– Но ты ведь собираешься еще раз меня поцеловать? Просто чтобы показать, как это делается?Мэтью улыбнулся и вытянул руку. Из его рукава вырвался светлый лучик – слабый, голубоватый. Мейзи засмеялась от восторга. Потом Мэтью нагнулся и поцеловал ее снова, и Мейзи забыла о его цирковой магии и узнала другую. Глава 18 По настоянию Шарлотты все ее ученицы должны были посещать не только воскресные службы, но ходить в церковь ежедневно. Раз в месяц из Инвернесса приезжал пастор и читал пылкую проповедь. В остальные три воскресенья занятия проводила сама Шарлотта или кто-нибудь из учителей. Они пели церковные гимны и читали Священное Писание. Служба была короткой, но очень искренней.Сейчас, когда разъехались все учителя и ученики, Шарлотта собиралась отменить эти воскресные чтения, но нынешним утром ей захотелось быть поближе к Богу.Со времени приезда в Балфурин у Шарлотты сложились с Богом некие определенные отношения: Шарлотта выражала Ему благочестивую почтительность, а он, в свою очередь, снисходительно смотрел на некоторые ее вольности.Шарлотта научилась формулировать свои просьбы к Всевышнему со всеми необходимыми подробностями. К примеру, когда ей случалось молиться о новой кухарке, способной готовить аппетитные блюда в количествах, требуемых для ее школы, Шарлотта не забывала упомянуть, что женщина должна быть здоровой и разумно экономной при покупке припасов.Господь подходил к ее просьбам буквально: давал то, о чем она молилась, и ничего больше.Так как же ей молиться о Джордже?Вокруг звучала музыка, восторженные голоса служащих сливались с мелодией органа, а Шарлотта обдумывала свою петицию, стараясь безошибочно выразить все свои потребности.«Господи, Боже мой!» Начало хорошее. Шарлотте всегда было нелегко обращаться к Богу как к Отцу. Сразу вспоминался Найджел Хавершем. Ему бы польстило, узнай он, что в детстве Шарлотта считала его Богом. Нет, «Господи» – лучше всего.«Пожалуйста, пускай Джордж…» Что – Джордж? Шарлотта заколебалась.Джордж поймал ее в ловушку. При этой мысли раздражение Шарлотты усилилось. Она не могла развестись с ним по причине того, что он ее покинул, потому что муж вернулся. Чтобы развестись, надо разъехаться. Джорджу надо уехать из Балфурина и несколько лет пожить в Эдинбурге. Тогда она сможет приступить к длительной и хлопотливой процедуре развода. Однако Шарлотта сомневалась, что сумеет убедить его действовать таким образом. Слишком уж Джордж влюблен в этот свой Восток. Если он вернется в Пинанг, шотландский суд заявит, что ее муж находится за пределами его юрисдикции. Шарлотта окажется на той же отметке, где была все эти пять лет.Наверняка Господь смотрит с неодобрением на женщину, которая в церкви молится о разводе. Тем не менее Шарлотта решила, что Бог не станет ее за это наказывать, ведь она просто оказалась в ловушке, но на случай, если Бог не расположен к снисходительности, она слегка изменила свою просьбу: «Господи, Боже мой, пусть Джордж как можно скорее уедет из Балфурина.Господи, Боже мой, пожалуйста, научи меня так поставить вопросы Мэтью, чтобы он ответил».Да, так будет лучше. Господь не рассердится на нее за такую просьбу.«Господи, Боже мой, пусть Джордж не кажется мне таким привлекательным, пусть я никогда не захочу лечь с ним в постель, пусть я никогда не проявлю любопытства к причине его отсутствия в течение целых двадцати дней. Двадцати дней, Господи! Чем можно заниматься двадцать дней?Господи, Боже мой, пошли мне немного здравого смысла, чтобы я не влюбилась в собственного мужа». Шарлотта засомневалась. Наверняка такая молитва неразумна. «Господи, Боже мой, я в таком смятении. Я не знаю, что мне делать и о чем молиться. Помоги мне, Господи! Научи, как жить. Пошли мне знак, Господи! Мне так нужна помощь».Шарлотта прислушалась к хору голосов и пропела пару стихов. Иногда ей казалось, что у нее есть голос, но только если она пела одна, сидя перед камином. Отсутствие школы она восполняла пылом. Господь, конечно, одобрит ее пыл.Мэтью взглянул на нее и отвел глаза. Как странно, что он не посещает ее церковь. Шарлотта думала, что он буддист или приверженец какой-нибудь другой эзотерической религии, но оказалось, он прекрасно себя чувствует среди пресвитерианцев.«Господи, Боже мой, пусть Джордж скорее вернется. Нам надо решить, что делать. Я очень боюсь, что он меня оставит, и не хочу, чтобы меня выбросили, как старые шлепанцы. Я хочу ощутить любовь. Я разделяю отношение к Тебе других людей, хочу всегда оставаться под Твоим покровительством, Господи, но разве не вправе я молиться о любви… к мужчине?»Но к сожалению, Бог молчал. Молчала и паства, потому что гимн кончился. Шарлотта вышла вперед и прочла дневную порцию стихов.Она сама не могла понять, почему выбрала именно этот, на редкость скучный, текст – что-то о плодах трудов человеческих.Взглянув на паству, Шарлотта насчитала не более пятнадцати человек – слуг, нанятых вскоре после приезда в Балфурин. Люди смотрели на нее с ожиданием, как будто хозяйка была настоящим проповедником и знала нужные слова, которые облегчили бы их жизнь и принесли покой. Книги всегда были смыслом ее жизни. Даже в детстве. А будучи молодой застенчивой девушкой, она выглядела так необычно, что на рынке невест могла бы и не найти своего покупателя, если бы не солидное приданое. Казалось, лишь в последние годы черты ее переменились, приобрели изящество и выразительность. Волосы немного потемнели и теперь были не ослепительно рыжими, а скорее каштановыми. Нос перестал казаться острым, а подбородок – слишком упрямым.Менялась внешность. Росла ответственность. У нее все прибавлялось дел, и сейчас каждый час жизни был заполнен до предела. Времени часто не хватало. Шарлотта понимала, что не сумеет осуществить все запланированное. По утрам она просыпалась с мыслями об этих незавершенных делах, а ночами видела во сне то, что должна была еще сделать.Зачем она так жила? Чтобы не иметь возможности подумать о себе? Или вот, как теперь, глядя на толпу переговаривающихся людей, понять, что та жизнь, которую она себе придумала, больше подходит для зрелой, немолодой женщины?Куда делась юность? Когда исчез задор? Неужели в ее жизни так и не будет ничего радостного?К собственному ужасу, она вдруг поняла, что стала более чопорной, чем ее мать, и более властной, чем отец, стала похожей на своих родителей. Где та девочка, которая смогла противостоять им обоим? Где Шарлотта, решившая, несмотря ни на что, остаться в Балфурине?Та молодая женщина еще жива. Она прячется где-то в глубине ее сердца. Прячется и боится того, во что она превратилась. Чопорная, решительная, затянутая в корсет условностей и приличий. Самодовольная и педантичная.Шарлотта опомнилась и начала чтение с начала. Пусть паства сама разбирается, извлечет тот смысл, который сумеет. Сегодня она не сможет читать проникновенно, да и вообще не желает становиться религиозным наставником. Даже не хочет быть главой Балфурина, хозяйкой замка. Не хочет распоряжаться школой молодых леди «Каледония». Она желает быть просто Шарлоттой. Немного сумасшедшей и чуть-чуть испорченной. Женщиной, которая могла бы поразить других своей дерзостью, чья жажда жизни могла бы победить все условности.Дверь распахнулась. Ветер нагнал в помещение снега, понес его по проходу, швырнул на помост. Казалось, его намели сотни ангельских крыльев.– Дорогая моя! – воскликнула леди Элинор. – Простите, что прервала службу. – Она начала снимать накидку. – Дорога из Инвернесса была просто кошмарной, к тому же бесконечной. Снег не прекращался ни на минуту! Леди Элинор прибыла со свитой – толпой ангелов, точнее, дьяволят, готовых ублажать свою госпожу.Да, в молитве Шарлотте следовало выражаться яснее. Видно, у Господа Бога тоже есть чувство юмора.
– Символично, что снег перестал идти как раз перед нашим приездом.Леди Элинор потянулась за пирожным, подула на него так, словно оно было горячим, а вернее, просто сдувала лишние крошки. В правой руке она держала ослепительно белую салфетку. На левом подлокотнике кресла лежали аккуратно сложенные, безупречные перчатки. Сидела она как подобает – колени сжаты, щиколотки, безусловно, тоже, из-под юбки виднеются лишь носки до блеска начищенных туфель. Леди Элинор имела прекрасные манеры, изящество и утонченность. Возможно, поэтому Шарлотте было так трудно поддерживать разговор.– Мы бы приехали раньше, но у дорогой Аманды вдруг появилась склонность к ее деверю. Надо было это уладить и лишь потом ехать к вам на помощь.– Мне на помощь? – изумилась Шарлотта.– Вы обдумали наш разговор, дорогая?– Я написала вам письмо, леди Элинор. Вы должны были получить его уже неделю назад.Гостья отмахнулась:– Я получила его, дорогая, и решила не принимать во внимание. Мы все меняемся неохотно. Надо расширять собственные взгляды. Ведь именно этого ждет от нас общество. Что останется делать всем этим важным мужчинам, если мы, женщины, отбросим свою скрытность и заговорим друг с другом?Шарлотта беспомощно огляделась. Все семь сопровождавших леди Элинор женщин сидели в Зеленой гостиной Балфурина и поглощали печенье и пирожные, которые напекла здешняя кухарка. Благодарение небесам, что эта женщина не успела за месяц отвыкнуть готовить на большое количество едоков.– Дорогая Элинор так мне помогла, – заявила одна из женщин.Шарлотта бросила на нее внимательный взгляд. Четырех дам она знала. Остальных ей представили по дороге из часовни в гостиную. Барбара? Беатрис? Шарлотта помнила, что имя дамы в белой шляпке начинается с буквы Б.Как неприятно, что память изменила ей как раз в эту минуту!– Полагаю, что в свое время дорогая Элинор помогла каждой из нас. Позор, что подобное невежество так долго процветало в нашей стране! – произнесла еще одна незнакомка с узким лицом и в очках с толстыми стеклами на широкой зеленой ленте, которая крепилась у нее на груди. Маргарет! Отлично, что Шарлотте удалось вспомнить хотя бы это имя.– Дорогая, я думаю, нам лучше начать наше заседание, – произнесла леди Элинор. – Или вы хотите отложить его на вечер? Уверена, мы сумеем найти что-нибудь или кого-нибудь, кто сумеет помочь нам провести время.– Лучше сейчас, – быстро отозвалась Шарлотта и невольно задумалась, узнают ли когда-нибудь ее лакеи, чем она пожертвовала ради того, чтобы защитить их от «Просветительского общества».Одна из дам поднялась и прошла к двери гостиной – тяжелой, дубовой, с резной декоративной каймой. Дверь осталась от прежнего убранства замка. Когда Шарлотта впервые появилась в Балфурине, эта комната была нетронутой. Новая хозяйка переделала ее: прорубила в толстых стенах еще три окна, увеличила камин, перестроила трубу. Теперь в гостиной в любое время года могли с удобствами разместиться не менее дюжины гостей.– Она запирается? – спросила женщина.Шарлотта покачала головой:– Нас никто не побеспокоит.Тем не менее одна из дам уселась прямо напротив двери, словно намереваясь силой взгляда не впустить никого в комнату.У Шарлотты вспотели ладони. Дурной знак.Леди Элинор сунула руку в просторный саквояж, вынула оттуда стопку бумаги и передала ее даме слева.– Гортензия, дорогая, возьмите, пожалуйста, два листа, остальные передайте дальше, – сказала она.Шарлотта сидела справа от леди Элинор, а потому получила листки последней. Бросив взгляд на карандашный рисунок, она резко прижала его к груди. Надо сказать, что испугалась она одна. Остальные дамы либо вздыхали, либо улыбались, а некоторые даже комментировали размеры изображенного предмета.Шарлотта прикрыла глаза, словно хотела исчезнуть из помещения, оказаться не в гостиной Балфурина, а в одной из классных комнат, сделать вид, что хихиканье исходит не от восьми матрон, а от стайки школьниц в дальней части класса.– Этот рисунок я получила от своего друга, врача. Могу вас заверить, что с анатомической точки зрения он очень точен. Чтобы освоить искусство любви, прежде следует погрузиться в науку.Шарлотта открыла глаза и уставилась на леди Элинор. Рисунок она держала за самый краешек уголка.– Это… часть мужчины?– Ну, разумеется, дорогая. Сам по себе он весьма привлекателен, но, разумеется, в спокойном состоянии он оставляет желать лучшего. Однако в апогее славы на него вполне стоит посмотреть!Леди Элинор оглядела собравшихся.– Когда-нибудь мы непременно уговорим молодого человека появиться перед нами и продемонстрировать это… Это будет прекрасно, прекрасно!– Не сегодня, – слабо возразила Шарлотта.– Нет-нет, дорогая, – отвечала леди Элинор. – Мы еще не достигли этой ступени. Сначала надо многое изучить. – Она наклонилась к Шарлотте и заговорила так тихо, что в кружке дам ее не слышали: – Дорогая, сегодня мы кое-что повторим, чтобы вы догнали всю группу. Мы уже прошли эту тему, но она настолько приятна, что, полагаю, ни одна из нас не станет возражать против возвращения к изученному предмету.– Вы очень добры, леди Элинор, но, право, в этом нет необходимости.– Глупости, Шарлотта. А теперь, если вам будет угодно ослабить вашу смертельную хватку, вы заметите, что на листке есть и другой рисунок. Здесь мне снова помог мой друг врач.Первый рисунок показался Шарлотте шокирующим, а от второго она просто лишилась дара речи. На нем изображалась нижняя часть тела женщины.Ладони Шарлотты похолодели. До самой смерти не забудет она этой иллюстрации! Даже если глубокой старухой она будет лежать на своем смертном одре, эти картинки все равно всплывут в ее памяти!– Итак, кто хочет рассказать о самом быстром способе возбудить мужчину?Шарлотта распахнула глаза.Леди Элинор переводила взгляд с одной женщины на другую.– Я говорю моему Гарольду самые грубые слова, – произнесла дама по имени Сьюзен. – Чем грубее, тем лучше.Шарлотта отвела глаза. Два года она знала Сьюзен как примерную мать двух девочек. Обе учились в школе «Каледония».– Ему нравится воображать, что я портовая шлюха. Частенько я даже заставляю его платить за привилегию оказаться в моей постели.Шарлотта снова закрыла глаза, но это не помогло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35