не сутулился в окопчике, над которым дымный воздух рвали на куски пули и осколки снарядов. И это мой Степан Федорович, с которым при виде безобидной белой крысы-матерщинницы истерика случилась! Что с ним такое происходит?Бывший театральный уборщик вдруг засуетился. Поползав немного на четвереньках, он выкопал из грязи синдамот, уверенно передернул то, что могло быть затвором, деловито заглянул в ствол. Проделывая все эти манипуляции, он бормотал:— Ничего, что я плохой командир… Еще есть время всему научиться. Было бы желание, а умение приложится… Надо воевать! Надо оправдать доверие Штирлица!— Опомнитесь! — закричал я. — Какое доверие?! Нам с вами сваливать надо поскорее! Мир близится к хаосу! Мы появились здесь слишком поздно, и ничего изменить уже не получится! Остается только рвать когти! Скорее! Здесь поблизости есть ход вниз — в подземелье. Там остался циклоп, он, наверное, уже закончил ремонт времеатрона! Скорее!Я дернул Степана Федоровича за рукав скафандра. Он высвободил руку. Только тогда я заметил, что материал, из которого сделано инопланетное одеяние, покрыт свинцовыми бляшками будто клепками. Сотни пуль сплющились о скафандр, словно о бронежилет. Кое-где декоративными звездочками застряли осколки снарядов. Ничего себе! Если бы не эта кольчужка, мой клиент давно бы уже был мертв! Но он, как видите, живехонек. Везение? Черная полоса закончилась? Или наоборот — невезение продолжается со страшной силой, клиент притягивает к себе свинец, и только скафандр как неожиданный, непредусмотренный фактор держит удар Космической Кары?— Вперед к победе! — выкрикнул Степан Федорович, оттолкнул меня и, зажав в зубах синдамот, словно дворняга кость, энергично вскарабкался на кирпичную насыпь. Наличие невезучести (или везучести?) на этот раз сыграло ему на пользу (или, елки-палки, во вред?) — он поскользнулся и слетел обратно. Но нисколько не разбился и даже боевого пыла не утратил.— Все на борьбу с немецко-фашистскими захватчиками и их прихвостнями! — орал он.— Вы эти патриотические замашки бросьте! — сурово предупредил я, схватив развоевавшегося театрального уборщика за шиворот. — Тоже мне — защитник отечества Зигфрид — Железная Культяпка. Всего этого… — я обвел рукою окрест, — не было никогда и никогда не будет! Придите в себя! Это просто фикция! Сценарий авангардного режиссера Михалыча! Вот вернемся мы в тихий и спокойный двадцать первый век, и все произошедшее будем вспоминать как страшный сон. Как мираж! Здесь дело зашло слишком далеко, нам уже ничего не изменить. И остается только одно-удачно драпануть.— Русские не сдаются и не отступают! — взвыл, трепыхаясь, мой клиент. — За Родину! За Штирлица!В следующую же секунду бабахнула где-то совсем рядом бомба, осколок кирпича, вылетевший из воронки, саданул мне по голове. Хорошо еще, рожки смягчили удар, а то бы… Мне еще до полного счастья сотрясения мозга не хватало.— Видали? — вроде бы даже злорадно вскричал Степан Федорович. — Как оно — фикцией по башке получить? Эти миражи вам все рога пообломают… Знаете что, Адольф, если вы не хотите сражаться на моей стороне, уходите-ка подобру-поздорову. Совсем уходите. Вы здесь лишний.— Как? — не поверил я своим ушам.— Вот так! Я теперь понял свое истинное и безоговорочное предназначение. Моя судьба — рука об руку с великим Штирлицем творить историю!— Какую историю?! Это же…— Он мне все уже успел объяснить. Он сказал: как только мы перебьем всех противников, наши с ним соплеменники станут править планетой!— И вы туда же! Еще один безумный претендент на всемирный престол! Нет, мне просто не верится, что вы за столь короткое время успели так чудовищно поглупеть! Или…Очередное озарение треснуло меня по макушке не слабее давешнего кирпича. Если Штирлиц умудрился запудрить мозги не только одному Гитлеру, но и всему земному миру в целом, то в этом заслуга исключительно режиссера Михалыча. А как же иначе? Реальность изменилась в соответствии с законами идиотского сценария. Степан Федорович у нас тоже человек, несмотря на то что уборщик, значит, и его не минула чаша сия. Он полностью под властью обаяния ловкого зарстранца. Получается, совершенно безрезультатно сейчас взывать к здравому смыслу и доказывать, что Штирлиц — суть явление вредное и даже смертельно опасное. Ничего не поможет!А договор я все-таки подписал. И клиента отсюда вытащу, иначе какое потом будет доверие к нашей конторе?Хорошо еще, в наш первый визит в Германию времен Третьего рейха, никакого Штирлица не было, кроме, конечно, самого Степана Федоровича. Некому было моего клиента с пути истинного сбивать. Он и сам сбился — прямо в Нифльхейм. Я вспомнил, как Степан Федорович, с ходу врубившись в правила мира древнегерманских мифов, с готовностью принял на себя права и обязанности героя Зигфрида и что ему пришлось пережить, чтобы понять собственную профнепригодность на поприще великого воителя.А сейчас ситуация сложнее. Времени для того, чтобы раскрыть клиенту глаза на происходящее, у меня нет совсем.Поэтому я не стал и пытаться. А перешел непосредственно к решительным и суровым действиям. А именно: отобрал у оторопевшего Степана Федоровича синдамот и зафинтилил его куда подальше, после чего самого клиента скрутил в морской узел и закинул за спину, стараясь не обращать внимания на его истошные вопли. Этому приему — связыванию без помощи пут — меня еще в преисподней на начальных курсах подготовки научили. Необходимейшая штука! И дешево и сердито: р-раз — руки жертвы закидываются и перекручиваются за спиной, д-два — ноги обматываются вокруг шеи. Готово! Эх, надо было и Гиммлера еще так же скрутить, жаль, не догадался. Ну, ничего, будем надеяться, он из тряпочных пут не успеет вырваться, псих несчастный.А я сейчас вот выпрыгну из окопчика и короткими перебежками вернусь ко входу в подземелье. Пусть меня инопланетный скафандр прикрывает от случайных пуль, а вопли связанного клиента распугивают тех отморозков, которые попытаются сдуру на нас напасть. Или случайно свалиться в окопчик, как вот этот вот…— Хррчпок!— Тьфу, тебя только здесь недоставало! Отзынь, пришелец, нам некогда!— Штирлиц, родненький, освободи меня!— Позвольте, а чем это вы здесь занимаетесь? — удивился закопченный, как окорок, зарстранец. — Эй, брат-близнец, ты куда собрался? Операция еще не закончена! Посмотри, сколько вокруг живых и легкораненых! Это непорядок! Я тебе, кстати, интернациональный батальон для командования привел…— С дороги, вражина! — грозно рявкнул я. — Твоего брата-близнеца я забираю. Нечего ему тут делать. Нашел тоже крайнего. Сам командуй!— Я не могу командовать с такой потрясающей эффективностью! Брат-близнец губит вверенный ему отряд за считаные минуты. А дивизия самураев, например, когда только узнала, кто будет ими командовать, моментально произвела всеобщее харакири! Потрясающе!— Ничего потрясающего! Обыкновенное невезение.— Невезение? Мой зарстранский брат выполняет свой долг! Десант с Зарстраны на подходе! К его прибытию мы должны очистить место сражения от армий земных государств!— Вы слышали, Степан Федорович? Он сам признался! Никакой он не борец с фашизмом, он — подлый инопланетный захватчик!Но Степан Федорович ничего не слышал.— Помогите! — верещал он с моей спины, дрыгаясь и пытаясь распутать конечности.— Пусти его! — требовал Штирлиц. — Он на моей стороне!— Раньше надо было подробно объяснять, на какой именно стороне ты сам! — заявил я. — Тогда бы я с великим удовольствием этого нарушителя закона Вселенского Равновесия в твои ряды сопроводил! Он бы служил тебе верой и правдой до того недалекого момента, когда бы ты от безысходности решился на харакири! Понимаешь меня, проклятый космический пират?!— А… — зловеще протянул Штирлиц, отступая на шаг и вскидывая синдамот. — Так ты, рогатый, не из наших?.. Брат-близнец, убери-ка голову, сейчас я этого гада шлепну! Шпион!— От шпиона слышу!Вообще-то, я бес незлобивый. Даром, что исчадием преисподней считаюсь. Но тут меня, что называется, переклинило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37