Посетителям выдается одновременно не более десяти карт одной серии. – Он победно глянул на назойливого типа.
Назойливый тип, однако, не обратил на его слова никакого внимания. Казалось, он полностью погружен в собственные мысли. Вернувшись к реальности, он внимательно посмотрел на библиотекаря и произнес, указывая на карточку с именем, приколотую к его груди:
– Роберт Уилсон… Теперь я вспомнил, откуда я знаю ваше имя.
– Вы слышали мое имя? – неуверенно спросил Уилсон.
– Ну конечно. Разве не вы сделали в прошлом году блестящий доклад о резьбе по камню? Это было в Виндоу-Рок на конференции по изучению племени навахо.
– Да, я там выступал, – кивнул Уилсон.
– Я так и думал. Я не мог присутствовать, но стенограммы читал. Мне самому довелось частным образом исследовать религиозные мотивы в резьбе по камню. – Посетитель немного помолчал, а затем добавил: – Естественно, не столь глубоко и серьезно, как вам.
Уилсон откашлялся.
– Полагаю, что трудно сохранить инкогнито, посвятив тридцать лет жизни подобным исследованиям. – Он опустил глаза, являя собой воплощенную скромность.
– Для меня знакомство с вами – большая честь, – улыбнулся посетитель. – Моя фамилия Пендергаст.
Уилсон протянул руку для пожатия, и его неприятно поразила вялость ладони посетителя. Сам он очень гордился твердостью своей руки.
– Приятно видеть, что вы не оставляете своих исследований, – продолжал Пендергаст. – У нас, увы, царит глубокое невежество во всем, что касается культуры юго-западной части страны.
– Совершенно верно, – радостно подхватил Уилсон. Сердце его наполнилось гордостью. Никто никогда не проявлял ни малейшего интереса к его работе, не говоря уж о том, чтобы обсуждать её со знанием дела… Этот Пендергаст, бесспорно, заблуждается относительно индейских фетишей, тем не менее…
– Я с наслаждением обсудил бы с вами все проблемы, – сказал Пендергаст, – но боюсь, что я и без этого отнял у вас слишком много времени.
– Что вы, что вы! Какие пустяки! – покраснел Уилсон. – Так что вы хотели видеть? Геологическое исследование пятьдесят шестого года?
Пендергаст утвердительно кивнул и застенчиво добавил:
– Меня очень интересует ещё один вопрос. Сдается мне, что в двадцатых годах, во время подготовки к строительству скоростной подземной дороги, был снят план всех существующих тоннелей. Я не ошибся?
– Но в этой серии шестьдесят карт, – упавшим тоном произнес Уилсон.
– Понимаю. Это будет против правил, – опечалился Пендергаст.
И тут лицо Уилсона озарилось улыбкой.
– Я никому об этом не скажу, если вы того не пожелаете! – Библиотекарь сам был в восторге от своей отчаянной храбрости. – И не беспокойтесь о времени закрытия. Я задержусь, чтобы поработать над монографией. Ведь правила пишутся для того, чтобы их нарушать. Не так ли?
Десять минут спустя он возник из темноты хранилища, толкая перед собой по стоптанным доскам пола перегруженную картами тележку.

25

Смитбек вошел в напоминающий пещеру вестибюль клуба “Четыре времени года”, оставив позади вонь и шум Парк-авеню. Хорошо выверенным шагом он приблизился к квадратному бару в центре помещения. Здесь Смитбек сиживал много раз, с завистью глядя на картину Пикассо и на видневшиеся за ней врата недоступного для него рая. На сей раз, однако, он не стал задерживаться у бара, а сразу подошел к метрдотелю. Небрежно брошенного имени оказалось достаточно для того, чтобы он, Смитбек, получил возможность неторопливо прошествовать по коридору мечты к укрытому в глубине здания эксклюзивному ресторану.
Все столики были заняты, но в огромном “Зале с бассейном” царили покой и тишина. Смитбек шагал мимо капитанов индустрии, гигантов издательского дела и каучуковых баронов в направлении одного из самых привилегированных столов рядом с фонтаном. Там уже сидела миссис Вишер.
– Мистер Смитбек, – кивнула она. – Благодарю вас за то, что вы нашли время прийти. Присаживайтесь, пожалуйста.
Смитбек, украдкой оглядевшись по сторонам, занял указанный ему стул. Ленч, судя по всему, предстоял очень необычный, и Смитбек надеялся, что сумеет насладиться им до конца. Дело в том, что он только начал писать очередную убойную статью, а сдать её надо было не позже шести вечера.
– Как вы отнесетесь к бокалу “Амороне”? – спросила миссис Вишер, указывая на стоящую рядом со столиком бутылку. На миссис Вишер была шелковая цвета шафрана блузка и клетчатая юбка.
– С удовольствием выпью, – ответил Смитбек, перехватив её взгляд. На сей раз он чувствовал себя значительно увереннее, чем при первой встрече в полутемных апартаментах, когда перед хозяйкой знаком бессловесного обвинения лежал экземпляр “Пост”. Написанный им некролог “Ангел с Южной улицы Центрального парка”, обещание награды за поимку преступника и благожелательный отчет о демонстрации на Площади Великой армии обеспечивали ему более теплый прием.
Миссис Вишер кивнула официанту и, подождав, пока тот наполнит бокал Смитбека, сказала, едва заметно наклонившись вперед:
– Мистер Смитбек, вас, вне сомнения, интересует, почему я вас пригласила?
– Не скрою, это меня занимало. – Смитбек пригубил вино и нашел его восхитительным.
– В таком случае я не стану тратить время на то, чтобы бросать дальнейший вызов вашему интеллекту. В этом городе в ближайшее время произойдут важные события, и я хочу, чтобы вы их задокументировали.
– Я? – спросил журналист, ставя бокал на стол.
Уголки губ миссис Вишер чуть приподнялись, что, видимо, должно было изображать улыбку.
– О… Я так и думала, что вы удивитесь. Понимаете, мистер Смитбек, после нашей первой встречи я потратила некоторое время на то, чтобы узнать о вас побольше. И мне пришлось прочитать вашу книгу об убийствах в музее.
– Вы купили экземпляр? – с надеждой в голосе спросил журналист.
– Нет, зачем же. Книга имеется в публичной библиотеке на Амстердам-авеню. Это было увлекательное чтение. Я понятия не имела о том, что вы в такой степени были вовлечены во все те события.
Смитбек быстро глянул на миссис Вишер, но не заметил на её лице ни малейших следов сарказма.
– Я также прочла вашу статью о нашей демонстрации, – продолжала дама. – Она написана в позитивном тоне, чего не было в других материалах прессы на эту тему. Кроме того, я должна быть благодарна вам за все, что произошло, – слегка махнув рукой, закончила она.
– Неужели? – немного нервно спросил Смитбек.
– Ну конечно, – ответила миссис Вишер. – Ведь это вы убедили меня в том, что пробудить этот город можно, лишь вонзив ему под ребра шпоры. Помните свои слова: “Жители этого города не желают ничего видеть, если не сунуть факты им прямо в рожи”? Если бы не вы, я бы до сих пор сидела в своей гостиной и сочиняла письма мэру, вместо того чтобы обратить свое горе на доброе дело.
Смитбек кивнул. Не-очень-веселая-вдова во многом была права.
– Со времени той демонстрации наше движение получило грандиозное развитие, – сказала миссис Вишер. – Мы попали в болевую точку. Люди начинают сплачиваться – люди богатые и могущественные. Но мы хотим обратиться и к простому народу – людям с улицы. И это можете сделать вы при помощи вашей газеты.
Смитбеку не понравилось напоминание о том, что он пишет для простых людей. Однако он ничем не выдал своего неудовольствия. Кроме того, он сам видел, что миссис Вишер абсолютно права. К концу демонстрации вокруг толпы богачей крутилось множество обывателей, которые громко кричали, свистели и вопили – одним словом, были готовы к решительным действиям.
– И вот что я хочу вам предложить. – Миссис Вишер положила тонкую руку с хорошо ухоженными ногтями на льняную скатерть. – Вы получите привилегированный доступ к информации о всех планируемых действиях организации “Вернем себе наш город”. О многих наших акциях мы вполне сознательно заранее оповещать не станем. Пресса, так же как и полиция, будет узнавать о них тогда, когда предпринять что-либо будет уже невозможно. Вам же будет известно, чего и когда следует ожидать. Вы можете сопровождать меня, если пожелаете. Одним словом, вы получите прекрасную возможность сунуть факты “прямо в рожи” ваших читателей.
Смитбек изо всех сил старался не выдать своего волнения. “Это слишком хорошо, чтобы быть правдой”, – думал он.
– Я понимаю, что вам хотелось бы опубликовать ещё одну книгу, – продолжала миссис Вишер. – Когда кампания “Вернем себе наш город” достигнет успешного завершения, вы получите на это мое благословение. Хайрэм Беннетт, главный редактор “Аркадия-Хаус”, является одним из моих ближайших друзей. Полагаю, он будет весьма заинтересован в вашей рукописи.
“Боже мой! – думал Смитбек. – Хайрэм Беннетт, Мистер Издательское Дело собственной персоной! – Он представил, как станут биться за право публикации “Аркадия-Хаус” и “Октаво” – издательство, выпустившее его книгу о событиях в музее. Он попросит своего агента организовать тендер с первоначальной суммой в две сотни тысяч… нет… двести пятьдесят плюс десять процентов за специальные привилегии и…
– Но взамен и у меня будет к вам одна просьба, – прервала полет его фантазии миссис Вишер. – С этого момента вы обращаете свой талант только на службу движению “Вернем себе наш город”. Я желаю, чтобы все ваши статьи были посвящены нашему общему делу.
– Что? – довольно резко переспросил Смитбек. – Миссис Вишер, я репортер уголовной хроники и меня взяли на работу, чтобы я регулярно публиковал материалы на эту тему. – Картины грядущей славы разом померкли, и вместо них перед его мысленным взором возникла разъяренная физиономия редактора Арнольда Мюррея, требующего немедленно представить статью.
– Понимаю, – кивнула миссис Вишер. – Полагаю, что смогу отгрузить вам нужный “продукт” в течение ближайших дней. Вы узнаете все подробности, как только мы уточним наши планы. Поверьте мне, мистер Смитбек. Думаю, что наши отношения окажутся взаимно полезными.
Смитбек лихорадочно размышлял. Через пару часов ему надо представить статью о том, что он подслушал в музее. Он и без того слишком задержал информацию. Статья о секретном совещании не только повысит его жалованье, но и поставит на место этого зазнайку Брайса Гарримана.
Но воплотятся ли эти надежды? Идея выплаты вознаграждения окончательно потухла, так и не открыв новых подходов к расследованию. Статья о Мефисто не вызвала ожидаемого ажиотажа. Прямых доказательств того, что смерть судмедэксперта связана с другими убийствами, не имелось (хотя косвенные данные говорили об этом). Кроме того, следовало принять во внимание возможные неприятные последствия незаконного проникновения в музей.
А вот то, что предлагает миссис Вишер, может оказаться именно тем динамитом, который он так долго искал. Журналистский инстинкт подсказывал Смитбеку, что именно здесь он может одержать победу. Он скажется больным и помурыжит Мюррея пару деньков. Прощение последует, как только начальство увидит конечный результат его деятельности.
– Можете считать, миссис Вишер, что соглашение между нами заключено.
– Зовите меня Аннетт, – сказала она и, скользнув взглядом по его лицу, обратилась к меню: – А теперь нам следует сделать заказ, не так ли? Я посоветовала бы вам отведать полярных моллюсков в лимонных листьях с черной икрой. Здешний шеф-повар готовит их просто великолепно.

26

Хейворд свернула на Семьдесят вторую улицу и остановилась перед грандиозным зданием песочного цвета, не веря своим глазам. Она проверила адрес по бумажке и снова подняла глаза: больше похоже на увеличенный раз в двадцать особняк из комиксов Чарльза Адамса, чем на манхэттенский жилой дом. Девять этажей громоздились один на другой. Из-под самой крыши выдавался огромный, похожий на нависшие брови двухэтажный фронтон. Бесчисленные трубы, шпили, башенки и прочие архитектурные изыски. “Наверное, не помешало бы пробить и бойницы”, – подумала Хейворд. Дом именовался “Дакота”. Странное имя, странное сооружение. Хейворд не раз слышала об этом доме, но видела его впервые: не часто у неё возникал повод для визита в Верхний Вест-Сайд.
Она вошла в широкую въездную арку, прорубленную в южной стороне здания. Охранник в караульной будке спросил, как её фамилия, и куда-то позвонил.
– Юго-западный вестибюль, пятый этаж, – сказал он, кладя трубку. Хейворд прошла мимо караульного в темный тоннель и оказалась в обширном внутреннем дворике. На мгновение она задержалась, рассматривая бронзовые фонтаны. Царящие здесь тишина и покой казались совершенно неуместными для северо-западной части Манхэттена. Она повернула направо и, миновав узкий вестибюль, вошла в кабину лифта и нажала миниатюрным пальчиком кнопку с цифрой “пять”.
Лифт полз крайне медленно, но в конце концов все же достиг цели. Двери открылись, выпустив Хейворд в небольшой квадратный холл. В противоположной стене виднелась дверь из темного полированного дерева. Лифт зашелестел и начал спускаться, оставив Хейворд в полной тьме. Послышался шорох. Ее рука инстинктивно потянулась к табельному пистолету.
– Сержант Хейворд? Превосходно. Прошу вас, входите.
Она тут же узнала голос: смесь бурбона с медом. Дверь отворилась, и в освещенном прямоугольнике возник изящный силуэт агента Пендергаста.
Хейворд переступила порог, и Пендергаст тут же закрыл дверь. Комната была небольшой, но высоченный потолок придавал ей какое-то своеобразное величие. Хейворд с любопытством посмотрела по сторонам. Три стены были выкрашены в розовый цвет. Наверху под потолком и снизу над полом тянулись широкие черные бордюры. Мягкий свет лился из-за пластины агата, вделанной в нечто бронзовое, напоминающее по форме морскую раковину. Светильник располагался у одной из стен, чуть выше уровня глаз. Четвертая стена была выложена черным мрамором. По всей её поверхности, от потолка до пола, тонким, как стекло, слоем струилась вода, с легким журчанием убегая вниз за фигурную решетку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59