Мне подумалось, что внизу могло никого не остаться, и это немного взбодрило меня. Если Марти побывал здесь, поднялся на лифте и отправился куда-то еще, я мог бы задержать моих стражей на какое-то время, заверить их, например, что Марти вот-вот вернется. Во всяком случае, можно было бы попытаться что-то сделать.
Парни затолкали Дятла и меня в лифт лицом к противоположной двери, которая откроется внизу, и забрались вслед за нами. Если кто-то будет стрелять внизу, нам достанется первым. Неплохая перспектива! Лифт должен был тронуться, но не ощущалось никакого движения. Я вспомнил, как совсем недавно я поднимался в нем с Айрис. Ну что ж, мое желание исполнилось. Тогда я хотел узнать, в чем все же было дело и что стояло за странными утренними происшествиями. Теперь я знал: Сэйдер пытался прибрать к рукам весь рэкет, большой босс Брид послал “выскочке” ультиматум, и он убил посланца Лобо. Затем Айрис и я оказались в гуще этого безумия, этой войны банд со мной на ничейной земле и даже без рогатки. Теперь я знал все, но уже не чувствовал себя так хорошо, как утром, когда мое любопытство еще не было удовлетворено.
Лифт остановился, дверь начала отодвигаться, и тут я вспомнил о маленькой лампочке над дверью в кабинете Сэйдера. Она горела уже шестьдесят секунд. Спускавшиеся со мной парни могли и не знать об этом сигнале, но я-то понимал, что кто бы ни был в “Подвале”, он уже ожидал нашего появления.
У меня пересохло в горле, когда дверь раскрылась и мы уперлись в темноту, царившую в клубе. Я все еще был посередине: Сэйдер — передо мной и Брид — сзади. Головорезы Брида окружали меня, а рядом со мной стоял Дятел, жаждущий пустить мне пулю в живот. Но никто из нас не мог ничего разглядеть в кромешной тьме.
Кто-то толкнул меня, и я вывалился из лифта. Дятел рядом со мной. Один из парней задвинул дверь лифта и тем самым перекрыл последний луч света. Через несколько секунд глаза мои приспособились к темноте, и я разглядел узкую полоску света там, где должна была быть дверь в кабинет Сэйдера. Потом чья-то рука уперлась в мою спину, и все мы двинулись в сторону света.
С каждым шагом убывали мои шансы, но мозг мой лихорадочно работал. Там кто-то был. Если это Сэйдер, — а я не мог представить кого-то еще, кто находился бы здесь так поздно, — меня ждет ад, и никакой надежды. Но если бы мне удалось уговорить этих мерзавцев пустить нас с Дятлом одних в кабинет якобы для того, чтобы увидеть, как его встретит Сэйдер, я мог бы... Что я мог бы? Выпрыгнуть через потолок? И все же это было бы лучше, чем ничего.
Я попытался замедлить шаг и прошептать свою блестящую идею тому, кто шел за мной, но мозолистая рука зажала мне рот, а в загривок уперлось холодное и твердое дуло.
Это решило дело, и мой страх стал перерастать в отчаяние. Мы дошли. Кто-то опередил меня, нащупал ручку и распахнул дверь. Чьи-то руки толкнули меня в спину и практически вбросили в комнату.
Я споткнулся о край ковра, пролетел несколько метров и, чтобы не упасть, ухватился за край белого письменного стола. Я заморгал от неожиданно яркого света и взглянул над сверкающей поверхностью стола прямо в глаза Сэйдера. Его мертвые глаза.
Не сразу нашел я дырку в его голове. Находка меня потрясла. Я-то ожидал услышать грохот выстрелов и увидеть смерть вокруг себя, включая, быть может, и свою. Но вид мертвого Сэйдера так меня ошарашил, что я замер с отвалившейся челюстью.
Дятел захлопнул мне ее. С оскаленными зубами он кинулся на меня и схватил за горло. Костяшки его пальцев скользнули по моему подбородку, и зубы мои щелкнули. Я отбил его руку и потянулся к нему, но не успел. Большой и грузный Гарри обхватил меня сзади, а Гамлет и Одинокий вцепились в Дятла.
Его лицо исказилось, и он выкрикнул:
— Ты, изворотливый сукин сын!
Одинокий заорал на него:
— Заткни пасть, Дятел. — Бросив на него свирепый взгляд, он подошел к столу и всмотрелся в Сэйдера.
Крики утихли. Только Гамлет еле слышно произнес:
— О Боже, — пялясь на мертвеца и качая головой.
Марти лежал на столе, его правая рука вытянулась вперед, а левая свесилась вниз. Его левая щека была прижата к столешнице, а открытые глаза таращились в пустоту. На столе в нескольких сантиметрах от головы лежали очки без оправы. Тщательно причесанные волосы слегка взлохматились и обнажили лысину, тускло блестевшую в ярком свете. Вид ее был почти непристойным.
Не считая короткого взгляда на тело, Дятел не отводил глаз от меня. Он облизал губы и прищурил свои и без того маленькие черные глазки. Он, видимо, обдумывал свою защитную речь и заранее предвкушал, как я буду корчиться. Я тоже предчувствовал, что мне придется покорчиться.
Одинокий небрежно приподнял за волосы голову Сэйдера, с любопытством осмотрел ее и грудь и показал другой рукой на затылок.
— Смотри-ка. Совсем маленькая. Двадцать второго калибра, не больше двадцать пятого, — изрек он так, словно спрашивал, который час. Он отпустил голову, и она шлепнулась об стол. Глухой стук отозвался в моем позвоночнике.
Ни Гамлет, ни Дятел не смотрели на покойника. Первому было достаточно комментария Одинокого, второй больше интересовался мною. Одинокий обнаружил красное пятно на своем пальце и вытер его о черный пиджак Сэйдера. Детеныш Клейн поглядел на Сэйдера и начал рыться в его столе. Другие осматривали комнату. По приказу Одинокого Гамлет прошел в соседнюю комнату и включил свет во всем клубе. Он оставил дверь открытой, и через плечо я мог видеть столы, стулья и кабины в зале.
Детеныш выпрямился и позвал:
— Эй, парни, взгляните-ка на это! — В руке он держал тонкий платок, явно женский. Он уставился на его уголок. — Тут что-то есть. К. А. Г., — прочитал он по буквам и хихикнул. — Что бы это значило?
Я тоже прикинул, кто бы это мог быть, мысленно перебрал все женщин, которых я узнал по этому делу: Вивиан Сэйдер, Китти Грин, Айрис Гордон и Мая, как ее фамилия?.. Она сказала: “Вы все равно не сможете ее произнести”. Никто из них вроде не подходил.
Я перестал об этом думать, ибо сообразил, что для меня это уже не имеет значения. До меня наконец дошло, чем может обернуться для меня этот новый поворот. Со смертью Сэйдера испарились все мои безумные надежды на то, что я смогу как-нибудь выкрутиться из этой передряги.
Именно этот момент выбрал Дятел, чтобы обрушиться на меня.
— Одинокий! — вскричал он. — Парни, послушайте! Теперь-то вы видите, чего добивался этот подонок Скотт. Я же говорил вам, что он брешет. Выслушайте меня сейчас.
Остальные четверо подошли к Дятлу. У всех у них было оружие в руках, и они держали на прицеле и меня и Дятла, но они сгруппировались вокруг него и смотрели на меня. Я так и не убедил их до конца, и теперь они совсем не верили мне, а Дятел наседал. Он жаждал этого с того момента, когда я наплел о нем небылиц перед Бридом и его подручными. Сейчас он получил свой шанс.
— Скотт, — проговорил он вкрадчиво, — облегчи себя. Помоги нам, умник. Где этот сейф со всеми бабками? Где эти треклятые списки, о которых ты нам пел?
Он остановился и смерил меня взглядом. Я облизал губы, и язык мой показался жестким, как наждак. Никто уже не целился в Дятла. Я был единственной мишенью. Пять пар враждебных глаз пристально смотрели на меня. Четыре ствола целили в меня: три автоматических пистолета 45-го калибра и один револьвер 38-го в ручище Одинокого. Целый день я не мог сделать ни шага без того, чтобы не наткнуться на человека с пушкой. Каждый был вооружен, и каждый целил в меня.
Сейчас эти парни со всеми их пушками ждали моего ответа на вопрос Дятла. Важно было не ошибиться, и я попробовал:
— Не торопитесь, ребята. Не спешите с выводами. Ничего не изменилось.
Пустые слова. Было видно, что они это понимают. Но я продолжал:
— Послушайте, я не мог об этом знать. Это, должно быть, случилось после того, как я позвонил Сэйдеру и договорился с ним...
Я смолк. Никакой треп, похоже, уже не помог бы мне. Я замолчал и по другой причине: на лице Дятла расплылась широкая улыбка. Очевидно, он ждал этого момента, а я попался в расставленную им ловушку.
— Одинокий, ребята, вы все слышали, что он сказал?
Дятел наклонился за столом к полу. Я не сразу понял, что он там делает. Когда он выпрямился, в его руках был телефон. Тот самый, что стоял на столе Сэйдера. В агонии он, очевидно, свалил его на ковер. Теперь Дятел показывал мне телефон, держа аппарат в одной руке и трубку в другой. Он ухмылялся:
— Ты видишь, старина Скотт. Если кто-то позвонит сейчас Сэйдеру, что он услышит? Сигнал “занято”. — Он обвел глазами присутствующих. — Это и услышал Брид, когда звонил сюда. Ведь так? Как он мог быть не занят, если трубка была снята?
Детеныш дернул себя за кривой нос, отделился от группы и зашел ко мне за спину, небрежно поводя пушкой в правой руке.
Дятел взглянул на меня:
— Ты ловкий сукин сын! Сейчас ты станешь покойным сукиным сыном. Ты разговаривал с мертвецом!
Понимая, что это бесполезно, я все же сказал:
— Он был жив, когда я с ним говорил. Черт возьми, ведь вы слышали, вы все присутствовали при этом.
На безобразном лице Одинокого появилась ухмылка, смешок вырвался из широкой груди Гарри. Никто из них не произнес ни слова, и это было страшнее, чем если бы они орали на меня. В отчаянии я сказал:
— Не поддавайтесь Дятлу, парни. Он хочет отыграться на мне, пытается спасти свою собственную шкуру. Подумайте, ради Бога...
Бесполезно, красноречивый Скотт! Парни почуяли запах крови и уже предвкушали удовольствие. Меня пробрала дрожь, ведь они почуяли запах моей крови, а это было все, что я имел.
Я силился придумать хоть что-нибудь, но ничего не приходило мне в голову. Да и присутствие покойника отнюдь не способствовало моим размышлениям — остекленевшие глаза Сэйдера таращились в ничто за моей головой.
Дятел аккуратно поставил телефон на стол, нажал несколько раз на рычаг, поднес трубку к своему уху, крутанул один раз диск и проговорил:
— Оператор? Я только что обнаружил, что трубка была снята с аппарата. Я жду важного звонка. Не могли бы вы мне сказать, как долго был разъединен мой телефон?
Он ждал добрую минуту, которая для меня растянулась на полчаса. Я потерял ощущение времени, но не сводил глаз с трубки в его руке.
Наконец Дятел улыбнулся, положил трубку и объявил:
— Она не уверена, но прошло, видимо, не менее часа.
Одинокий пробормотал:
— Похоже на то, — сделал шаг в мою сторону и повел револьвером.
Я проглотил ком в горле и напряг мышцы, готовясь к прыжку. Если он намеревался выстрелить в меня, я собирался по крайней мере разбить ему губы.
Дятел тоже шагнул вперед и схватил Одинокого за руку. Он опять чувствовал себя своим среди парней.
— Минутку, Одинокий. Что ты собираешься делать?
— Брид сказал: если он нас обманул, не привозить его обратно.
Тут вмешался Гамлет. Он все еще казался самым кроткий и нервным из всей компании.
— Не лучше ли убраться отсюда? — Взглянув на тело Сэйдера, он добавил: — Мне это совсем не нравится.
Гарри поскреб черную щетину на своем подбородке и прогудел:
— Может, завезем этого типа куда-нибудь в лес? А?
Эта братва была полна идей. И, к моему сожалению, не только идей.
Снова заговорил Дятел, обращаясь к Одинокому — явному командиру здесь, стараясь быть убедительным:
— Послушай-ка, Одинокий. Ты и все ребята мне друзья. А этот гад настроил вас против меня. Он даже босса убедил, что я — лазутчик. Так что теперь он мой.
Я понял, что Дятел вот-вот добьется своего. А он продолжал:
— Ты же слышал, Одинокий, что я говорил у Брида. Я поклялся, что всажу пулю в живот этому ублюдку. Да и сам Брид сказал: если Скотт нас дурит, он будет моим. Вы все слышали это!
Одинокий принял естественное решение:
— Конечно, Дятел. Отвезешь его в каньон Бенедикта?
Дятел покачал головой, расплываясь в улыбке:
— Ну уж нет. Я придумал кое-что получше.
Он шагнул было ко мне, но остановился и обернулся к Гамлету, стоявшему слева:
— Дай-ка мне твою пушку, приятель.
Гамлет поспешно протянул ему пистолет, словно жаждал избавиться от него. Это был автоматический кольт 45-го калибра. Дятел нажал защелку, ловко извлек обойму, заполненную семью патронами, загнал ее обратно в рукоятку, отвел затвор и возвратил его со щелчком обратно. Теперь пистолет в его руке был готов к действию с взведенным курком и пятнадцатиграммовой пулей в стволе. Глядя на меня, он пояснил:
— Вот как я себе это представляю. Скотт явился сюда и застрелил Сэйдера, но и сам получил пулю в живот. — Он смаковал. — Получил пулю в живот, ползком выбрался из комнаты и тут окочурился. Но сдохнет он не сразу.
Из моего горла, пересохшего, как техасские прерии, вырвался хрип:
— Ничего не получится, Дятел! Как бы я мог выстрелить Сэйдеру в затылок, затем получить пулю в живот да еще и ползать при этом. Это бессмысленно.
Дятел заржал:
— Кого это колышет, Скотт? Тебе-то разве не все равно?
Ему было наплевать на то, что кто-то подумает. Он был уже сыт моей логикой. Да и мне-то что она дала? Просто он получал садистское наслаждение от моего отчаяния и жаждал продлить удовольствие.
— Как тебе это понравится, Одинокий? Ползущий и корчащийся Скотт? Или вытащим его на танцплощадку и заставим поплясать? Окропим его кровью все вокруг?
Моей кровью? Я выглянул в дверь справа от меня, размышляя, не рвануть ли мне отсюда. Но куда бы я побежал?
Я, наверно, выглядел очень напуганным, и Дятел получал неподдельное наслаждение. Он резко дернул головой в сторону двери и велел:
— Вперед, Скотт. Пришел твой час.
Я не знал, чего он хотел, но медленно сделал два шага к двери дрожащими от напряжения ногами. Но он передумал:
— Подожди-ка. Может, лучше заделать его тут.
Я увидел, как Гамлет пожал плечами и махнул рукой, и Дятел решился:
— Давай, Скотт, но не торопись. Я ведь могу всадить тебе пулю и в спину, если хочешь.
Я вышел из двери. Дятел следовал вплотную за мной. За дверью он ткнул меня стволом в спину и заставил повернуть налево. Я сделал еще пару шагов. У меня мурашки бежали по спине. Этого он, видимо, и добивался.
— Стой! — сказал он, и смешливость пропала из его голоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21