Он прижал дуло к моей спине и проворчал: — Сейчас я расплачусь с тобой, сукин сын, за то, что ты со мной сделал.
Он приставил дуло к моей спине и оставил его там.
С того момента, когда несколько часов назад я сунул револьвер в спину Дятла, эта мысль сверлила мне мозг, и сейчас я действовал не задумываясь. На помощь мне пришла долгая тренировка в морской пехоте, приобретенные там навыки. Я резко развернулся вправо, напряженно согнув правую руку и поднимая левую. Большой палец оттянулся назад, остальные выпрямились, и вся ладонь приобрела предельную жесткость.
Мой локоть отбил в сторону пистолет, и он разрядился с ревом, ударившим меня по ушам, пламя из ствола лизнуло мой рукав. Моя левая ладонь уже опускалась по крутой дуге и саданула по напряженным мышцам правого предплечья Дятла. Пистолет выпал из его парализованных пальцев, и крик уже рвался наружу из его горла.
Как только край моей левой ладони коснулся его руки, я схватил ее и готов уже был сломать ее. Но нельзя было допустить, чтобы он крикнул. Несмотря на потерю равновесия, я ухитрился ткнуть прямыми пальцами правой руки в его горло, и крик вылился в бульканье. Пальцы мои обвились вокруг его шеи, сжали ее, пока не вздулись мышцы на руке. Я дернул его к себе и врезал левым кулаком по лицу.
Кулак мой скользнул по его скуле, и удар оказался не столь сильным, как мне хотелось бы. Однако он выключился и сложился вдвое. Я упал на одно колено, подобрал с ковра пистолет и стал ждать неприятностей. Эхо выстрела еще перекатывалось по залу. Парни слышали его, и я думал, что сейчас они посыпятся в дверь.
Я напряженно ждал несколько секунд, пока не пришел в себя и не сообразил, что они ожидали выстрела. Выстрела в мой живот. Но это была лишь передышка. Я стремился выбраться отсюда, но это было совершенно невозможно. Даже если бы мысль о механическом подавальщике не была столь идиотской, чтобы добраться до него, пришлось бы пройти мимо открытой двери кабинета. А по пути к слишком медленному лифту не миновать было другой открытой двери.
— Эй, Дятел! — позвал кто-то из кабинета. — Ты в порядке?
Это был грохочущий голос Гарри. Я не мог ему ответить, попытался представить себе, как бы поступил Дятел, и засмеялся тихо и злобно. Получилось похоже на блеянье голодного барана.
Через какую-то минуту они выйдут из кабинета. Я не мог удрать, и мне оставалось только одно. Если бы я остался на месте, с тем же успехом я мог бы пустить себе пулю в лоб. Единственное, что могло мне помочь, — это внезапность. Парни предполагали, что я уже мертв или умираю. Так что я знал, что я сделаю.
Я вернусь в кабинет.
Я вернусь с пистолетом, отобранным у Дятла, нажимая на спусковой крючок и стараясь перестрелять всех этих кровожадных ублюдков прежде, чем они пришьют меня. Это может показаться жестоким, но не более, чем их намерение всадить мне пулю в живот. К тому же у меня не было выбора.
Моя рука так вспотела, что я боялся выронить пистолет. Все же я встал на ноги, сжал пистолет в кулаке и зашагал к открытой двери кабинета, беззаботно и тяжело ступая по ковру, словно все на свете мне было безразлично.
Глава 16
Я прижимался к стене, готовясь внезапно появиться в дверях. В нескольких дюймах от дверного проема я задержался на секунду и тут с болезненной яростью на самого себя понял, что не смогу ворваться туда, стреляя и убивая. Я стрелял в людей раньше, и, быть может, мне придется снова стрелять, но никогда я не делал этого так хладнокровно. Я не мог убить человека, не мог выстрелить ему в спину, если он не смотрел на меня и не ожидал выстрела.
Даже если бы я себя заставил сделать это, я бы никогда не справился с четырьмя вооруженными людьми. Минутку! Их уже не четверо — я же держу в своей руке пистолет “Гамлета”, так что он безоружен.
Я вновь услышал голос Гарри и его тяжелые шаги, направлявшиеся к двери. Мне в голову пришла неожиданная мысль: я мог бы несколько сократить их превосходство, если только Гарри...
На какой-то миг я замер в нерешительности. Шаги Гарри приблизились вплотную к двери. Я поставил пистолет на предохранитель, высоко поднял его над головой, держа за ствол рукояткой вниз. Когда Гарри высунулся из двери, я резко опустил пистолет на его голову.
Гарри начал падать, а я перехватил пистолет, снял его с предохранителя и бросился в комнату мимо ухнувшего тела.
— Стоять! — крикнул я. — Не двигаться!
Первым я заметил Одинокого, стоявшего у стола и крутившего диск телефона. Краем глаза я уловил какое-то движение справа от себя. Детеныш стоял лицом к двери, пистолет в его руке стремительно поднимался и поворачивался в мою сторону, с губ его сорвался крик.
Он, видимо, двинулся к двери следом за Гарри, и сейчас остановить его можно было только одним способом. Я крутанулся вправо и почти конвульсивно нажал на спусковой крючок. Он был слишком близко, чтобы промазать. Пламя из дула почти коснулось его груди, тяжелая пуля шлепнулась в его тело, развернула и отбросила его назад через всю комнату под рокот его собственного пистолета. Он успел еще раз нажать на спусковой крючок, но ствол глядел уже в пол. Он врезался в стену, и пистолет выпал из его руки. Он начал сползать вниз, опираясь руками о стену. Но я уже отвел от него глаза, услышав грохот телефона, ударившегося об стол и упавшего на пол. Одинокий уже выхватывал свой револьвер, когда я повернулся к нему.
Я прыгнул влево, наклоняясь в его сторону, нажал на спуск и промазал, в то время как он выстрелил почти в упор. Пуля попала мне в грудь или плечо высоко слева, развернула меня и припечатала к двери, но я успел еще раз спустить курок. Я еще не ощущал боли, когда пистолет в моей вытянутой руке изверг пламя. На какой-то миг мы застыли лицом к лицу. Я увидел, как блеснуло дуло его револьвера и как тут же потемнела его переносица, когда пуля сделала в ней дырку и проникла в его мозг, резко бросив его голову назад и впечатав его затылок в стену. Он пошатнулся и рухнул за столом.
Гамлет стоял слева от стола лицом ко мне. Не раздумывая, с сердцем, бьющимся так, что содрогалось все тело, я навел на него пистолет и едва не спустил курок.
Смертельно напуганный, он не сделал ни малейшего движения. Я почти забыл, что держал в руке пистолет, который Дятел взял у него. Я чуть было не выстрелил в безоружного человека. Если бы он был вооружен, я был бы уже покойником.
Я шагнул в его сторону. Он, казалось, прирос к полу и не пытался доставить мне неприятностей. Держа его на мушке, я отбросил ногой пистолет, выпавший из руки Детеныша, к другой стене и осмотрел ящики стола Сэйдера. Я помнил, что во время моего предыдущего визита Айрис была связана липкой лентой. Наконец я нашел ее. Гамлет не пикнул, пока я упаковывал его, как рождественский подарок.
Я огляделся, осознавая случившееся. Мне еще не верилось, что все обошлось. Неожиданно меня замутило.
Комната походила на римский цирк после очередного боя гладиаторов. У моих ног отдыхал Гамлет, спеленутый, как мумия. В дверях лицом вниз лежал Гарри. У противоположной стены Детеныш хрипло дышал широко открытым ртом. Он сполз по стене на пол и сидел с глазами, полными боли, и руками, прижатыми к правой стороне груди. Когда я взглянул на него, в горле у него булькнуло, красная пена выступила на губах и пузырилась в носу. Не хотелось и думать о том, что происходило в его груди.
Одинокий не дышал. Лишившись затылка, он никогда уже не будет дышать. А Марти Сэйдер продолжал пялиться через открытую дверь за моей спиной.
В грохоте выстрелов и среди всех этих чертовых тел я совершенно забыл о Марти. А ведь все началось с него. Ему захотелось немного больше денег, больше власти, чего-то еще, о чем я уже никогда не узнаю. Может, сытного обеда, может, большего влияния. “Что я могу сделать для вас, мистер Скотт?” — спросил он спокойно, невозмутимо. Ну что ж, теперь он потерял свою невозмутимость, и это меня не огорчало.
Я вздохнул, переложил пистолет в левую руку и провел правой под пиджаком. Боль ударила по нервам, когда пальцы нащупали рану. Пуля попала в грудь рядом с подмышкой, разорвала ткани и, выйдя наружу, оставила короткую борозду на левой руке. Хорошо, что я наклонился в тот момент, еще бы пару дюймов и... И так уже шрам останется на всю жизнь, но, по крайней мере, у меня оставалась пока эта жизнь. Во всяком случае, была надежда на это.
К моему удивлению, рана почти не кровоточила, и я поблагодарил судьбу за то, что Одинокий предпочитал 38-й калибр. Пуля, очевидно, не задела ничего жизненно важного — просто немного крови и сильное жжение.
Я сделал все, что мог, чтобы остановить кровотечение, — подложил два носовых платка, один нарядный из пиджачного кармашка, другой из заднего кармана брюк, прижал руку к боку, — и подошел к столу.
Я мог пользоваться левой рукой, хотя каждое движение вызывало жжение и боль. Я опустил пистолет в карман пиджака, поднял упавший телефон, взял трубку в левую руку и постучал правой по рычагу. Услышав гудок, я набрал номер полицейского управления. Я был готов наконец поведать длинную и мрачную историю ребятам из отдела по расследованию убийств.
Но мне так и не пришлось ее рассказать.
Я не мог не делать глупостей. Иначе я был бы не я. Все парни в комнате были у меня перед глазами и не могли ничего выкинуть, но я совершенно забыл о Дятле.
Я был неосторожен. Мне следовало бы помнить, что в спешке и возбуждении я так и не убедился, достаточно ли сильно оглушил Дятла, но было уже поздно.
Нет, он не ворвался в кабинет, беспорядочно стреляя по мне. Но, когда я поднес к уху трубку, мой взгляд остановился на лампочке, ярко загоревшейся над дверью, — лифт пришел в движение. Я бросил трубку на стол, прыгнул к двери и выглянул в зал. Дятла не было — он поднимался на лифте. Я вернулся бегом к визжащему телефону, схватил трубку и прокричал дежурному:
— Перестрелка в “Подвале” на Седьмой. Масса трупов. — Когда я опустил трубку, свет над дверью погас.
Я прыгнул к двери в углу кабинета, через которую в прошлый раз ушел Марти. Она была заперта, ручки не было, но я увидел замочную скважину, в которую Марти вставлял ключ. У меня не было времени искать ключи, я прекрасно понимал, что Дятел поспешит к Бриду, чтобы рассказать о случившемся, и что ждет Айрис. Я должен был перехватить Дятла или опередить его.
Я выхватил пистолет из кармана и дважды выстрелил в замок. Дерево расщепилось, я ударил ногой в дверь, и она поддалась. Еще один удар, и она распахнулась. Я кинулся вверх по лестнице, выскочил в переулок и услышал полицейские сирены.
Черный “кадиллак” исчез. Я побежал ко второй машине — “плимуту”, вытаскивая на ходу обойму из рукоятки пистолета, чтобы узнать, сколько патронов осталось. Магазин был пуст, я расстрелял все патроны, потратив последние на замок. Я сунул пустой пистолет в карман и рванул дверцу “плимута”, слушая, как нарастает вой полицейских сирен.
Глава 17
Ключи торчали в замке зажигания.
Я завел мотор, нажал педаль газа до упора, рванул прямо к выезду из переулка и тут же завизжал тормозами, поворачивая налево. Машина завиляла из стороны в сторону по Шестой улице, но я удержал руль и вновь вдавил акселератор в пол.
Когда я пересекал Оливковую улицу, сирены взвыли совсем рядом. Краем глаза я заметил красный проблесковый фонарь полицейской машины, которая неслась во весь опор. Но я смотрел только вперед. Я добрался до Фигероа и по ней рванул к шоссе Фриуэй, не обращая внимания на одностороннее движение и стоп-сигналы. Через две минуты я уже делал восемьдесят миль в час по шестирядному шоссе. Далеко впереди маячили красные задние фонари. Я не был уверен, что это был Дятел. Но кто бы это ни был, он спешил так, словно черти за ним гнались. Я постепенно настигал его, что удивило меня, поскольку Дятел ехал в более скоростной машине. Но он ведь не знал, что я следую за ним.
Вскоре я уже почти не сомневался, что это был Дятел. Машина была черного цвета, и ее очертания напоминали “кадиллак”, хоть я и не мог быть уверен на таком расстоянии. В это время передняя машина начала отрываться — именно так поступил бы Дятел, поняв, что кто-то пытается его настигнуть. Теперь я был уверен, что впереди гонит Дятел. И направлялся он к конторе Брида на Риверсайд-Драйв.
Я бросил взгляд на спидометр — стрелка колебалась между 80 и 90 милями в час. Даже быстрее, чем я мог отважиться. Как мне хотелось оказаться в своем “кадиллаке”. Он был старым, но быстрым, и я знал, что из него можно выжать. Но что делать? Я втянул в себя воздух и попытался еще сильнее вдавить педаль в пол.
Ничего не вышло. Дятел все дальше уходил от меня по прямой, пока не скрылся из виду за поворотом. Но стрелка спидометра “плимута” медленно доползла до отметки “95” и, подрагивая, задержалась на ней. Я дрожал вместе с ней. Мы почти доехали. При такой скорости понадобилось гораздо меньше времени, чем по дороге туда. В километре меня ждал крутой и узкий поворот налево на Риверсайд-Драйв. Впереди меня задние фонари вспыхнули ярче на мгновение и вновь скрылись из виду.
Я проскочил четыре туннеля и неожиданно оказался на повороте. Но я уже врезал по тормозам, стараясь все же не допустить юза. Скорость упала, и я ввел машину в левый вираж по внутренней стороне дуги поворота.
Я гладил рулевое колесо, как женское бедро, отпуская его потихоньку, задержав дыхание и стиснув зубы, пока машина не оказалась посреди короткой дуги. Я убрал ногу с тормоза и вновь вдавил педаль газа, посылая машину к внешней стороне дороги, бордюру тротуара и низкой бетонной стенке за ним. Двигатель взревел, колеса, пробуксовывая, пошли юзом, машина заскользила боком, но я продолжал жать на газ. Если бы я не сделал этого, то вылетел бы за стенку. Какой-то миг машина еще шла юзом, потом слегка дернулась, когда правые колеса задели бордюр, и бетонная стенка осталась позади.
Дорога начала выпрямляться, шины визжали, я с трудом удерживал руль, но машина уже неслась параллельно обочине в каких-то дюймах от бордюра, хотя ее еще тянуло вправо. Но она уже не юлила, впереди лежала прямая дорога. Однако я отстал еще больше — красные фонари виднелись метрах в трехстах впереди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21