Мне следовало подумать о ней раньше. Вы можете заниматься здесь в свободное время, если хотите. У нас, Сент-Джорджей, была привычка без всякой необходимости убивать драконов на протяжении столетий, а потом тащить домой кости.
Значит, он стремится к бесстрастности, даже к дружбе? Энн сглотнула и попыталась соответствовать его легкому тону, отступив в область, которая казалась безопасной.
– Драконов?
– Первый Сент-Джордж заявил, что он убил ужасного змея, чтобы спасти прекрасную деву от похотливых лап зверя. А вот в Китае драконы выдыхают скорее тучи, чем огонь. Они приносят дающий жизнь дождь, а не разрушение. Китайцы считают, что драконы – создания удачи.
– И вы согласны со взглядами китайцев?
– Я точно знаю, что мы не должны жить в страхе перед тем, что символизируют драконы. Китайцы с такой силой верят в их положительные свойства, что измельчают кости драконов, используя их как лекарство.
– Но ни одна из этих костей никогда не принадлежала дракону. Это были реальные огромные ящерицы, тяжело бродившие по исчезнувшему миру.
– Без сомнения, ваш прозаический подход более приемлем. Вот та дверь, – он указал пальцем, – приведет вас обратно в коридор, который ведет в вашу комнату. А пока посмотрите! Вам это понравится.
Энн смотрела на выставку маленьких морских окаменелостей. Она не чувствует себя в безопасности. Она чувствует себя взбудораженной, полной трепета. Почему Джек решил, что должен предложить эти дружеские отношения? Не проще было бы вообще больше никогда не разговаривать?
– Но они все безымянные, – сказала она. – Сколько времени они здесь пролежали?
– Десятилетия? Столетия? Понятия не имею.
Со своей смертоносной, удивительной грацией он прошел вдоль витрин. Энн попыталась сосредоточиться на выставке. Странная смесь – камни, памятники материальной культуры, окаменелости – все, выкопанное из земли или найденное на ней, ничто толком не описано, и для любого ученого – дом сокровищ.
– Окаменелости, может быть, самые важные вещи, которые когда-либо находил человек, – сказала она. – Но они вот здесь, томятся в герцогской библиотеке, без этикеток, не изученные учеными, и им даны нелепые описания. Хотелось бы мне открыть музей и изучить их как следует.
– Тогда будьте уверены – если в конце концов вам придется выйти за меня замуж, вы сможете открыть ваш музей. Конечно, это шокирует общество и официальную церковь, но женщина из семьи Сент-Джорджей может делать, что ей заблагорассудится. – Джек остановился у последнего шкафа. – Но если ваш подход – подход ученого, почему вы все еще боретесь с идеей, что вы и я согрешили против души?
Энн глубоко вздохнула. Значит, он не даст ей никакой безопасности, это просто не в его натуре.
– Я не понимаю, что вы имеете в виду.
Джек сосредоточенно рассматривал коллекцию.
– Если мы от рождения не бываем ни злыми, ни добрыми, если мы действительно только продукты природы, значит, нам остается одно – чудовищно суровое представление о свободной воле, не так ли?
– Да, – сказала она. – Мы действительно должны совершать выбор, равно как и иметь дело с последствиями. Я очень стараюсь так и поступить, милорд. – Она подошла к нему и взглянула на огромную окаменелость, которую он рассматривал. – Это конец берцовой кости, остатки действительно огромного животного, мегалозавра, вероятно. Артур мог бы сказать.
– Да, но это животное получило свое название в 1763 году, как обозначено вот здесь. – Искреннее веселье прозвучало в его голосе, когда он оглянулся на нее. – То же название было опубликовано в одной научной работе в 1768 году неким французом. Хотя я, как ни странно, почему-то сомневаюсь, что мистер Трент согласен с этим определением.
Его глубокий юмор и интеллект отчасти были причиной того, что она пасует перед ним. Она решилась не дать себя покорить.
– Его одобрение не имеет значения. По правилам научной номенклатуры первое придуманное латинское название прилагается к таким образцам навсегда. Но мне казалось, что вы ничего не знаете об окаменелостях?
– Я и не знаю. Просто мы с Райдером подумали, что это название – большая шутка, и прочли кое-что о его истории Этот француз полагал, что его окаменелость – часть усилий природы усовершенствовать человека, поэтому он назвал е по ее сходству с определенной частью мужского тела – по край ней мере таковой она могла быть у великана, – что вызвало нас, мальчишек, истерику. Наверное, для нас будет лучше, если эта штука останется в сокрытии здесь, в Уилдсхее, и мы больше не будем говорить о ней.
Вопреки ее воле она таяла, и ей казалось, это ощущение мешает ей дышать.
Джек с чувственным ртом выглядел слишком желанным.
– Почему?
Он подмигнул с озорной серьезностью.
– Вот это название: «Scrotum humanum» – «камни мужчины». Стоит ли все виды именовать столь неловко?
Она была шокирована лишь на мгновение, и тут же волна очищающего смеха охватила ее, пузырясь, как домашний сидр. Еще мгновение – и оба громко смеялись.
Первым опомнился Джек. Он сказал, все еще усмехаясь:
– Ах, как мне нравится, когда вы смеетесь! Я знал, что вы никогда не впадете в ханжеское возмущение. Сможет ли ваш жених разделить эту шутку?
– Увы, Артур никогда не решил бы, что это смешно. – Она подавила боль при мысли об этом. – Но он никогда ведь этого не увидит?
Джек пошел к дверям, потом оглянулся с горько-сладкой улыбкой. Или это показалось, но явное желание промелькнуло под веселостью темно-лесных глаз. Пульс у нее забился тяжело, как подспудный поток, бегущий под поверхностью воды.
– Вчера Ги отправился в Лондон за мистером Трентом, – сказал Джек. – Они приедут сюда завтра, окруженные небольшим конным отрядом. Он, ваш жених, привезет Клык Дракона и, конечно, не будет осведомлен о том, что мы с вами сделали. Говорить ему или нет – это ваше дело.
Энн ждала в маленькой гостиной рядом с синим салоном. Она уселась в кресло у огня и сложила руки на коленях. Сердце у нее тяжело билось. Джек больше не разговаривал с ней после того, как накануне оставил ее наедине с окаменелостями. Она позволила ему снова очаровать себя, да? Она даже рискнула на приключение с корытом – он бросился с ней вниз в грохочущий полет, все время держа ее в объятиях, беспомощную и кричащую.
Почему она позволила ему это сделать? Если бы он попытался поцеловать ее, она его не остановила бы. Она была бы этому рада! Эта мысль наполнила ее стыдом.
Остаток дня она провела в своей комнате, куда еду ей приносила Роберте. Все ее общество состояло из серо-белого котенка, который появился в окне, осторожно балансируя на каменном выступе и жалобно мяукая.
Энн спасла крошечное создание, заманив его внутрь кусочком ветчины, а потом забыла обо всех своих неприятностях, когда котенок обнаружил, что ему необходимо поймать бахрому на краю коврика. Но Роберте унесла котенка.
– Вовсе не нужно, мисс, чтобы вас беспокоила бездомная кошка из конюшни, – сказала она без злобы. – Этому малышу необходимо быть со своей мамашей и остальными.
Конечно, всем нужно быть со своими. И совершенно ясно, что в Уилдсхее мисс Энн Марш – чужая в чужой стране. И есть ли на самом деле надежда, что Артур спасет ее от всего этого?
Дверь отворилась. Энн встала, стиснув руки на взволнованной груди.
– Мисс Марш, – сказал Артур, направляясь к ней. – Энн! Моя дорогая!
Он выглядел как обычно. Стройный, аккуратный и красивый в простом темном сюртуке и брюках, лицо открытое и простодушное. Он остановился на почтительном расстоянии и поклонился. Энн слегка присела, потом они уселись в кресла.
Знакомый, безопасный Артур! Он кажется таким понятным, сияет своими синими глазами, устремленными на ее лицо. Она знает его как доброго человека и приятного товарища, хотя его вера более строга, чем ее. Она думала раньше, что на него приятно смотреть. Он тоже молод, и путешествия в поисках окаменелостей сделали его крепким, здоровым и сильным. Раньше она никогда не осознавала этой мужской силы. Теперь оценила с трепетом, но не с желанием.
– Хорошо ли ты себя чувствуешь, мисс Марш? Ты бледна. Может быть, позвать кого-нибудь?
– Нет, – сказала Энн, с трудом сглотнув. – Я вполне хорошо себя чувствую, благодарю вас.
– Как я понял, ты претерпела некоторые неудобства, – сказал Артур. – Мистер Ги Деворан поведал мне, как ты бежала из дома тетки с лордом Джонатаном Сент-Джорджем. – Он немного подался вперед, сидя в кресле, глаза его были полны заботы. – Не захворала ли ты? Пожалуйста, позволь, я позвоню, чтобы принесли чаю.
К своему величайшему огорчению, Энн расплакалась. Она нашарила носовой платок и принялась энергично вытирать глаза. Ее жених был, конечно, слишком корректен, чтобы схватить в объятия любую плачущую женщину, утешать ее и целовать. Он только прикусил губу и опустил глаза, ему было явно не по себе.
– Может быть, позвать служанку помочь тебе?
Она справилась со слезами, сложила носовой платок и попыталась улыбнуться.
– Чай ничего не уладит, сэр. Разве мистер Деворан не рассказал вам, почему он привез вас сюда из Лондона?
– Из-за этого чудовищного зуба, конечно. Твое письмо просто ошеломило меня. – Он встал и отошел, словно ему хотелось держаться подальше от столь явного проявления женского страдания. – Это совершенно уникальная находка – Хотя мы не успели поговорить о ней при моем поспешном отъезде в Лондон, ты ведь поняла, насколько она уникальная, какой важной она может оказаться?
– Да, я поняла, вот почему я отдала ее вам.
Хотя она и понимала, какой Артур сильный и мужественный, он все же казался странно нереальным, расхаживая вот так, ударяя одной руку по воздуху.
– Представь себе существо, которое обладало таким клыком! Явно плотоядное! Если бы можно было найти достаточное количество частей его скелета – если бы только можно было увидеть череп! – это, без сомнения, произвело бы революцию в нашем понимании. Хотелось бы мне видеть работу, представленную прямо в Геологическое общество. Тогда кто смог бы отрицать, что гигантские, обитавшие на земле ящеры не ходили по земле до Потопа?
– Мистер Трент, – сказала Энн, – есть еще кое-что, сэр, о чем вам необходимо знать.
– Еще окаменелость? Лорд Джонатан ничего не сказал об этом.
Носовой платочек, смятый в комок в ладони правой руки. Энн уставилась на него.
– Вы видели его светлость?
– Да! Что за необычайно интересный человек! Он держался с очень тонким снисхождением, должен сказать, приветствуя меня в Уилдсхее. Он даже извинился, что обстоятельства вынудили его…
Она подняла глаза.
– Какие обстоятельства?
– Ну как же, конечно, клык! Я привез его с собой и отдал лорду Джонатану, как меня просили. Я правильно поступил?
Комок в горле все еще мешал, и Энн кивнула:
– Да, клык принадлежит ему. И я понимаю, что такая вещь должна иметь большое значение для нашей науки. Но не думаю, что лорд Джонатан действительно очень ею интересуется.
– Как же он может не интересоваться? Нет сомнений, что У него блестящий ум и отточенное восприятие. Он выказал истинный интерес к моим идеям. Полагаю, он не уклонился бы оттого, чтобы стать покровителем, если его попросить, …ибо у меня никогда еще не было такой внимательной аудитории. Ему хотелось знать все о том, что было открыто в Британии за последние годы, какие новейшие теории…
Не так же ли Джек слушал болтовню тети Сейли о ее покойном муже? Или не так же ли он заставил обычную Энн Марш почувствовать себя настолько свободно, что она начала болтать о своей семье и своих увлечениях? Уделил ли он Артуру столь же полное внимание, заставив ее жениха думать, что его светлость тоже является страстным геологом?
– У него иные побуждения, иные интересы, – сказала она.
– Лорд Джонатан на самом деле не интересуется окаменелостями?
– Не совсем так. Не так, как мы. – Синие и красные цвета на ковре – затейливые узоры из переплетенных растений, листьев и цветов из какой-то далекой, экзотической страны. – Но это не единственная причина, по которой вас попросили приехать сюда. Окаменелость мог бы привезти и мистер Деворан. Есть и личные причины.
Артур вернулся к своему креслу и сел.
– Личные причины?
Только трусиха продолжала бы рассматривать ковер. Энн подняла голову и встретила его взгляд, серьезный и невинный.
– Вас пригласили, чтобы я могла освободить вас от нашей помолвки, сэр, если вы того пожелаете.
Часы тикают в напряженном молчании. Артур сидит, как скала, уставясь на нее.
– Я не понимаю, – сказал он наконец. – Почему бы мне хотеть этого? Я уже говорил со своим отцом о женитьбе…
– Мне очень-очень жаль, Артур.
Его красивое лицо побелело, как штукатурка, руки, лежащие на коленях, сжались в кулаки.
– Если такова твоя воля, ты, разумеется, свободна без лишних проволочек. – Он вскочил на ноги и снова отошел. – Но могу ли я узнать причину? Мне казалось, мы подходим друг другу. Не оскорбил ли я тебя каким-либо образом?
– Нет, конечно, нет! Но я не такая, какой вы меня считаете…
Он остановился у окна, спиной к ней, стройный, прямой, корректный.
– Ты не такая?
Энн глубоко втянула воздух и ощутила странное спокойствие. «Я должен освободить вас от всех этих безумных оков». Она встала. Теперь, когда отступать уже было поздно, она чувствовала, что напряжение почти спало с нее, что она воистину стала новым человеком и могла без страха смотреть на бедственное будущее.
– Мое путешествие сюда, сэр, заняло два дня, а не один. Герцогиня готова рассказать вам, что я останавливалась у ее родственницы, некоей леди Кроуз, прежде чем отправиться в Уилдсхей на следующее утро. Этому все поверят, если мы сообща согласимся на такой обман. Но я не могу лгать вам, Артур, и при этом выйти за вас замуж.
Он заговорил, не глядя на нее, склонив голову:
– Я не понимаю, почему это имеет значение? Эта леди Кроуз, конечно же, вполне добропорядочна? Так ты провела ночь у нее?
– Нет, – сказала она. – Лорд Джонатан и я провели эту ночь вдвоем наедине. Я уже не та барышня, на которой вы намеревались жениться, сэр.
Артур резко повернулся.
– Энн!
Она встретила его взгляд не дрогнув, хотя ее сердце истекало кровью, когда она увидела явную боль в синих глазах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43