Только это тайна, о которой Маргарет ему не расскажет. Совместные воспоминания е том волшебном дне, который они оба не могут забыть. Его слова возбуждают ее. Но если от одних его слов у нее голова идет кругом, то что будет, когда он прикоснется к ней? Она же немедленно ему уступит! Это настолько очевидно, что ни о какой тайне и речи быть не может, как бы ни хотела она ее сохранить.
Целая неделя поцелуев. Чудесная, божественная неделя! В конце концов, это слишком опасно. Но в то же время – слишком привлекательно. Да, она может принять предлагаемую Хоторном роль, но ее дитя заслуживало большего.
– Скажи «да», Маргарет, – настаивал Хоторн.
– Нет, – промолвила женщина и повернулась к графу спиной, намереваясь открыть дверь коттеджа.
– Но почему же я считал, что ты с готовностью согласишься? – не унимался Хоторн.
Майкл говорил каким-то странным тоном. Впрочем, Маргарет не успела удивиться. Потому что стоило ей взяться за ручку двери, как он подхватил ее на руки и быстро понес прочь от коттеджа. Видимо, даже кучера эта сцена позабавила, потому что тот широко улыбнулся, увидев, какую ношу его господин несет к карете.
– Монтрейн! – закричала Маргарет.
Граф не обратил ни малейшего внимания на ее протестующий крик, даже не взглянул на нее.
Маргарет ухватилась за его галстук. Он не убавил шагу. Маргарет потянула сильнее. Граф Монтрейн остановился и наконец-то посмотрел на нее.
– Ты хочешь удушить меня? – Сказав это, Хоторн лишь крепче сжал ее в своих объятиях. На его губах появилась озорная улыбка.
– Если это необходимо для того, чтобы ты выпустил меня, – ответила Маргарет, – то да.
– Я непременно сделаю это, как только мы подойдем к экипажу, – отозвался Хоторн.
– Ты не можешь меня похитить!
– Кажется, я это уже делаю, – спокойно констатировал Майкл, продолжая идти к карете.
– Монтрейн! – строго сказала Маргарет. – Немедленно поставь меня на землю!
– Я обязательно отпущу тебя, когда мы окажемся в моей карете.
Наконец Хоторн дошел до экипажа и, высвободив одну руку, открыл дверцу. Маргарет встала ногами на ступеньки и нырнула Монтрейну под руку, а он, не желая замечать сопротивления, попросту подтолкнул ее внутрь кареты. Там граф уселся на сиденье, держа Маргарет на коленях.
– Я уверена, что ты не настолько безумен для того, чтобы похищать женщин, – скривившись, промолвила Маргарет.
– Знаешь, я превращаюсь в безумца, когда дело касается одной-единственной вдовы, – улыбнулся он.
– Неужели никто никогда не отвергал тебя?
– Ты считаешь это своего рода привилегией?
Похоже, ее слова Монтрейна не обрадовали. Маргарет заподозрила, что под его внешним спокойствием прячется сильный гнев, который, правда, как ни странно, направлен не против нее. Кажется, граф больше всего злился на самого себя.
Маргарет, кстати, испытывала те же тревожные чувства. Страсть, превосходящая рассудительность. Женщина смотрела прямо перед собой, твердо намереваясь не сдаваться.
Хоторн взял стоявшую в углу кареты прогулочную трость, постучал по потолку, а затем вернул трость на место. Причем проделал все это, не выпуская Маргарет из объятий.
Маргарет хмурилась, Майкл же с улыбкой разглядывал ее.
– Я ошибался, – промолвил он. – Моя память подвела меня, я недостаточно хорошо тебя запомнил.
Маргарет не могла взять в толк, что она только что услышала – комплимент или оскорбление. Оскорбление рассердило бы ее, но и комплименты она была не готова выслушивать.
– Ты гораздо красивее, чем я думал, – продолжал Хоторн.
Было бы лучше, если бы в его голосе не было столько тепла.
– Ты на протяжении всей поездки собираешься смотреть на меня таким яростным взглядом? – поинтересовался Майкл.
– Не вижу причины в настоящий момент вести себя с тобой по-дружески, – отозвалась Маргарет. – Ты поступаешь не слишком мудро, Монтрейн.
– Без сомнения, ты права, Маргарет.
– Тогда зачем ты это делаешь?
– Я полагаю, похищение – это единственный способ изгнать тебя из своих мыслей, – сказал Хоторн. – Ты стала там постоянным гостем.
– Я не могу влиять на твои мысли, Монтрейн.
– Напротив, – возразил граф, – ты только это и делаешь, в покое меня не оставляешь.
Маргарет постаралась переключить внимание и уставилась на пол кареты. Она даже перчаток с собой не взяла! И шляпки. А вот одежда графа, как всегда, была безупречной.
Такого мужчину трудно забыть. Правда, честно говоря, она и не пыталась это сделать.
– Чего ты добиваешься от меня, Монтрейн?
– Понимания, – отозвался Хоторн.
Он погладил ее голую руку, осторожно проведя пальцем от локтя к запястью. На Маргарет было летнее платье из хлопка с короткими рукавами. Она опустила глаза на его руки, потом посмотрела ему в лицо. Внимание Майкла было привлечено к внутренней части ее локтя, затем он, словно забывшись на мгновение, провел пальцем по ее коже.
– Монтрейн... – Маргарет заговорила тише, скорее вопросительным, а не возмущенным тоном.
– Я помню, как ты сидела напротив меня, окутанная солнечным светом, твоя грудь была обнажена... – проникновенно произнес Хоторн. – Ты дрожала, когда я прикасался к тебе. – Взглянув на Маргарет, он нежно улыбнулся.
Ну как он мог так поступать с ней?!
– Сказать тебе, сколько раз я заходил в ту комнату? Смайтон при этом как-то странно посматривал на меня, словно знал, что я совсем потерял голову. Но комната стала для меня чужой, точнее, не чужой, а какой-то... призрачной. Заходя туда, я так и вижу спокойно сидящую на диване женщину с обнаженной грудью и влажными от моих поцелуев сосками, – вымолвил граф.
Маргарет закрыла глаза.
Хоторн уже не сжимал ее так крепко, как несколько минут назад, но она, не шелохнувшись, сидела у него на коленях. Его слова заворожили ее.
– Я не переставал думать о тебе с того самого мгновения, как ты оставила меня, Маргарет, – говорил Майкл. – Ты заставляла меня улыбаться и думать о таких вещах, которые мне раньше и в голову не приходили. Как-то внезапно я понял, что постоянно спрашиваю себя, чем ты занимаешься, как проводишь время, где живешь, почему кажешься такой невинной. И вот я решил, что если еще раз поцелую тебя, то наваждение пройдет.
– Но ты ведь хочешь не только поцелуя, – едва слышно пролепетала Маргарет.
– Нет. – Хоторн отрицательно покачал головой. А затем он взял ее за подбородок, повернул лицо Маргарет, передвинул руку ей на затылок и медленно привлек к себе.
У него были такие горячие губы... Маргарет вся отдалась этому божественному поцелую, растворяясь в нем, слегка постанывая от наслаждения. Еще один поцелуй. Еще один – и все. Больше у нее никогда не возникнет соблазна прикоснуться к Монтрейну.
Лгунья.
Поцелуй стал воплощением ее грез. Страстным, горячим, нетерпеливым. Его язык завладел ее ртом. Хоторн крепко держал Маргарет, не давая шевельнуться. Наконец он отпустил ее и что-то прошептал. Прошло несколько мгновений, пока она осознала смысл его слов.
– Неделя поцелуев, Маргарет... – А затем его губы снова накрыли ее рот, и она забыла обо всем на свете.
Все последнее время Маргарет старалась не думать о том, какие у него широкие плечи, о том, каково это – ощущать прикосновения его рук к своей груди. Она чувствовала невероятную пустоту внутри себя. Лежала ночи напролет без сна с закрытыми глазами, крепко сжав руки и гоня прочь тревожные мысли.
Это не помогало. Напротив, Маргарет снова и снова представляла себя в объятиях Монтрейна.
Сейчас ей необходимо отодвинуться от него, сказать Майклу что-то, что может остановить его, напомнить ему о сдержанности, которая, по его же словам, является частью его натуры. Вместо этого Маргарет крепко вцепилась руками в его плечи. Он сжал рукой ее грудь и сквозь одежду нащупал затвердевший от возбуждения сосок.
– Как маленький камешек, – нежно прошептал Хоторн.
Тело Маргарет охватил жар, а щеки запылали. Как быстро желание вспыхнуло в ней! Очевидно, она – настоящая развратница.
Хоторн еще раз поцеловал Маргарет. В это утро она оставила волосы распущенными. Намотав их на руку, Монтрейн привлек Маргарет к себе. Его руки жгли ее виски, ее щеки.
Еще один поцелуй... Еще один... И еще... Его руки лихорадочно сжимали ее, и вот из горла Маргарет вырвался стон. Мольба. Она была готова сдаться.
Они целовались все время, пока кучер гнал карету по Силбери-Виллидж. Когда Майкл наконец отпрянул, Маргарет обмякла в его руках.
– Одна неделя... – повторил он охрипшим голосом.
Провести с ним целую неделю... Что ж, эта неделя будет сниться ей всю оставшуюся жизнь. А когда неделя пройдет, она возьмется за воплощение в жизнь своего плана.
Вдруг в голове Маргарет раздался знакомый голос – она тотчас узнала голос своей бабушки, серьезный и ворчливый: «Маргарет, не глупи!» Похоже, именно это она и делала.
– Я хочу снова любить тебя, – прошептал Майкл. Он осторожно прикусил ей мочку уха. – Разве ты не помнишь, как нам было хорошо?
Как она могла это забыть?
– И потом ты отпустишь меня? – спросила она со вздохом. Ее щека была прижата к груди Майкла, и Маргарет слышала, как громко колотится его сердце.
«Это недопустимо, Маргарет. Глупая девочка».
– Да, Маргарет, – проговорил Монтрейн, потершись подбородком о ее висок. – Поцелуй меня.
Как она может отказать ему? Себе?
Майкл снова обхватил голову Маргарет и, сжимая ее, впился в ее губы долгим поцелуем.
Монтрейн... Имя... Или заклинание.
– Всего один поцелуй, – прошептал он, явно теряя голову.
Ну почему она так заворожена этим мгновением? Подумать только, кажется, он, как и она, просто потрясен. Кажется, Монтрейн даже гордится тем, что она так льнет к нему.
Это грех.
Похоже, он не может больше сдерживать себя. Рука Хоторна скользнула Маргарет под юбку, пробежала вверх по ее ноге, дошла до того места, где кончался чулок, а затем проникла в ее горячее влажное лоно.
– Ты готова принять меня, – с некоторым удивлением промолвил он.
Маргарет кивнула. Ей казалось, что воздух в карете сгустился. Его пальцы ритмично задвигались, и Маргарет возбуждалась все сильнее.
– Сейчас, – прошептал Хоторн, – позволь мне войти в тебя.
– Да, – отозвалась она.
Ей бы следовало возмутиться, прийти в ужас оттого, что Майкл ласкает ее в карете. Вместо этого Маргарет чувствовала, что изнемогает, что лишится сознания, если он немедленно не исполнит своего обещания. Немедленно! А уж потом она подумает о том, как это было ужасно.
Через мгновение Монтрейн приподнял Маргарет, развел в стороны ее ноги, высвободил свое восставшее естество и опустил женщину на него. Ее тело плавилось от его ласк, ей хотелось слиться с ним воедино, превратиться в одну плоть, вечно чувствовать внутри себя его пылающий жезл. Маргарет сорвала с шеи Монтрейна галстук, расстегнула рубашку, чтобы осыпать его шею поцелуями.
Что она делает? Ох, быстрее, Монтрейн, быстрее, вот так.
Хоторн уперся руками в стены кареты, а ноги положил на противоположное сиденье. Она сидела на нем верхом, уцепившись в его шею, и ритмично двигалась ему навстречу. Тряска кареты лишь усиливала наслаждение, их движения становились все стремительнее, пока наслаждение горячей волной не вознесло любовников на свой пик...
Майкл не мог поверить в то, что оказался способен на такое. Он взял женщину в карете! Он, Майкл Хоторн, известный шифровальщик, граф Монтрейн, только что овладел женщиной в собственном экипаже.
Он немало постарался для этого.
Маргарет лежала на его груди, ее дыхание было хриплым и прерывистым. Если ее сердце бьется так же сильно, как и его, то просто удивительно, как это они оба не получили апоплексический удар.
Майкл смотрел через ее плечо на противоположную стенку кареты, раздумывая над тем, в какого человека он превратился. Насколько же этот идиотизм охватил его?
И это не риторический вопрос, мрачно подумал Хоторн. Его рука, лежавшая на спине Маргарет, крепко прижимала ее к нему. Он потерял над собой контроль. Забыл о том, кто он и где находится. Всего несколько поцелуев – и он обезумел. Нет, хуже! И то, что он был не в состоянии описать свое состояние, всерьез волновало Хоторна.
Наконец Маргарет выпрямилась, убрала растрепавшиеся кудряшки со своего лица. Она боялась смотреть ему в глаза. Впрочем, похоже, Монтрейн тоже избегал смотреть на нее. Он помог ей привести в порядок одежду, расправить юбки, а затем усадил Маргарет на противоположное сиденье. На мгновение их пальцы переплелись, глаза встретились, но оба тут же отвернулись друг от друга.
Она очаровала его – обычно Монтрейн испытывал такие чувства только к самым сложным шифрам. Возможно, потому, что Маргарет оказалась одной из самых сложных загадок, встречавшихся ему в жизни. Она удивляла Монтрейна, раздражала и волновала. Маргарет так сильно притягивала его к себе, что из-за нее изменились даже его поведение, привычки. Один взгляд на Маргарет – и он превращался в похотливого козла.
Майкл не чувствовал обычной после занятий любовью усталости. Впрочем, признаться, он никогда не занимался такими вещами в карете. Интересно, спросил себя Хоторн, кучер догадался о том, что происходит?
Нет, он постарается держать руки подальше от нее. Надо наконец прислушаться к голосу разума. Они будут видеться раз в день. А потом он привыкнет к ней, как привык к ежедневному стаканчику бренди. Глоток за глотком – глядишь, и кончится горячительный напиток.
В следующий раз он будет любить ее в постели. На чудесной мягкой кровати с чистыми простынями. Он покажет ей, на что способен. Монтрейн закрыл глаза. Черт побери! В первый раз он занимался с Маргарет любовью на полу, во второй – в карете. Пожалуй, она может решить, что он вообще ничего не смыслит в искусстве любви.
– Мы едем в Лондон? – спросила Маргарет. Последнюю четверть часа она была полностью погружена в созерцание открывавшегося за окном пейзажа. Собственно, смотреть было не на что – так, невыразительная равнина да несколько зеленых холмов. И все же, похоже, этот вид завораживал ее. По крайней мере она могла смотреть куда-то, а не на него.
Майкл утвердительно кивнул, внимательно рассматривая Маргарет, словно забыл за последние недели, как она выглядит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43