Он подмигнул мне, я усмехнулся в ответ.
– Этого не случится.
– Прекрасно. Мы все друзья. Большинство из них – клиенты Себастьяна. Полагаю, вы многих знаете, хотя бы заочно.
Я действительно увидел несколько знакомых физиономий. На золотом диване сидел Гарри Бэрон, местный диктор и отчасти писатель. Его легко было узнать по белой прядке в волосах. Глаза у него были надменные, холодные, но он ухитрялся ими замечать самый «горячий» материал, который не привлекал внимание других. Белая прядка придавала ему очень решительный вид, что соответствовало истине. Его репортажи были злободневными и весьма зубастыми. Рядом полулежал худощавый, бледно выглядевший Рональд Дэнгер, написавший лучший бестселлер сезона. Про этот дурацкий роман с названием «Ляг и умри», который и я прочитал, писали в свое время очень много.
Парень, впустивший меня в дом, был каким-то поэтом, хотя я не мог припомнить его имя, а тип в сапогах был скульптором. Я видел фотографию его последнего творения, состоящего из половинок автомобильной оси, тряпичной куклы и разбитого унитаза. Вроде бы он получил за него какую-то премию, но что именно я не мог припомнить.
Заговорил Джонни Трой:
– Мне нужно еще выпить, мистер Скотт, после чего я предоставлю себя полностью в ваше распоряжение. Составите мне компанию? Скотч? Бурбон? Есть еще...
– Бурбон с содовой. Спасибо.
Трой потащил меня через комнату и взял чистые стаканы с низенького столика, потом мы прошли к бару в углу комнаты. Бормотание и голоса на секунду смолкли, все глаза проводили меня. Дело было вовсе не в моем потрясающем магнетизме. Взгляды были холодные, почти враждебные. Удивляться не приходилось. Я не был «своим» и не стремился им стать.
Наполнив стаканы, Трой сказал, почти извиняясь:
– Обычно здесь не бывает столько народу, мистер Скотт. Но после...
Он запнулся, потом продолжил потише:
– ... после того, как Чарли умер, мне не хочется быть одному. Тут так... пусто. Уверен, что вы понимаете. Потом, не ожидая моего ответа, спросил:
– Вы ведь хотите спросить меня о Чарли, так ведь?
– Совершенно верно. Надеюсь, вы не возражаете?
Он как-то натянуто улыбнулся.
– Откровенно говоря, возражаю. Я не хочу ни говорить об этом, ни даже думать. Но, как сказал Юлисс, это случилось. Не могу же я притворяться, что этого не было.
Он сделал два-три больших глотка из своего бокала, куда налил виски с апельсиновым соком. Я заметил, что он был уже в подпитии.
– Ну, так что же в первую очередь?
– Я хотел бы взглянуть на апартаменты, в которых жил Чарли, если вы не против. И балкон, с которого он упал.
– Пойдемте со мной, – ответил он и вышел в холл, где имелась еще одна дверь, которую он открыл. Апартаменты Чарли были точно такими же, как у Троя, но только с обратной планировкой, если можно так выразиться. Если гостиная Троя выходила окнами на Голливудский бульвар, а огни города сверкали слева, у Чарли же огни светились справа.
В спальне было несколько фотографий в красивых рамках, штук пять девушек, весьма красивых и соблазнительных, один портрет самого Чарли, несколько снимков его вместе с Троем. На одном из последних он стоял рядом с Джонни перед зданием ночного клуба, рука Троя покоилась у него на плече. Чарли был ростом всего в пять футов шесть дюймов, на этой фотографии высоченный Трой буквально превратил его в карлика. Чарли вовсе не был красив, у него была круглая мясистая физиономия и грустные глаза клоуна, но, если судить по имеющимся здесь фотографиям девушек, они находили его интересным.
Я невольно задумался, каково ему было все время находиться рядом с рослым красавцем, энергичным, исключительно популярным и насмешливым Троем, и снова, как недавно во время разговора с Сильвией Вайт, мне пришло в голову, что он не мог не переживать из-за этого.
Мы прошли в пустую, тихую гостиную, из которой скользящая дверь вела на балкон. Солнце садилось за горизонт. Пурпурные тени блуждали по невысоким холмам. Становилось холодно.
– Это случилось здесь, – тихо сказал Джонни. – Они нашли его внизу.
Мы стояли склонившись над железной балюстрадой. Я посмотрел вниз. До тротуара было целых восемь этажей. Балюстрада была мне выше пояса, а мой рост шесть футов два дюйма. Конечно, человек на восемь дюймов ниже при большом желании смог перевалиться через такое ограждение, но это потребовало бы от него немало усилий.
– Вы хотите увидеть здесь что-нибудь еще, мистер Скотт?
– Нет, но у меня несколько вопросов.
– Давайте вернемся ко мне.
Он повернулся и выскочил в гостиную.
– Было бы лучше остаться здесь, мистер Трой. Я бы предпочел поговорить с вами наедине.
Он остановился и бросил взгляд через плечо:
– Нет. Здесь у меня по всему телу начинаются мурашки. Мы возвращаемся.
И он решительно двинулся к двери.
– Послушайте, многое, о чем мне необходимо поговорить, должно быть сказано без посторонних свидетелей, которые сразу же развесят уши. Если вы не возражаете...
– Я решительно возражаю!
Ну, что тут поделаешь? Я пошел следом. Он был какой-то взвинченный, напряженный. Когда мы появились в гостиной Троя, все присутствующие с откровенным любопытством посмотрели на нас. Один нескладный парень, которого я не узнал, ткнул пальцем в мою сторону и сказал что-то своему соседу, после чего они громко захохотали.
Я так боялся приехать сюда слишком поздно, что даже не переоделся и не привел себя в порядок. Трой смешал себе новый бокал и вопросительно посмотрел на меня. Я покачал головой. Потом он посмотрел на автора «Ляг и умри» и распорядился:
– Спустись на пол, Ронни. Дай мистеру Скотту сесть.
Ронни послушно плюхнулся на ковер.
Мы с Троем уселись рядышком, справа от меня оказался Гарри Бэрон. Я не люблю проводить серьезные интервью в подобном окружении, но лучше так, чем вообще никак. Поэтому я стал задавать Трою практически те же самые вопросы, которые задавал Юлиссу Себастьяну: казался ли Чарли в последнее время подавленным, не наблюдал ли он признаков того, что его гибель не была несчастным случаем. Как я и предвидел, все гости моментально придвинулись к нам и образовали плотное кольцо. Трой просто откинул голову назад и засмеялся.
– Чарли не спрыгнул вниз сам, если вы это имеете в виду. Нет, нет, он не покончил с собой. Черт возьми, он не был болен, от всего сердца желаю вам быть таким здоровым, как он!
– Как я понял, он раз или два консультировался с доктором Витерсом. Значит, его что-то тревожило.
Трой кивнул головой, ни капельки не удивившись:
– Да, он начал проходить психоанализ. Об этом я знал, но ничего в его поведении не указывало на то, что он был чем-то серьезно встревожен. Большинство из нас, – он обвел комнату рукой, – хотя бы на протяжении нескольких месяцев лечились, просто чтобы снизить внутреннее напряжение.
Мне показалось, что он цитирует чьи-то чужие слова. Или же рекламную брошюру доктора Витерса.
Я спросил:
– Вы тоже?
– Нет, нет, – он взмахнул руками. – Только не я! Но большинство здесь присутствующих. Ронни, Поль, Дэйв...
Рональд Дэнгер прервал его:
– Если желаете знать, это было необходимым переживанием. Без динамического ослабления моего полового сознания, вызванного моим дуерфи... Поток совершенно бессмысленных слов не прекращался, закончил он на высокой ноте:
– Без этого я не смог бы написать «Ляг и умри».
Про себя я подумал, что для человечества потеря была бы невелика, но не стал говорить об этом вслух. Не обращая внимания на Рональда, не намеренно, а просто потому, что мне надо было довести до конца разговор с Троем, я отвернулся от прославленного автора. Однако это его задело. Он даже попытался что-то сказать, но я уже говорил с Троем.
– Я разговаривал в полиции. По их сведениям мистер Вайт находился один в квартире, когда он свалился. Существует ли возможность того, что кто-то был с ним в это время?
– Не знаю, – спокойно ответил Трой. – Сомневаюсь, но вообще-то это возможно. Я был у себя совершенно один, когда это случилось. Меня, разумеется, сразу же подозвали к телефону.
– Не слишком ли, а?
Это произнес Гарри Бэрон.
Я повернулся и взглянул на него. Он улыбался, но глаза его смотрели холодно и напряженно.
– Слишком? – переспросил я.
– Излишне жестоко. Вы только что не прямо, но говорите, что малыш Чарли был убит.
– Одно из ваших знаменитых каверзных заключений, мистер Бэрон, – сказал я. – Я расследую смерть мистера Вайта. Вроде бы его гибель на самом деле произошла в результате несчастного случая, но возможность убийства пока не исключается.
– Убийства! – произнес он иронически, прикладывая руку ко лбу. – Мистер Скотт вышел на след жестоких злодеев.
– Прекратите, мистер Бэрон! – сказал я, чувствуя, что скоро сорвусь. За то время, что я здесь находился, до меня долетало не одно ядовитое замечание.
Я пытался игнорировать этих бездельников, но им удалось повысить точку моего кипения градусов на двадцать. Так что, когда Бэрон продолжал в том же духе: «Друзья и убийцы с окровавленными руками, но среди нас имеется преданный...», я наклонился очень близко к нему и прошипел:
– Прекратите... паясничать.
Он прекратил.
Однако маленький Ронни Дэнгер нашел момент подходящим, чтобы вмешаться.
Он дотронулся пальцем до дырки у меня на колене и сладким голосом спросил:
– Что это, Скотт, за дырка?
Все засмеялись. Приободрившись, он продолжал:
– И моль проела огромные дыры у вас в пиджаке!
– Уберите свою лапу с моего колена, приятель! – сказал я как можно любезнее.
Он отдернул ее, но не угомонился:
– Что случилось с вашей одеждой?
Я видел, что он в полнейшем восторге от собственного остроумия. Голос у меня звучал ровно, даже приятно, на что я затратил немало усилий:
– Я попал в небольшую драку, в ходе которой порвалась одежда... А моль, сделавшая дыры в пиджаке, сама была в медных пиджачках... Теперь вы успокоились, мы можем позабыть об этом?
Тот нахмурился.
– Медные пиджачки? Вы говорите не о пулях?
– Да.
На этом я повернулся к Трою. Мой ответ немного осадил Дэнгера, но он не мог допустить, чтобы последнее слово осталось не за ним.
– Пуля, – пропел он. – В него стреляли пулей. Мои друзья, мы находимся в присутствии героя.
Раздались аплодисменты. Я почувствовал, что Рональду придется плохо. Если бы он знал меня лучше, он бы заткнулся. Но он смотрел не на меня, а на своих восхищенных друзей.
– Спич! Спич! – радостно закричал он. – Кто хочет прославить героя?
Слыша их хохот, никто бы не поверил, что мы обсуждаем смерть Чарли Вайта. И это решило вопрос. Я наклонился вперед и сжал плечо Дэнгера двумя пальцами. Мне-то показалось, что я сдавил совсем немножко, но он завопил, как испуганный кролик.
– Приятель, сейчас не время и не место для такого балагана, который вы устроили.
– А вы не должны быть таким зверем! – заныл он.
В этот момент я случайно взглянул на Гарри Бэрона. Он весь превратился в слух, боясь пропустить хотя бы одно словечко в этом разговоре, и блаженно улыбался. Даже глаза у него немного потеплели. Мне не понравилась его улыбка, но я был слишком разгорячен, чтобы задуматься над нею.
Рональд, встав в позу оратора, заговорил:
– Слова – мое форте, моя жизнь. Книги – мои друзья. И те, кто любит книги. Поэтому, мистер Герой, мы не можем сражаться. Думаю, что вы не читаете книг.
– Почему же, я читал одну.
– На самом деле? Юмористическую?
– Да, юмористическую.
– О, Господи! Расскажите нам о ней.
– Она называлась «Ляг и умри».
Он побледнел, губы у него сжались, он даже качнулся. Но потом фыркнул:
– Я отлично знаю, что вы ее не читали.
– Да нет, читал.
Он улыбнулся, увидев выход:
– Прекрасно. Тогда скажите нам, что вы о ней думаете. Поделитесь с нами своим мнением о ее остроумии, нюансах и символизме.
– Вас действительно интересует мое мнение?
– Да.
– Откровенное мнение?
– Конечно.
– Олл-райт. Это одна из тех книг, на которые с самого начала противно смотреть. Я с большим трудом заставил себя взять ее в руки. Первая же фраза нагнала на меня тоску, я сразу утратил к ней интерес, но мне хотелось знать, за что так хвалят ее критики. Что касается фабулы, она на самом низком уровне. Я нашел книгу совершенно лишенной остроумия, нюансов и узнаваемого символизма, но зато перенасыщенной скукой. Что касается...
– Какой же вы скот! – закричал уязвленный автор.
– Но вы сами попросили меня высказать свое мнение. Я могу только добавить, что теперь, узнав подлинную цену критике, я до конца своих дней могу не читать ни одной книги с подобной репутацией.
– Которые не продлятся слишком долго, мы надеемся!
– Все авторы на один манер. Честное мнение их не устраивает. Но я убежден, что вы сами в душе со мною согласны.
В комнате стало очень тихо. Я повернулся к Трою и сказал:
– Очень сожалею, что невольно охладил пыл кое-кому из ваших гостей. Знаете, я никогда до этого не слышал этой пластинки, мистер Трой. Каковы ваши планы теперь? Я имею в виду телевизионные шоу, наборы пластинок?
Я не наблюдал за ним во время баталии с Дэнгером. Возможно, наша стычка его чем-то задела, потому что в этот момент его рука, державшая свой фужер за самый край, дрогнула, он сжал слишком сильно тонкий хрусталь. Осколки впились ему в ладонь, ножка бокала полетела на ковер. Лицо Троя было угрюмым, застывшим. Затем, как бы удивившись, он разжал руку и стряхнул осколки на пол. Один из них со звоном ударился о ножку.
Трой посмотрел на рану, струившуюся из двух порезов кровь на ладони. Несколько капель попало на его брюки.
– Будь я неладен, – пробормотал он. – По-видимому, я не знаю собственных сил...
Он не договорил, потом подмигнул мне, расслабившись:
– Зато я знаю свою слабость.
Поднявшись, он обернул руку носовым платком, после чего приготовил себе новый коктейль. Когда он отошел от бара, я поднялся и сказал:
– Большое спасибо за то, что вы уделили мне столько времени, мистер Трой.
– Пустяки.
Он проводил меня до двери. Уже на пороге я еще раз повторил:
– Еще раз спасибо. Не стану кривить душой, я не испытываю больших сожалений за то, что отстегал мистера Дэнгера, но вообще-то я не люблю приходить в дом и облаивать его гостей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20