Вдруг до меня донесся сильный шум с лестницы. Выйдя в холл, я застала всех жильцов внизу и поняла, что это означало: они не хотели, чтобы я продала дом.Лорд Алджернон был назначен спикером собрания. Он сказал:— Мы все очень огорчены вашим намерением продать дом, мисс Ирвинг. Мы собрались и обсудили положение. Согласитесь ли вы пересмотреть решение, если мы добровольно поднимем плату на десять процентов? Это сделает ваш дом более доходным и…— Мое решение, мистер Алджер, — я назвала его тем именем, которое было удобно квартирантам, — вызвано не желанием обмануть жильцов и выудить у них дополнительные деньги. Я для того приехала в Лондон, чтобы познакомиться с местом и выставить дом на продажу. Очень сожалею, что приходится создавать вам неудобства, но наверняка в Лондоне сдается немало подходящих квартир.Раздались голоса, выражавшие несогласие. Кто-то утверждал, что их устраивает расположение дома, кто-то отметил чистоту в доме, что логично вызвало вопрос, каковы же были условия в других домах. Миссис Кларк похвалила большие размеры комнат, а мистер Батлер заметил что-то насчет добрых отношений между жильцами. Однако никто из этих воров, проституток или распутных лордов не хотел войти в мое положение, и я продолжала стоять на своем.— В таком случае, — заявил мистер Батлер миссис Кларк, — давайте сейчас же займемся поисками другой квартиры.Почти все жильцы были одеты для улицы — на миссис Кларк была ее скромная шляпка, джентльмены же держали свои шляпы в руках.Миссис Кларк сказала неуверенно:— Сначала мне нужно обязательно поговорить с мисс Лемон.— Оставьте, миссис Кларк, вы ведь посвятили ее в свои планы, — настаивал Батлер. — Джимми крепко спит и даже не почувствует, что вас нет дома.Она позволила увести себя на поиски квартиры. Рини спросила, была ли ей записка от полковника Джека. Я ответила отрицательно.— Так я и знала! Теперь, когда у меня появились новые платья, я должна сидеть дома!Некоторое время она еще говорила о новых нарядах, и как она их переделывает.Она все еще болтала, когда профессор Вивальди надел шляпу и вышел. Благо, монолог Рини не претендовал на особое внимание, что позволило мне сосредоточиться на том, как реагировал Алджернон на мое намерение. Вопреки ожиданиям, не было ни сердито сдвинутых бровей, ни гневно метающих молнии взглядов. Он просто игнорировал меня, словно меня там вовсе не было.Правда, я поймала один красноречивый взгляд в сторону Шарки. Шарки кивнул слегка, почти незаметно для окружающих, и тоже вышел. Ни слова не было произнесено, однако мне было ясно, что Алджернон дал молчаливый приказ. Шарки принял команду и отправился ее выполнять. Эта парочка хорошо спелась, и роль командира, несомненно, принадлежала Алджернону. Я была уверена, что Шарки отправился закупать новые краденые вещи.Когда мы остались одни, Алджернон начал упрекать меня:— Итак, вы все-таки сделали это — всех нас вышвырнули на улицу.— Это не должно было оказаться неожиданностью, — ответила я. — Я повесила предупреждение, что продам дом, как только найду покупателя. Но о вас с Шарки разговор особый. Если вы еще раз осмелитесь принести сюда ворованные вещи, я попрошу вас освободить помещение еще до продажи дома.— Я?! Вы хотите сказать, что я…?— Да, лорд Алджернон, именно это я и хочу сказать. Не думайте, что от меня укрылся знак, который вы подали своему сообщнику. Вы ведь послали его на задание, не так ли? Вы — одна шайка, и мне известно, кто командует парадом. Не стыдно вам?Он стиснул зубы и процедил:— Вы ничего не поняли, мадам.— Конечно. Он покупает для вас еще одну лошадь. Или сегодня его миссия заключается в слежке за дамой?Не берусь описать словами его реакцию на мою фразу. Лицо его стало каменным, хотя глаза метали молнии.— О чем вы, черт возьми, говорите? — пролаял он.— О том, что вы пользуетесь моим домом как прикрытием для незаконных дел, превращаете его в склад краденного. Я не потерплю этого безобразия, так что не пытайтесь будить во мне жалость к квартирантам. Такие уроды, как вы, даже в хорошей семье бросают тень на других и разлагают их.Странно, но самые серьезные обвинения он просто пропустил мимо ушей. Нервно сглотнув, он раздраженно переспросил:— Что вы имеете в виду под слежкой за дамой?— В следующий раз, когда будете отдавать распоряжения Шарки, попросите его говорить потише. Но не волнуйтесь, я не передам миссис Кларк, что вы ей изменяете. Ее поведение можно оправдать, хотя я не считаю ее полностью невиновной.Он стоял, как вкопанный, но по лицу его сначала пробежала тень догадки, а затем я поняла, что он делает отчаянные попытки придумать правдоподобные оправдания. Но я знала, — что бы он не сказал, это будет заведомая ложь.Наконец он сказал:— Что бы вы ни думали обо мне, Катрин, я все пойму. Но вы черните миссис Кларк, когда намекаете, что она оказывает мне большую честь, вступив со мной в любовную связь. Это наипрекраснейшее, наинежнейшее создание…— Обладающее странными литературными пристрастиями…— О чем вы? — спросил он устало.— Я заходила в ее спальню, за колечком для Джимми сегодня днем, — нужно было помочь мисс Лемон. Или этот сомнительный французский роман на ее столике принадлежит вам, лорд Алджернон?Его ноздри раздулись от сдерживаемого негодования, голоса же он не повысил.— Нет, не мне. Возможно, это книга мисс Лемон, — ответил он. — Когда она укладывает Джимми, то часто ложится на кровать миссис Кларк.Это объяснение почему-то не пришло мне в голову. Я почувствовала себя полной идиоткой, обвинив огульно его и миссис Кларк, но тут он добавил:— Я знаю совершенно точно, что Анни не владеет французским.Это неосторожное «Анни» выдало их более близкие отношения, чем он старался показать.С минуту мы гневно мерили друг друга взглядом, потом он спросил:— Вы говорили о французском романе еще кому-нибудь?— Зачем? Я не занимаюсь сплетнями.— Могли упомянуть в разговоре с Рини, когда она отбирала платья.— Тогда я еще не видела книги. Почему вас так волнует Рини? Она прекрасно осведомлена о ваших отношениях с миссис Кларк. Это она…— Но вы же не занимаетесь сплетнями, а просто выслушиваете их. Попались, мисс Ирвинг? И слово этой… актрисы весит у вас больше, чем мое?— Почему я обязана вам верить? С первого дня вы только и делаете, что лжете, — я уже не владела собой. — Немедленно убирайтесь из моего дома. Сегодня! Сейчас же!— Не валяйте дурака, — сказал он и, нахлобучив шляпу, пулей вылетел на улицу.В спешке и ярости он забыл, что дверь только что окрашена. Судя по доносившимся с улицы проклятиям, он измазал руки и сюртук.Я сидела в гостиной, дрожа и раскаиваясь, что позволила себе не сдержать раздражения. Теперь я прекрасно отдавала себе отчет в истинной природе моей вспышки. Это был не гнев, нет. Гораздо хуже — это была ревность. У меня хватило безрассудства влюбиться в Алджернона. У этого чувства не было перспектив — никогда не выйду замуж за вора и бабника. И, если он действительно носит титул лорда, он никогда не сделает предложения девушке вроде меня. Если бы не этот дом, мы никогда бы не встретились, и теперь оставалось как можно скорее его продать. ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Вечер тянулся долго и скучно — жильцы разошлись кто куда, не хватало их голосов, дом казался безжизненным. Я подумала о тетушке Талассе — чем она занималась вечерами? Странно было сознавать, что сестра моей матери могла довольствоваться жизнью в таком месте, как это. Мисс Теккерей удивлялась, что друзья тетушки ни разу не зашли к нам. Были ли у нее вообще друзья среди людей нашего круга? Мы решили, что к старости она изменилась, стала эксцентричной. Иное объяснение трудно было найти.Я почувствовала вдруг, что скучаю по дому, по отцу, по нашему городу. В такие вечера мы обычно гуляли по главной улице, встречали друзей. Дети резвились на траве под зелеными деревьями, шелестевшими ветвями на ветру, словно нашептывали свои секреты и ветру и багровому диску солнца, медленно садившемуся за шпилем папиной церкви. Обычно рядом с людьми прогуливались собаки — глупый рыжий спаниель миссис Стедмор и чья-то дворняжка, которая любила дразнить спаниеля. Иногда мы сидели на скамейке в парке, сплетничая и наблюдая за утками в пруду; иногда, когда ветер был холодным и неласковым, заходили к кому-нибудь домой на чашечку кофе.На Дикой улице леди небезопасно было появиться вечером без сопровождения мужчины. Высокие закопченные дома с грязными окнами таили угрозу. Даже страшно было подумать, что происходило за такими окнами. На углах улиц собирались группами проходимцы, они громко перекликались, пререкались и часто избивали друг друга. Все они с нетерпением ждали темноты и расходились за добычей. Любая женщина, появившаяся на улице в темное время одна, автоматически принималась за проститутку и, как правило, оказывалась ею. Она становилась объектом грубых заигрываний и оскорблений. Время от времени из питейных заведений вываливались подвыпившие завсегдатаи, плохо державшиеся на ногах. Было ясно, что для меня место это было совсем неподходящим, оставалось только удивляться тому тяжелому чувству сожаления, которое переполняло мое сердце при мысли о скором отъезде. Но оно было вызвано не Дикой улицей — его виновником был лорд Алджернон.Мистер Батлер и миссис Кларк вернулись первыми. Они не зашли в салон, а побежали наверх, весело переговариваясь.— Приятно слышать их смех, — заметила мисс Теккерей. — Она слишком молода и красива, чтобы прозябать на Дикой улице. Было бы хорошо, если бы мистер Батлер отвез ее в дом к своему отцу, там ей и ребенку было бы лучше.Вскоре после них пришел профессор Вивальди. Он зашел спросить, нельзя ли оставить у нас до утра пакет. Утром за ним должны были зайти. Он посылает кое-какие книги приятелю. Конечно, мы согласились, и он принес с чердака ящик и поставил его в углу гостиной. Затем пришел Шарки. Если он и принес добычу, то тщательно спрятал ее под сюртуком.Он подошел к двери гостиной и осчастливил нас своей крокодильей улыбкой.— Выглядите вы как всегда обворожительно, мисс Ирвинг, — сказал он. — Такая хорошенькая женщина и одна. Это никуда не годится. — Он начал крадучись приближаться, но тут заметил мисс Теккерей и поспешно ретировался.В эту ночь полиция не приходила по его душу.Мы оставались в салоне, занятые шитьем, до половины одиннадцатого, обсуждая, следует ли послать домой за одеждой или обойтись тем, что привезли с собой. Алджернона еще не было. Мы решили выпить по чашечке какао и идти спать.На следующее утро я встала в половине восьмого и слышала, как жильцы разошлись по своим службам, кроме Рини, конечно, которая «работала» по ночам, если выпадала работа.Мулларду пришлось подкрасить парадную дверь, за день ее успели изрядно испачкать пальцами. Мисс Теккерей вышла на задний двор, чтобы заняться цветником, а я взяла на себя интерьер, пытаясь сделать его более привлекательным для будущих покупателей.Посыльный пришел за посылкой профессора Вивальди. Я поинтересовалась, как он сможет отправить ящик — на нем не было адреса, но посыльный заверил, что знает его, и унес книги. Я подошла к окну, чтобы убедиться, что он не смазал краску, и была удивлена той легкостью, с которой человек нес этот большой ящик с книгами. Мне казалось, что он должен быть достаточно тяжелый. Его фургон уже был нагружен другими ящиками. По виду они все были похожи, на обратной стороне стояли буквы и цифры, написанные черным: А-D-L-1, А-D-L-2 и так далее, всего ящиков десять.Спустилась Рини, желая продемонстрировать, как она переделала одно из платьев тетушки. У нее это получилось очень неплохо — линия декольте была немного спущена, в талии убрано — все сделано так, чтобы выгодно оттенить ее пышные формы.Она немного задержалась, не переставая болтать. Когда я сказала, что хочу убрать лишние ковры, она вызвалась помочь. Мы позвали Мэри и втроем сняли два из трех ковров, лежавших один на другом. Рини унесла один в свою комнату, Мэри была счастлива получить другой. Она хотела попросить братьев отнести его домой. Нижний ковер был очень живописен — цветы на коричневато-кремовом фоне — и хорошо украсил гостиную.Мы так же немного переставили мебель. Когда работа подошла к концу, Мэри принесла чай, а мисс Теккерей тоже присоединилась к нам.— Как вы думаете, Батлер подает надежды? — спросила Рини.— Вы имеете в виду, женится ли он на миссис Кларк? — уточнила я. — Думаю, что это скоро случится.— Значит, ей повезет, — продолжала Рини. — У его отца водятся денежки, если хотите знать. Пятьсот акров земли в Девоншире, но, к несчастью, он не старший сын. Но и ему перепадет, когда старик сыграет в ящик.В присутствии мисс Теккерей я не могла заставить себя произнести имя мистера Алджера, но заметила, что Рини не придавала его связи с миссис Кларк большого значения. Она была уверена, что та будет счастлива предложением замужества от мистера Батлера.— Хотела бы я иметь такую возможность, — продолжала она. — Страшно подумать, что меня ожидает в будущем. Я не загадываю. Еще хуже мое положение сейчас — я старею, режиссеры не хотят давать мне роли.Я чувствовала, что эти переживания объясняют ее увлечение вином. Действительно, для женщин, подобных Рини, будущее выглядело очень безрадостным.Мисс Теккерей сказала:— Что вы еще умеете делать, кроме сцены, мисс Уэйтли?— Умею еще кое-что, но и для этого тоже становлюсь старой. Вчера Джек не приходил за мной.Мисс Теккерей откашлялась.— У вас хорошо получается шитье, мисс Уэйтли. Вы так прелестно переделали платья миссис Каммингс. Я слышала, что в Ковент-Гарден нужны швеи.— Не может быть! — воскликнула Рини.— Мэри Фриман говорила. Одна из ее сестер попытается получить там работу. Сходите к Мэри, у нее объявление с собой. Может быть, вам интересно будет взглянуть.— Смех. Какой мне толк в объявлениях? Я никогда не умела сложить двух букв. Мне всегда приходилось просить кого-нибудь учить со мной роли. Только это помешало мне стать звездой сцены, леди, у меня была хорошая внешность, можете мне поверить. Мне нужно имя режиссера, который набирает швей, а уж я обработаю его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22