– Кто? – не понял отец.
– Пол. Он орёт.
Дверь теперь была открыта, и звуки, разбудившие супругов, стали значительно яснее. Нестройный звон гитарных струн и душераздирающие вопли.
– Иди и скажи ему, что если он немедленно не прекратит ЭТО, с гитарой ему придется расстаться, – сказала Мэри.
Майкл с воодушевлением повернулся, чтобы бежать, но его остановил голос отца:
– Эй!
Майкл обернулся.
– Скажи еще, что завтра я покажу ему кое-какие аккорды.
Голые пятки простучали по дощатому полу, и через несколько секунд в доме наступила долгожданная тишина.
– Боже мой, – перекрестилась Мэри, – что ж это такое происходит с нашим Полом? Он всегда был таким послушным…
– Ирландская кровь, – не без гордости пояснил Джим, вновь поудобнее пристраиваясь к теплому боку жены. – А помнишь мой «Оркестр Джима Маккартни»? Не за то ли, как лихо я играл на трубе, ты в меня и влюбилась?.. Все в нашем роду были людьми музыкальными. Помнится, папаша Мак'Гиэр такое вытворял на волынке, что как-то раз односельчане чуть было не спалили его дом…

Джим проснулся и, покряхтывая, натянул носки. Собираться нужно было побыстрее. Машиностроительная корпорация «Нэйперз» находилась на другом конце города, а в отделе утилизации нарушителей дисциплины долго не задерживали.
Прошлепав в одних трусах по коридору к туалету, он остановился в недоумении. Возле двери, энергично переминаясь с ноги на ногу, прыгал Майкл.
– Кто там застрял? – ткнул пальцем в дверь Маккартни-старший.
Вопрос был не слишком-то умен. Мэри он оставил в постели, и, выходит, кроме Пола в туалете быть некому. Майкл не удостоил родителя ответом, лишь, стиснув зубы, запрыгал еще интенсивнее. Отец подхватил его пляску, время от времени останавливаясь, чтобы постучаться.
«Это может оказаться и дизентерией… » – обеспокоенно думал он.
Вскоре к ним присоединилась Мэри. В Уолтонской больнице, где она служила патронажной сестрой, тоже не поощряли опаздывающих.
Через десять минут Джим принялся колотить в дверь кулаками и ногами. Майкл тихонько поскуливал в такт.
Щелкнул засов, дверь отворилась, и на пороге возник Пол. В правой руке он держал гитару. На лице его светилась мягкая мечтательная улыбка.
– Что ты там делал?!! – вскричал разъяренный отец семейства.
– Я дописывал песню, – невозмутимо ответил Пол и направился в свою комнату, напевая: «Знай, если я встречу тебя с другим, я убью тебя, детка!..»
Ошарашенное семейство застыло. Первым пришел в себя Майкл и, шмыгнув в туалет, задвинул засов.
Родительская пара, очнувшись, продолжила ритуальный танец.
Выйдя, Майкл глубокомысленно изрек:
– Хорошо, что наша фамилия не Моцарты.
– Это почему? – подозрительно поинтересовался отец, пропустив, как и положено ирландскому джентльмену, даму вперед, хоть и рисковал при этом чистотой своих кальсон.
– Тогда Пол запихал бы в сортир весь симфонический оркестр.

Новый учебный год Пол начал другим человеком. Вообще-то, средняя школа с пышным названием «Ливерпульский институт» Полу нравилась. Она вполне устраивала его. Дорога в высшее учебное заведение была отсюда прямой. А отец много раз повторял ему: «Приличный аттестат, сынок, главное, что тебе нужно. Или ты хочешь, как я, всю жизнь заниматься отходами?»
При всей своей любви к отцу и ко всему, что с ним связано, заниматься отходами Пол не хотел.
К необходимости носить форму и нелепого вида эмблему школы он до сей поры относился философски. «В конце концов, я – ребенок, – рассудительно говорил он себе. – А это обязывает. Мир принадлежит взрослым, и когда-нибудь он станет моим…»
Но сегодня с ним творилось что-то непонятное. Он не узнавал своих педагогов, а они не узнавали его.
Учительница английской словесности мисс Мэйфилд, двадцатипятилетняя пухлая шатенка с рельефным бюстом, всегда казалась ему симпатичной женщиной. К тому же ее декольте всегда было чуть глубже, чем у других, а юбка – чуть короче.
Порой Пол даже представлял себя взрослым и преуспевающим, прогуливающимся с нею под руку в сквере возле отеля «Адельфи», самом роскошном местечке города. Но мечты эти были робкими и совсем еще детскими.
Однако сегодня какие-то новые флюиды витали в сентябрьском воздухе Ливерпуля…
– Юные джентельмены, – как всегда высокопарно обратилась мисс Мэйфилд к ученикам, – запишите… – Она повернулась к классу спиной, приподнялась на цыпочки и, громко диктуя по слогам, начертала мелом на доске фразу: – «Только знание литературы Соединенного Королевства сделает нас настоящими мужчинами».
Заканчивая, она слегка оступилась и соблазнительно качнула бедрами.
– Ну-ну, – неожиданно для себя произнес Пол вслух.
В классе раздались смешки.
– Кто это сказал? – чуть порозовев, обернулась мисс Мэйфилд.
– Я, мэм, – признался Пол. Он всегда был правдивым мальчиком.
Класс притих.
– И что же вы имели в виду, сэр?
Пол нервно вздохнул и вдруг, назло себе, отчеканил:
– Я имел в виду, что не только знание словесности сделает нас настоящими мужчинами.
– А что же еще? – глядя ему прямо в глаза, опрометчиво настаивала учительница, надеясь вызвать оторопь в душе зарвавшегося ученика.
– То, что есть у каждой девочки, мэм, – не отводя взгляд ответил Пол. – Даже у вас.
На миг под потолком класса повисла звенящая тишина, но тут же лопнула громовым хохотом.
– Покиньте аудиторию, мистер Маккартни! – неожиданно тоненьким девчоночьим голосом воскликнула мисс Мэйфилд. – Вон!.. – И вдруг улыбнулась. Все-таки, она была неплохим человеком.

Выйдя в коридор, Пол хотел было спрятаться под лестницей возле спортивного зала – в пристанище всех школьных хулиганов, надежно охранявшем их от стального взгляда директора «Ливерпул инститьют». Но передумал. Его распирала гордость. Он пытался согнать с лица улыбку, но она сама собой появлялась снова.
«И все-таки я еще прогуляюсь с ней возле „Адельфи“, – сказал он себе, усевшись на подоконник, – дайте только время!»
Время!
Он засвистел «Rock Around The Clock» «Рок вокруг часов» (англ.)

Билла Хейли и принялся ставить в воздухе аккорды на грифе гипотетической гитары.
Дрыгая ногой, он досвистел уже до третьего куплета, когда хрипловатый ломающийся голос заставил его вздрогнуть и вернуться к реальности:
– Тут не ля-минор, а ля-мажор. Вот этот палец – сюда.
Ужасного вида парнишка – неопрятно длинноволосый, одетый в розовую рубашку, канареечный жилет и затянутый в комично узкие короткие брюки, – бесцеремонно ухватил Пола за средний палец правой руки и, согнув его, установил в верную позицию.
Парнишку этого, в данный момент по-видимому тоже удаленного с урока, Пол замечал и раньше. Не заметить его было трудно. Хотя то, как необычно он пострижен и одет, не казалось сознательным вызовом. Для этого ему не хватало необходимого шика и блеска. Если уж брюки короче и уже нормальных, то они должны быть новенькими, с иголочки. Если волосы много длиннее положенного, они должны быть чистыми, ухоженными, завитыми на кончиках, а не висеть сосульками, как пряди конского хвоста…
Было вероятнее, что странный вид этого пацана теснейшим образом связан с финансовой несостоятельностью его родителей… Он учился классом младше Пола, а выглядел еще моложе. Наверное, он жил где-то неподалеку от дома Маккартни, во всяком случае, Пол не раз видел его на верхнем этаже автобуса № 86, на котором добирался в школу.
Раньше Пол просто проигнорировал бы его. Но сейчас тот задел его за самое сокровенное.
– Ты что, умеешь играть на гитаре?
– Я? – зачем-то переспросил тот. – Я-то умею. – Его речь была медлительной, словно он с трудом преодолевал некий незримый барьер между собой и собеседником. Он слегка прищурился и, пронзительно глянув на Пола, вдруг спросил:
– Скажи, а твой прадед случайно не зарубил топором двух своих маленьких племянниц?
– С чего ты взял? – оторопел Пол.
– Да нет, – потупился парнишка, – это я так, к слову… – Он помолчал, а потом, как ни в чем не бывало, продолжил: – Мы все умеем играть. У нас своя группа, называется «Бунтари». Недавно в «Клубе Британского Легиона» мы заработали десять фунтов…
Пол присвистнул. Это же целое состояние! Самое дорогое, что у него есть, гитара, стоит от силы семь!
– А где вы взяли инструменты?
– Инструменты? – словно не понимая о чем речь, уставился на него парнишка. – Какие инструменты?
– Ну, на которых вы играете.
– Играть можно на всем. На ветре, на глади воды, на пучках перекати-поле, на струнах собственных вен…
Пол поводил перед лицом собеседника ладонью. Тот не реагировал. Похоже, он впал в транс.
– …на ушах слона и на пуговицах ширинки. На шаровой молнии и на…
– Эй! – крикнул Пол.
Парнишка вздрогнул, и туман в его глазах рассеялся.
– Где вы взяли инструменты? – повторил вопрос Пол.
– Инструменты купили, – объяснил тот, и на лице его появилась нагловатая блуждающая улыбочка. – Мы все подрабатываем. Я – помощником электрика в торговой фирме «Бэклес». – И тут только он важно протянул руку для знакомства: – Джордж Харрисон, эсквайр.

Трудно сказать, кто из них умел играть лучше. Разность между бесконечно малыми величинами стремится к нулю. Но бесспорным было то, что аккордов Джордж знал больше. И это заставило Пола не отклонить его приглашение и отправиться к нему в гости. К тому же Джордж, надменно глядя на нового приятеля, заявил:
– Научишься играть, возьму к себе в группу…
Эта фраза все и решила. Сначала, правда, Пол поколебался:
– А твои предки не удивятся, что мы так рано из школы?
– Мои предки ничему не удивляются, – махнул рукой тот.
Вскоре Пол не только убедился в справедливости сказанного, но понял и причину такого безразличия со стороны Харрисонов-старших.
Прежде он думал, что благодаря Майклу в ЕГО доме царит форменный бедлам. Теперь он получил более глубокое представление об истинном значении этого слова.
За те минуты, которые Пол потратил, чтобы расшнуровать ботинки и разуться, двери комнат раз пятнадцать открывались, затем с грохотом закрывались, и по коридору туда-сюда сновала уйма народу. Насчитав семь девушек и пятерых парней, Пол сбился со счета.
Когда двери отворялись, вместе с очередным персонажем в коридор выплескивалась волна криков и хохота. От них сотрясалась вся квартира.
Пол вопросительно глянул на Джорджа. Тот, рукой убрав с глаз спутанную челку, пояснил:
– Родственники. Сестра, братья. Их дружки и подружки…
Не успел Пол снять обувь, как из дверей одной комнаты выплыла миловидная девушка с вытянутым бледным лицом и блуждающей улыбкой на нем. По улыбке Пол догадался, что это сестра Джорджа.
Подойдя к Полу быстрыми маленькими шажками, девушка присела и подняла его ботинки. При этом она ухитрилась не отрываясь смотреть ему прямо в глаза.
– Надо почистить, – мелодично произнесла она.
– Это Луиза, – пояснил Джордж. – Она совсем свихнулась на замужестве. Уже на моих друзей кидается. А ей, между прочим, двадцать пять. – Джордж повернулся к сестре: – А ему, между прочим, тринадцать!
– Он подрастет, – так же нараспев ответила Луиза, не отрывая взгляда от Пола.
– За что я ее люблю, – заметил Джордж, – так это за способность рассуждать логично.
Луиза порывисто развернулась и увлекла ботинки Пола в неизвестность. А мальчики вошли в комнату Джорджа.
Главным, что бросалось в глаза в этой комнате, был аскетизм ее жильца. Или, возможно, вопиющая бедность. Стол без тумбы, два табурета, железная кровать с шишечками в форме желудей, самодельная книжная полка и огромный, военных еще лет, радиоприемник на тонких ножках. Позднее выяснилось, что радиоприемник сломан и стоит тут только для интерьера. Точнее, для того, чтобы казалось, будто бы в комнате больше вещей.
Рядом с приемником, прислоненная к стенке, красовалась гитара.
О, инструмент этот был совсем не таким, как у Пола. Гитара Пола потеряла невинность в объятиях своего первого и единственного хозяина и обещала быть верной ему до конца своих дней. Гитара Джорджа, прежде чем попасть к нему, познала множество разных рук. Кто знает, может быть именно поэтому была она более податлива и проста?
О ее похождениях свидетельствовала масса заклеенных трещин, и вид от этих морщин гитара имела лукавый. Опыт ее был велик и греховен. На собственной шкуре она испытала, например, что такое рок-н-ролл.
– Ты знаешь, что такое рок-н-ролл? – спросил Джордж своего гостя.
– Нет, – честно признался Пол, и не подозревая, что как раз этим бредит уже много дней.
– Сейчас покажу.
Джордж с гитарой устроился на кровати, а Пол на табурете, и урок было уже начался, как вдруг, перекрывая все прочие звуки, из недр квартиры раздался громоподобный зов:
– Джо-о-рдж!!!
У Пола по спине пробежали мурашки.
– Кто это? – спросил он товарища.
– Отец, – спокойно пожал плечами тот.
– А кто он у тебя?
– Водитель автобуса. А раньше – служил на пароходе. Я думаю – гудком.
Пол прыснул, но тут же осекся, ибо дверь комнаты распахнулась, и на ее пороге возник здоровенный громила с фамильной улыбочкой на свирепом лице. В волосатой лапе он держал огромные ножницы.
– Джордж! – вблизи голос звучал так, что предположение о морской специальности его владельца уже не казалось шуткой. – Ты собираешься, наконец, когда-нибудь стричься?!
– Да, – спокойно отозвался Джордж. – Когда у меня будут деньги на парикмахерскую.
– Зачем тебе парикмахеры, сынок?! – взревел детина, приближаясь и клацая ножницами. – Зачем тебе эти напудренные пигалицы, превратившие искусство в конвейерное производство?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10