Солнечные лучи золотили диваны и столы из розового дерева, превратив гостиную из похоронной залы, какой она была раньше, в приветливую, полную тепла и радости комнату.
Аннетт Вишер сидела на балконе у стола со стеклянным колпаком. На голове её красовалась модная соломенная шляпка, глаза закрывали темные очки. Она повернулась к Смитбеку, слегка улыбнулась и изящным движением руки предложила ему сесть. Смитбек с восхищением воззрился на зеленый ковер Центрального парка, простирающийся на север до Сто десятой улицы.
– Принеси мистеру Смитбеку чаю, – велела миссис Вишер горничной.
– Зовите меня, пожалуйста, Биллом, – сказал Смитбек, пожимая протянутую руку. Он обратил внимание, что даже в ярком, безжалостном свете дня кожа миссис Вишер казалась по-молодому упругой и гладкой, без той вялости и сухости, которая столь часто присуща возрасту.
– Я высоко ценю проявленное вами терпение, – начала она. – Полагаю, вы согласитесь со мной, что терпение заслуживает вознаграждения. Мы определили курс наших действий, и я, как обещала, хочу, чтобы вы узнали о нем первым. Само собой разумеется, что пока все следует держать в тайне.
Смитбек взял из рук горничной чай и сделал глоток, вдыхая тонкий аромат жасмина. Он наслаждался роскошным видом Манхэттена, распивая чай с женщиной, об интервью с которой мог мечтать любой журналист. Это вполне компенсировало то унижение, которое ему пришлось пережить из-за мерзавца Гарримана.
– Демонстрация на Площади Великой армии оказалась настолько успешной, что движение “Вернем себе наш город” решило вступить в новую фазу, – сказала миссис Вишер.
Смитбек понимающе кивнул.
– На самом деле, наш план чрезвычайно прост. О всех последующих действиях мы заранее извещать не станем. Каждая новая акция будет иметь все больший и больший размах. После очередного убийства наши люди начнут осаждать департамент полиции и мэрию с требованием положить конец безобразиям. – Она подняла руку, чтобы убрать под шляпку выбившийся локон. – Полагаю, нам не придется долго ждать радикальных изменений.
– Почему вы так считаете? – поинтересовался Смитбек.
– Завтра в шесть вечера наши люди соберутся у собора Святого Патрика. Поверьте, та группа, которую вы видели на Площади Великой армии, покажется крошечной на фоне того, что вам предстоит увидеть. Мы хотим продемонстрировать этому городу всю серьезность наших намерений. Мы двинемся вверх по Пятой авеню, затем пройдем по Южной Парковой улице и продолжим путь по Западной Парковой. На местах убийств мы будем останавливаться, чтобы при свете свечей молчанием почтить память погибших. После этого все соберутся на Большой лужайке для завершающей полуночной молитвы.
Миссис Вишер задумчиво покачала головой и продолжила:
– Боюсь, что городские власти до сих пор до конца не поняли значения нашего сигнала. Но когда они увидят, как весь центр Манхэттена охватит паралич, вызванный запрудившими улицы и требующими действий избирателями, они – поверьте моему слову! – сразу поймут, что к чему.
– А как мэр?
– Мэр, вне всяких сомнений, возникнет снова. Политиканы его сорта не могут противостоять искушению покрасоваться перед толпой. Как только он появится, я заявлю, что мы даем ему последний шанс, и что если он опять к нам не прислушается, мы начнем кампанию по его отрешению от должности. Он услышит, что после того, как мы с ним покончим, ему не светят никакие посты, включая должность ловца бродячих собак в городе Акроне штата Огайо, – произнесла миссис Вишер с ледяной улыбкой. – А вы в свое время, я надеюсь, меня процитируете, – более ласковым тоном закончила она.
Смитбек не смог сдержать улыбки. Он знал, что это будет первосортный материал.

34

Сооружение святилища близилось к концу. Он вступил во влажную темноту храма, легонько поглаживая прохладные выпуклости на стенах. Он ласкал кончиками пальцев их почти одушевленную поверхность, натыкаясь порой на впадины и выпуклости. Это было правильное решение – воздвигнуть святилище здесь. Святилище, столь похожее на то, что существовало ранее, и в то же время столь от всего отличное.
Он опустился на сделанный специально для него трон, ощущая, как продавливается под тяжестью тела мягкая кожа, и прислушиваясь к слабому поскрипыванию костей, жил и связок. Все его чувства были обострены как никогда.
Строительство святилища близится к концу, а сам он уже достиг совершенства.
Они трудились для него долго и тяжко – для него, их господина и повелителя. Они обожали его и страшились, воздавая ему должное. Теперь они станут боготворить его и преклоняться перед ним.
Он смежил веки и вдохнул густой, как туман, насыщенный странными ароматами воздух. В прежние времена запахи Храма казались ему отталкивающими, но это было до того, как чувства его обрели необычайную остроту. И это – лишь один из многих даров, которые преподнесло ему растение.
Теперь все изменилось. Погружение в запах казалось ему погружением в бесконечное, постоянно меняющееся пространство. Пространство, окрашенное в различные цвета: светлые и радостные в одних местах, мрачные и таинственные – в других. Он видел горные хребты, глубокие каньоны и пустыни, океаны и облака, реки и луга, сотканные из запаха. Перед ним развертывалась великолепная панорама ароматов, не поддающаяся описанию на человеческом языке. Видимый мир по сравнению с миром запахов казался плоским, унылым и бесплодным.
Он наслаждался своим триумфом. Он сумел преуспеть там, где тот, другой, потерпел поражение. Там, где другой бродил в сомнениях и страхе, он обрел силу и отвагу. Тот, другой, не смог заметить таившейся в формуле опасности, он же не только выявил опасность, но и усовершенствовал как великое растение, так и тот груз, который оно в себе несет. Тот, другой, недооценил отчаянное стремление детей к ритуалу. Он же не совершил этой ошибки, осознав величайшее значение церемонии.
Это было величественным завершением дела всей его жизни. Как горько думать о том, что он не осознал этого сразу! Ведь только он, а не тот, другой, обладал достаточной властью, волей и разумом, чтобы успешно завершить начатое. Только он был способен очистить этот мир и повести его вперед, в будущее.
Мир! Прошептав это слово, он увидел мысленным взором вызывающий жалость мир наверху. Мир, который всей своей тяжестью давит на его Храм. Как ясно все теперь открылось его взору. Это перенаселенный мир, в котором подобно насекомым роятся люди, не имеющие ни цели, ни устремлений, ни мыслей, не представляющие никакой ценности. Их отвратительная жизнь похожа на бесконечное движение деталей в какой-то бесполезной машине. Живущие там, наверху, втянуты в мясорубку человеческого существования и занимаются только тем, что испражняются, совокупляются, рожают и умирают. Со всем этим будет покончено без труда, когда он одним ударом ноги разворошит муравейник и разотрет во прах белые муравьиные куколки.
И тогда из небытия возникнет Новый Мир. Мир юный, свежий, многогранный и исполненный сладкого блаженства.

35

Где остальные? – спросила Марго, когда д’Агоста вошел в небольшой конференц-зал отдела антропологии.
– Они не придут, – ответил лейтенант, подтягивая брюки на коленях и усаживаясь. – У них другие планы. – Поймав вопросительный взгляд Марго, д’Агоста с отвращением помотал головой: – А, к дьяволу! Если хотите знать правду, то ваши изыскания их не интересуют. Помните Уокси? Толстяка, который был на докладе Брамбелла? Теперь капитан заправляет всем этим делом, и он убежден, что убийца уже в его руках.
– Как понимать “в его руках”?
– В парке они нашли какого-то психа. Он – убийца, но вовсе не тот, которого мы ищем. По крайней мере так считает Пендергаст.
– А почему не пришел Пендергаст?
– Отправился в небольшую командировку. – Д’Агоста улыбнулся так, будто весьма удачно пошутил. – Итак, что мы имеем?
– Начну с самого начала. – Марго глубоко вздохнула. – Все началось десять лет назад. Музей направил экспедицию в бассейн Амазонки. Возглавлял группу Джон Уиттлси. Между участниками экспедиции возникли конфликты, и группа распалась. По разным причинам ни один из них не вернулся. Но несколько ящиков с артефактами были все же отправлены в музей. В одном из них содержалась отвратительная фигурка, упакованная в неизвестный волокнистый материал.
Д’Агоста кивнул. Все это уже успело стать историей.
– Ученые не знали, что фигурка изображала дикое местное существо, и что упаковочный материал был растением, составляющим важнейшую часть диеты этого существа. Вскоре после этого в результате правительственных геологических изысканий среда обитания существа была уничтожена, и чудовище – его именуют Мбвун – отправилось к единственному оставшемуся источнику питательного волокна. Оно проделало путь из Амазонии в Белем, а оттуда в Нью-Йорк-Сити. Чудовище выжило в подвалах музея, питаясь бродячими животными и пожирая растение, к которому, очевидно, приобрело наркотическую зависимость.
Д’Агоста снова ограничился кивком.
– Ну так вот, – заявила Марго. – Я отказываюсь покупать эту байку. Вначале я с ней была согласна, теперь – нет.
– И что же вам в ней не нравится? – вскинул брови д’Агоста.
– Подумайте, лейтенант! Как могло дикое животное – пусть даже с развитым интеллектом – добраться в поисках нескольких ящиков с волокном из бассейна Амазонки до Нью-Йорка? Это же дьявольски длинный путь!
– Пока вы не сказали ничего нового по сравнению с тем, что мне уже известно со времени уничтожения зверя. В то время других объяснений не было, и я сомневаюсь, что они есть сейчас. Мбвун был здесь. Господи, да я же ощущал на себе его дыхание! Если он не явился с Амазонки, то, спрашивается, откуда он взялся?
– Хороший вопрос, – кивнула Марго. – А что, если Мбвун был родом из Нью-Йорка и просто вернулся домой?
В конференц-зале повисла тишина.
– Вернулся домой? – наконец переспросил д’Агоста.
– Да. Что, если Мбвун был не животным, а человеком? Предположим, что это был сам Уиттлси!
На сей раз тишина висела гораздо дольше. Д’Агоста смотрел на Марго. Видимо, она сильно утомилась, работая со всеми этими трупами. Почти на её глазах зверски убили Брамбелла, она обнаружила, что одно из тел принадлежит её бывшему коллеге, в отношении которого она испытывала чувство вины… Как он мог оказаться таким глупцом, таким эгоистом, вынудив Марго заниматься этой работой? А он ведь знал, как потрясли её те убийства в музее.
– Послушайте, доктор Грин, – начал он, – возможно, вам стоит…
Марго прервала его движением руки.
– Знаю, что это звучит безумно. Но на самом деле это вовсе не так. Пока мы сейчас говорим, ассистентка проводит лабораторные анализы с целью подтвердить мои соображения. Итак, позвольте мне закончить. У Мбвуна был поразительно высокий процент человеческой ДНК. Мы, как вы помните, провели анализ одного когтя и обнаружили целостную человеческую цепочку ДНК протяженностью в несколько тысяч пар. Это не могло быть эволюционной аберрацией. Вы помните, что в логове зверя Пендергаст нашел несколько предметов, некогда принадлежавших Уиттлси? И не забудьте, что чудовище убивало всех, с кем вступало в контакт, – всех, кроме Иана Катберта. Почему Катберт остался жив? Да потому, что он был одним из самых близких друзей Уиттлси. Кроме того, тело Уиттлси так и не было обнаружено…
Д’Агоста стиснул зубы. Нет, это явное безумие! Оттолкнув стул, он встал на ноги.
– Позвольте же мне закончить, – негромко сказала Марго.
Д’Агоста встретился с ней взглядом. В её глазах он прочел нечто такое, что заставило его снова занять место.
– Лейтенант, – сказала Марго, – я понимаю, насколько дико звучат мои слова. Но вы просто обязаны меня выслушать. Мы совершили роковую ошибку. В ней огромная доля и моей вины. Мы так до конца и не сложили воедино все кусочки мозаики. Но одному человеку это все-таки удалось, и этот человек – Грег Кавакита.
Она положила на стол фотографию. Увеличенное микроскопическое изображение среза растения.
– Здесь содержится реовирус, – пояснила она.
– Это нам уже известно.
– Но мы не обратили внимание на то, что эти реовирусы обладают уникальным свойством: они способны вносить чуждую ДНК в клетку носителя. И кроме того, они продуцируют наркотическое вещество. После того как я сделала это открытие, я провела некоторые дополнительные исследования волокна. Так вот. Эти растения содержат генетический материал – ДНК рептилии, – который, если съесть растение, попадает в клетки человеческого организма. И эта ДНК, в свою очередь, ведет к физической трансформации. Каким-то образом – не знаю как и почему – Уиттлси, находясь в экспедиции, употреблял в пищу это растение. Организм Уиттлси претерпел изменение, и у него возникла неодолимая потребность постоянно иметь в своем рационе содержащееся в растении вещество. Когда все местные ресурсы наркотика были истреблены, Уиттлси вспомнил, что может найти его в музее. Он сам отправил растение в Нью-Йорк в качестве упаковочного материала для своей коллекции. Поэтому он и вернулся к ящикам. Вспомните, убийства начались только после того, как он утратил доступ к драгоценному волокну. Дело в том, что гипоталамус человека содержит гормоны, очень близкие по химическому составу…
– Постойте! Так вы утверждаете, что употребление в пищу этого растения превращает человека в какое-то чудовище? – Д’Агоста даже не скрывал скептицизма.
Марго кивнула:
– И я догадываюсь, как поступил Грег. Узнав все это, он спрятался ото всех, чтобы осуществить свои планы. – Марго развернула на столе рулон бумаги. – Это план его лаборатории – настолько точный, насколько мне удалось его воссоздать. В углу вы видите список приборов и оборудования, поддавшихся идентификации. Даже по оптовым ценам все это не могло стоить меньше восьмисот тысяч долларов.
– Деньги, полученные от продажи наркотиков? – Д’Агоста даже присвистнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59