– встревоженно спросила Пенелопа.
Маргарет утвердительно кивнула:
– Конечно, представляю. – Это ее больше всего волновало. Ее ребенка всегда будут называть бастардом, незаконнорожденным, и в этом будет ее вина. Именно это омрачало нежданную радость женщины. Но как быть? Она не может ничего сделать.
– А вы сообщите ему? – спросила Пенелопа. – Я хочу сказать... отцу? – Девушка явно смущалась, но этот вопрос неоднократно задавала себе сама Маргарет.
Следует ли ей рассказать Майклу о том, что у них будет ребенок? Как он поступит, если она пошлет ему письмо с этим известием? Маргарет ничуть не сомневалась в том, что Хоторн захочет помочь ей, сделает ее любовницей. Если это произойдет, их ребенок вечно будет носить клеймо незаконнорожденного – как Джером. А ведь он, между прочим, очень глубоко переживал из-за этого, стыдился своего положения.
Маргарет положила руку на живот. Сейчас в ее чреве растет ребенок. Она должна найти способ уберечь его от скандалов, от жестокого мира и даже от глупости его собственной матери.
– Нет, – наконец произнесла она. – Говорить о чем-то отцу ребенка нет необходимости.
– Ну что скажете, герцог? – спросил граф Бэбидж. – Отличное приобретение, не так ли?
Герцог Таррант кивнул. В библиотеке графа Бэбиджа было очень тепло, но он вдруг почувствовал, как по спине его пробежал холодок.
В руках он держал книгу – ту самую, которую считал уничтоженной. Одну из трех, которые он получил семь лет назад.
Даже сейчас герцог Таррант помнил, какую тогда испытывал гордость. Правительство так и не смогло оценить масштаб собственной ошибки. Лишь он один понимал, какие страдания выпадут на долю империи, если события будут развиваться в прежнем русле.
– Боже мой, Бэбби, где вы это откопали? – Раздавшийся из-за спины мужской смех удивил Тарранта. Повернувшись, он нахмурился, медля положить книгу на стол. Возможно, это всего лишь копия. Не раз они слышали насмешки по поводу того, что выбрали именно эти книги. Конечно, они хотели возбудить интерес к ним, однако те, кому книги попадали в руки, и подумать не могли о том, что в них содержится что-то более глубокое.
Герцог Таррант открыл книгу на середине и провел по строчкам пальцем. Его невольно охватила дрожь, когда он заметил едва приметные пометки на полях. Нет, это была не копия!
Таррант открыл первую страницу. Что-то новенькое, то, чего он раньше не видел. Надпись, сделанная от руки: «Джером Эстерли, книготорговец». Палец герцога пробежал по буквам, Таррант едва сдерживал ярость. Да уж, его братец-бастард всегда обладал хваткой торговца или вора.
– Вы хотите ее продать? – спросил Таррант, поворачиваясь к графу Бэбиджу.
«Болван! – раздраженно подумал он. – Трудно представить, что во всем мире есть человек, меньше его достойный этой книги».
– Я еще не успел прочитать ее, – с ухмылкой произнес Бэбби.
Таррант с неохотой отдал книгу. Что ж, пусть считают последнее приобретение Бэбби послеобеденным чтивом. Интересно, сколько людей уже видели ее у графа?
Таррант придвинулся к хозяину дома.
– Эта книга давно у вас, Бэбидж? – спросил он.
– Всего несколько недель, – ответил Бэбби.
– Замечательное приобретение, – проговорил Таррант, заставляя себя через силу улыбнуться. – И где вы ее взяли?
Лицо графа Бэбиджа мгновенно приобрело отсутствующее выражение, и весь его интерес сосредоточился на содержимом бокала, который он держал в руке.
– Мне продала ее восхитительная женщина, – ответил он с улыбкой. – Я хотел купить у нее и второй том, но сделка внезапно сорвалась. Ею увлекся один мой друг.
– Женщина? – Не успев договорить, Таррант уже знал, каким будет ответ на его вопрос. Только один человек на свете мог владеть «Записками» – Маргарет. Продавщица, на которой женился Джером. Женщина с дерзким взглядом.
Герцог Таррант отвернулся, его мысли понеслись вскачь. Книга была больше чем просто рискованной. Гораздо больше.
Если все прояснится, ему грозит виселица.
А он должен защитить свое состояние, имущество. Это его собственность. Он должен продолжить свой род. Род гордых мужчин и славных дел; семь лет назад он не пожалел о своих действиях. Появись у него снова такая возможность, он поступил бы точно так же.
История все расставит по своим местам, даже если современники не поймут его. Эти узколобые типы не видят дальше своего носа и не в состоянии оценить его намерения.
Но «Записки» Августина X не должны стать всеобщим достоянием.
– Господи, куда только Майкл смотрит! Джейн Хестли? Я не верю, не может быть, чтобы он думал об этом серьезно. Да, деньги у нее есть, не спорю. Но у нее зубы выпирают, как у лошади, и голос ноющий! Не говоря уже о ее чудовищном носе. – Графиня Монтрейн была крайне раздражена.
Гостиная лондонского дома Хоторнов выглядела очень мило. Она была декорирована яркими желтыми и зелеными тканями, а поэтому там даже в хмурый день было приятно находиться – ее словно освещало солнце. Правда, в этот момент атмосфера в гостиной совсем не напоминала радостную, потому что графиня была сильно не в духе.
– Майкл нашел себе самую непривлекательную девушку в Англии, – бушевала она. Нахмурившись, графиня посмотрела на Элизабет. – Подумать только, у меня будут некрасивые внуки!
– Мне кажется, Майкл просто торопится закончить это дело, чтобы больше не думать о нем, – проговорила Элизабет.
– Но, мама, брат не может сейчас жениться, – взмолилась Шарлотта. – Это же нарушит все наши планы. Боже мой, все балы будут посвящены только ей. Это несправедливо, ты не находишь?
– Если он в ближайшее время не женится, ты не получишь приданого, Шарлотта. А эти деньги нам нужны, чтобы привести в порядок Сеттон, – сказала Элизабет. Это было чистейшей правдой, и Шарлотта, напуганная такой перспективой, тут же замолчала. – К тому же тебе только восемнадцать лет. Не думаю, что ты навеки останешься старой девой.
– А мне уже девятнадцать, – вступила в разговор Ада, – и мне наплевать, на что будет потрачено мое приданое. Пусть даже на новую крышу. Ко всему прочему замужество – это настоящее рабство для женщин.
– О том, что женщина из рода Хоторнов останется старой девой, и речи быть не может, – оборвала ее графиня, хмуро взглянув на Элизабет. – У всех вас будут замечательные мужья. По меньшей мере виконты, хотя, признаюсь, графы предпочтительнее.
– Боюсь, свободных графов с виконтами не так уж много, – заметила Ада.
– Я подсчитала, и у меня вышло, что их около двух сотен, – прищурившись, проговорила графиня Хоторн. – Правда, графов только человек двадцать.
– Нам нужен освободитель-эмансипатор для Ады и слепец для Шарлотты. Если удастся найти таких, то мы освободим Аду от ее воображаемого рабства, а Шарлотта будет уверена в вечной преданности мужа, – с улыбкой произнесла Элизабет.
– Что за ужасные вещи ты говоришь, Элизабет. Если ты сама навеки решила остаться старой девой, это не означает, что и мы изберем тот же путь. – Шарлотта нахмурилась, но лишь на мгновение, чтобы не портить личико морщинами.
– И вовсе твоя сестра не обречена, – заговорила графиня. – Элизабет только семнадцать. Единственное, о чем ей стоит позаботиться, так это о том, чтобы сократить число требований к возможному претенденту на ее руку, а то их многовато. – Графиня раздраженно посмотрела на младшую дочь. – Это же мешает тебе, моя дорогая!
Элизабет улыбнулась, подобные высказывания матери она слышала с самого детства.
Элизабет отстригла ножницами непослушную прядку волос, а затем убрала их в шкатулку для вышивания. Вообще-то она занималась вышиванием лишь для того, чтобы иметь возможность подумать о своем. Как же ей хотелось, чтобы ее мать и сестры были другими, чтобы она могла получать удовольствие от общения с ними. Конечно, она любила их, но какого-нибудь часа, проведенного вместе, бывало довольно, чтобы девушке захотелось выть от раздражения.
Шарлотта с пониманием посмотрела на сестру.
– Ну не станет же Майкл и впрямь делать ей предложение, как ты думаешь? – Одна ее бровь приподнялась. – Было бы ужасно иметь такую уродливую невестку. Которая ни о нарядах поболтать не любит, ни о кавалерах – вообще ни о чем, что обычно так нравится женщинам.
– А мне вот кажется, что иметь уродливую родственницу было бы очень даже забавно, – заявила Ада. – Ведь, общаясь с такими женщинами, мужчины стараются обращать внимание не на их внешность, а на их мысли. Именно мысли ведут к истинному величию.
Элизабет картинно закатила глаза.
– К тому же, мама, – продолжила Ада, – Джейн – настоящая интеллектуалка. Я считаю, что нам в семье не помешала бы такая женщина. Она мне нравится.
– Ну да, – кивнула Шарлотта, – тогда тебе следовало бы подналечь на латынь.
– Между прочим, стыдно, что женщины должны выходить замуж, – сказала Ада. – Но возможно, мы сумеем убедить нашего брата, и он будет справедливым мужем.
Элизабет вздохнула. Вечно Ада сокрушалась, рассуждая о тяжкой женской доле. Правда, Элизабет сомневалась, что Ада думает именно то, что говорит. Больше того, ее взгляды на разные вещи менялись чаще, чем она меняла платья, а делала это Ада с завидной регулярностью.
– Потолкую-ка я с ним об этой мисс Хестли, – заявила графиня Хоторн.
– Ты же знаешь, мама, как Майкл сердится, когда его отрывают от работы, – напомнила Элизабет. Это было своего рода предупреждением. Майкл терпеть не мог, когда ему мешали.
– Как-то Майкл не позволил мне говорить о тяжелой доле женщин, попавших в сумасшедший дом, – вспомнила Ада.
– Ну что ты вечно вспоминаешь всякую ерунду, Ада, – возмутилась Элизабет. Она взглянула на Шарлотту. – А от твоего хихиканья у меня постоянно голова болит.
– Ты не должна разговаривать таким тоном со своими сестрами, Элизабет, – сказала графиня Хоторн.
Девушка послушно кивнула – спорить с матерью было бесполезно. И не столько из-за того, что у Элизабет не было шансов выиграть такой спор, сколько по той причине, что графиня терпеть не могла, когда кто-то ей противоречил.
Майкл получил титул графа, когда ему было четырнадцать лет. Иными словами, он был в ту пору совсем мальчишкой. Ему достались три поместья, из которых ни одно не было процветающим, небольшое, на глазах тающее состояние и ответственность за все это и всех его родных. Выпустить в свет трех сестер одновременно да при этом еще и строить насчет их матримониальные планы было делом недешевым, однако Майкл ни единого раза не заикнулся об этом.
Единственной переменой в привычном укладе семейной жизни Хоторнов, на которую решился Майкл, взявший на себя бремя ответственности за все дела, было его требование выделить ему отдельную резиденцию. И не столько для того, чтобы иметь свой собственный дом, подозревала Элизабет. Скорее всего, думала она, из-за постоянного шума и криков Майкл просто не мог бы работать, живи он с родными в одном доме.
– А правда, что Киттриджи на следующей неделе устраивают грандиозный прием? – полюбопытствовала Элизабет.
– Все это ерунда, – нахмурившись, проговорила графиня.
– Нет, мама, бал у Киттриджей действительно будет грандиозным событием, – примирительным тоном произнесла Шарлотта.
– Тема предстоящего бала – Древний Рим, – сказала Элизабет. Похоже, ее слова впервые заинтересовали Аду.
– И откуда только ты узнаешь такие вещи? – спросила Шарлотта.
– Просто я умею слушать и слышать, – отозвалась Элизабет.
– Женщины должны говорить, – заявила Ада хмурясь. – Вместо того чтобы только молча внимать чьим-то словам. В противном случае мужчины решат, что они ни на что больше не способны.
Элизабет снова закатила глаза.
Накануне новый секретарь Бэбби принес графу Хоторну письмо от Маргарет. Майкл так внимательно рассмотрел его, что теперь помнил каждую деталь, каждую закорючку в его строчках. Уверенный, каллиграфический почерк образованного человека. В письме Маргарет, без сомнения, обошла его сестер. Правда, ее «а» и «о» были весьма схожи, но этот маленький недостаток не испортил впечатления Майкла от письма, напротив, он нашел его весьма интригующим.
Это было деловое послание, заслуживавшее его интереса.
«У меня сложилось впечатление, что вы заинтересованы в покупке книги, находящейся в моей собственности».
В письме сообщалось также, что ее адрес может дать мистер Сэмюел Плоджетт.
Еще одна загадка. Невероятное искушение для человека, занимающегося разгадыванием шифров. Именно это говорил себе Хоторн, глядя на письмо Маргарет, которое держал в руке. Словно не смог найти для этого листка бумаги свободного места на своем письменном столе и потому вынужден постоянно носить его с собой.
Хоторн с некоторым раздражением уступал собственной страсти к разгадыванию тайн. Он должен работать над кириллическим шифром, над своим математическим механизмом, писать письма управляющим своими имениями. Или хотя бы написать письмо Джейн Хестли, если уж у него никак не получается заняться делами. Кстати, вернуться к своим матримониальным планам просто необходимо, никуда от этого не деться. «Я искренне хотел бы увидеть вас снова»... Должна же она понять из его письма, что у него вполне серьезные намерения, что он думает о женитьбе.
И вот вместо того чтобы заниматься всеми этими вещами, он стоит, нахмурившись, перед лавкой суконщика.
Едва граф Монтрейн отворил дверь, как тут же услышал приветливый голос, который, без сомнения, принадлежал хозяину. Из задней комнаты навстречу ему вышел круглолицый улыбающийся мужчина.
В лавке было много народу, так что дела у ее хозяина наверняка шли неплохо. Несколько женщин, полускрытых рулонами тканей, подняли на Хоторна глаза. От его внимания не ускользнуло, что он был единственным мужчиной среди покупателей.
– Я могу чем-то помочь вам, сэр? – любезно осведомился хозяин.
– Вы – Сэмюел Плоджетт? – уточнил граф Монтрейн.
– Так и есть, сэр. Чем могу быть полезен? – Он потер руки и выжидающе взглянул на Хоторна.
– Я хочу разыскать Маргарет Эстерли.
– Мне нужна эта книга, – сказал Таррант, глядя в окно. Он мог не оборачиваться – в темном оконном стекле герцог видел отражение своего слуги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43