– Обычно это лучше, чем бессильное сожаление. – Джек закрыл глаза. – Выбор за вами – если вы этого хотите, то я в вашем распоряжении.
Значит, он не собирается ей помогать, ей придется сделать выбор самостоятельно.
– Вы сказали, что от этого не будет никакого вреда. Джек поднял руку. Лунный свет скользнул по мозолям на ребре ладони.
– Никакого вреда вам это не причинит, – сказал он. – Обещаю.
– Тогда я действительно хочу прикоснуться к вам. – Энн прикусила губу. – Я хочу знать, как вы устроены.
– Как мужчина, – сказал он, – как всякий мужчина. Корсет сжимал ее ребра, как тиски, мешая дышать. Энн встала. Белое платье липло к горячим ногам, китовый ус впивался в груди. Его лицо оставалось бесстрастным.
– Если я не сделаю этого сейчас, то всю оставшуюся жизнь буду обвинять себя в трусости.
– Вы собираетесь сделать что-то, что всегда казалось вам невозможным, греховным и неправильным. Только вы можете решить, чего вы хотите и к каким голосам прислушиваться.
Она закрыла глаза, ища подсказки. Почему провидение предоставило ей такую странную возможность? Она не казалась греховной или неправильной. Она была пьянящей, удивительной и чарующей…
– Возможно, змей уговаривает вас вкусить от яблока познания, – добавил Джек. – А наказанием станет изгнание из рая?
– Нет, – сказала она, – потому что сейчас я нахожусь не в раю. Может быть, я уже вкусила от яблока и обречена на неудовлетворенность, пока не проглочу его. Всю жизнь меня поощряли исследовать природу, чтобы открыть истину. Почему это должно быть чем-то иным?
Он мягко улыбнулся:
– Тогда поступайте, как вам хочется, мисс Марш.
– Вы не будете возражать?
Джек откинул голову назад и рассмеялся, и его темные волосы рассыпались на подушке.
– Видит Бог, не буду! Думаю, мне это понравится.
Энн положила ладонь на его ладонь. Его рука с длинными пальцами поддерживала, успокаивала и облегчала тяжесть ее руки, но нарочито скромное прикосновение ощущалось как позорно интимное. Ее кровь забурлила, и жар опалил лицо и шею. Джек на мгновение ласково сомкнул пальцы вокруг ее пальцев, пока волна паники не прошла.
– Не пытайтесь разобраться в своих чувствах. – Он снова открыл ладонь. – Наслаждайтесь ими. Вы можете почувствовать то, чего никогда еще не чувствовали, но вы не можете сделать ничего дурного.
Энн судорожно кивнула. Она коснулась его запястья, потом кончики ее пальцев скользнули по нежной коже и выступающим венам у основания ладони. Его пульс сильно бился рядом с ее пульсом, точно сошлись две половинки одной тайны.
– Ваша рука так отличается от моей, – прошептала она. – Каждая косточка и сухожилие гораздо крупнее и сильнее, но приятны на ощупь. – Ее блуждающие пальцы толкнули вверх рукава его рубашки. – У вас на руках волоски как проволока!
– Да, – согласился Джек. Ее лицо вспыхнуло.
– Такие же, как… у вас на груди…
– Урок номер один, – сказал он с легкой усмешкой.
– У всех мужчин такие волоски?
– У большинства.
– Их так же много, как и у вас?
– У многих мужчин их гораздо больше.
– Вот как? – сказала Энн. – Я никогда еще не видела мужчин без галстука.
Он лежал совершенно неподвижно, и она провела рукой по его предплечью: нежное и живое сразу же над внутренней стороной запястья, а потом с железными мышцами под грубыми волосками – поразительный контраст!
– Вам нравится? – спросила она. – Я вас не раздражаю?
– Не важно, что мне нравится. Не это является нашей целью.
– Но вдруг вам неприятно?
– Нет, если это уменьшает ваши страхи, мисс Марш.
Энн опустила раскрытую ладонь Джека на кровать и провела пальцами по его предплечью: крепкая плоть под тканью рубашки. Удивительные очертания мускулов. Выпуклость, которую она не могла обхватить одной рукой. Крепкое мужское тело, ранее скрытое слоями одежды либо только частично видимое, когда мужчины снимают куртки, чтобы боксировать или фехтовать. Никогда не виданное, никогда не испытанное – вот так!
Румянец жег щеки, когда ее ищущие пальцы двинулись через его плечо и ключицу, гладя каждую впадинку и выступ, пока не добрались до чувствительной кожи в основании шеи: небольшая вмятинка, такая же нежная и гладкая, как и у нее. Она трепетала, как птица.
– Ах! – Ей стало жарко, и она пришла в восторг. – Здесь вы такой же беззащитный, как и я!
– Я беззащитен там же, где и вы.
– Но вы настолько мощнее… – Она погладила его по плечу. – Вам так нравится?
Он открыл глаза и улыбнулся:
– Мне нравится, что вы находите в этом удовольствие.
– Но я делаю это неправильно? Как нужно прикасаться к мужчине, чтобы ему действительно нравилось?
– Вы все делаете правильно, но не бойтесь, я не рассыплюсь. Мужчинам нравится в женщинах настойчивость.
– Да, – согласилась она, – вы очень крепкий.
Джек рассмеялся, хотя ее замечание не казалось каким-то особенно смешным. Энн усмехнулась. Тонкая дымка безумия окутывала ее, жаркая и прекрасная, гораздо более пьянящая, чем вино.
Ей этого хотелось больше чего-либо. Жажда познания уничтожала осторожность. Наверное, она порочна и распутна, но Энн опьянела от потребности исследовать все.
Там, где нет пути назад, нужно идти вперед!
Она присела на корточки.
– Можно я… можно мы снимем с вас рубашку?
– Как пожелаете, – сказал Джек.
– Я видела вашу спину в гостиной. Я была… загипнотизирована. Все мужчины так красивы?
На мгновение он нахмурился.
– Эта мысль никогда не приходила мне в голову. Я рад, что вы так думаете, но… – Джек осекся и громко рассмеялся.
– Потому что вы выносили такое суждение только о женщинах?
– Постоянно, мисс Марш, – сказал он с какой-то насмешливой серьезностью. – И не нахожу в вас недостатков.
Жаркое удовольствие зажгло ее лицо, загорелись уши. Энн опустила лицо и покачала головой:
– Нет, не нужно! Не заставляйте меня думать о себе.
– Хорошо! – Он подмигнул. – Я рад позволить вам думать обо мне.
Джек стащил рубашку через голову, а потом лег на спину, сложив руки по швам.
Энн уронила руки и раскрыла рот от изумления.
– О! – сказала она. – Боже мой!
Жесткие связки мускулов, впалый живот, сильные плечи. Необычайная сила тлела под бронзовой кожей.
– Как видите, – сказал он, – у меня волосы не только на голове.
Темный пух на его груди закручивался вокруг плоских сосков, потом сбегал вниз до пояса, отмечая еще одну впадину из сплетенных мускулов.
– Можно мне потрогать?
– Делайте что хотите, – сказал он. – Я скажу, когда для вас будет разумнее остановиться.
– Разумнее, лорд Джонатан? Он усмехнулся:
– Мы перейдем этот мост, когда доберемся до него. Пока же я лежу здесь, полуголый, на кровати, разрешая ваше неприличное исследование. Мне кажется, вам лучше называть меня Джеком, а?
– Если вы так полагаете…
– Полагаю.
– Хорошо… Джек. И раз уж на то пошло, в этих обстоятельствах я с удовольствием даю вам разрешение называть меня Энн.
– Нет, мисс Марш, – сказал он. – Наша фамильярность односторонняя.
Энн колебалась, ее внимание было приковано к плавным движениям мускулов под его кожей. Она прикасалась к нему и смотрела на него. Она ничуть не боялась, даже не была этим встревожена. Его тело было безупречным, волнующим и красивым. Этого ведь достаточно, да?
– Вы закончили? – осторожно поинтересовался он.
Энн положила ладонь ему на грудь, и сердце у нее дрогнуло. Темный пух оказался мягче, чем она предполагала, приятно и странно волнующим. Она закрыла глаза, чтобы запомнить это мгновение. Потом медленно-медленно провела тонкую линию вниз по середине его тела и обвела пальцем его живот.
– Нет, – сказала она, собравшись с духом, – я намерена продолжать.
Глава 7
Робкие ласки дразнили. Джек чувствовал себя покоренным, изумленным, очарованным и удивительно беззащитным.
Он привык все в своей жизни держать под контролем. Судьба же смеялась ему в лицо и давала совсем иные уроки. И требовались мучительные усилия воли, чтобы лежать пассивно и позволять ей шарить по своему телу.
Ему хотелось коснуться ее. Но он лежал смирно, глядя на ее лицо, пока она занималась своими исследованиями.
Увлекшись, Энн нечаянно пощекотала его. Острый чувственный импульс рикошетом ударил ему в пах. Он погасил его, даже когда его соски загрубели от ее прикосновения. Легкая, интимная ласка – может ли она коснуться и сердца тоже?
Джек закрыл глаза, чтобы рассудок свободно плыл в темноте, где пустота сохранит его в безопасности. Образы и воспоминания одолевали его, он знал, что его самообладание абсолютно. Он лежит в пещере в высоких Каракорумах, молясь на укрытые снегом проходы, где его ждет смерть. Он потерялся, унесен горячим сухим ветром в огромные дюны желтого песка, его язык скован, его разум молчит. Идут верблюды, покачиваются кисточки. Женщина улыбается ему из своего шатра… Энн проложила тропу вокруг его живота, от ласковых кончиков ее пальцев заходится сердце.
Джек открыл глаза. Энн дрожала, отрывисто дыша.
– О, – сказала она. – Вы так…
– Все в порядке. Вздохните глубже, вы можете остановиться, как только пожелаете.
– Нет, – сказала Энн, – не сейчас!
Она положила ладонь ему на бедро и погладила мышцы до самого колена, потом скользнула к голой коже его лодыжки.
– Здесь волос больше, – сухо заметил он.
Энн подавила смешок, очаровательный, глупый и невинный, и ее руки задрожали.
Джек откинулся назад и вновь покорился пустоте… Если бы на нем не было тюрбана, удар убил бы его. Благодаря за жизнь, он поцеловал холодный пол пещеры. Пройдет совсем немного времени, и он пожелает поменять эту жизнь на забвение – до тех пор, пока его не окружат мускус и шелк и нетерпеливый, горячий порыв не ворвется в его душу, поставив на колени – на этот раз перед лицом всепоглощающего желания.
В темноте мерцают огни, отвлекая его. Ее стройные бедра под пальцами, как атлас. Ее прикосновение сводит с ума, она поработила его, учит и доводит до экстаза. Его любовница, его госпожа, с черными глазами и еще более черными волосами, с аккуратным маленьким телом, горячим и полным желания. Джек согласился бы умереть, чтобы доставить ей наслаждение. Но умерла она, чтобы доставить наслаждение ему…
Одним долгим приятным движением ладонь Энн вернулась на его бедро.
Джек приподнял веки ровно на столько, чтобы посмотреть из-под ресниц, и ощутил порыв радости, словно его спасли от пытки. Мисс Энн Марш! Что-то сжалось у него в сердце при виде отчаянной храбрости, начертанной на ее лице. Он был странно тронут, словно страдал от боли, не имея духа сдержать слезы.
Но при странно нереальной путанице чувств, в которых Джек и сам не мог разобраться, желание пламенело и трепетало, издеваясь над его самообладанием. Он решительно пресек нараставшее возбуждение.
Энн колебалась, ее пальцы медлили. Мучительно покраснев, она положила ладонь ему на чресла. Время, похоже, замедлило свой бег, Джеку казалось, что его вытягивают на дыбе. Только ее дрожащая рука могла положить конец его мукам, освободив сжатое, как пружина, наслаждение. Поверх ткани Энн провела пальцами от основания его естества до вершины.
– О Боже!
Никогда еще Джек не переживал такого чувственного удара.
– Я хочу видеть, – прошептала она.
Кулаки его сжались сами собой. Джек разжал их и расслабил кисти, ища суровую, узкую тропу, на которой он мог бы искоренить страстную жажду и удалит себя от реальности своего желания. Путь открылся перед ним, такой же определенный и такой же предательский, как перевал Каракорум.
– Пожалуйста, – сказал он, – если хотите.
Она просунула пальцы под пояс и расстегнула пуговицы, слегка задев ногтями его бок.
Энн дышала, как бурный горный поток. Он же, устремившись к абсолютной темноте, бросился туда, и дыхание его упорядочилось, как движения рук сильного пловца. Очищенное желание погрузилось в сонные глубины. Как бы ни реагировало его тело, он за ним надзирал.
Кончики ее пальцев очертили впадину рядом с его тазовой костью, прошлись по тонкому пушку на его животе. Она стянула белье вниз на бедра.
– У вас здесь тоже волосы, – прошептала Энн. – Везде на ногах и вокруг вашего… – Голос ее мучительно дрогнул.
– Мужчины устроены иначе, чем женщины, – заметил Джек.
– Да, – согласилась она. – Это так странно.
Поборов робость, она протянула пальцы и коснулась его обнаженной плоти. Самоконтроль не устоял под натиском ощущений. Может, он был не в своем в уме, соглашаясь на это? Необходимо отступить, прежде чем Энн непреднамеренно побудит его к близости. Кровь под ее ищущими пальцами забурлила с обжигающей настойчивостью.
Энн резко отдернула руку.
– О, – сказала она. – Что с вами происходит?
– Я возбужден вашим прикосновением, – ответил он. – Больше, чем хотелось бы. Все в порядке, вам ничего не грозит. Я не буду действовать по его указке.
– Это не больно?
– Нет, это замечательно.
Энн встретилась с ним глазами и неожиданно улыбнулась. Даже при лунном свете было видно, что она порозовела от шеи до мочек ушей. Энн подалась вперед и погладила одним пальцем вокруг чувствительного края, на что его естество ответило сильнейшей эрекцией.
– О, – сказала она, отдергивая руку, словно обжегшись, – какой он горячий!
Джек тяжело сглотнул.
– Большинство мужчин сказали бы, что он живет своей собственной жизнью…
– Вы говорите о такой замечательной части самого себя в третьем лице?
– У всех мужчин есть для него уменьшительные имена, – сказал Джек. – Как если бы он принадлежал кому-то еще, кому-то, за кого они не отвечают.
– Что за имена? Он подмигнул.
– Имена, которые дают мальчикам, и другие слова, которые леди не следует знать.
– Но вам хорошо, когда он вот так увеличивается?
– А что вы чувствуете, когда трогаете меня?
С сосредоточенным видом Энн обхватила его ствол ладонью, от чего Джек едва не задохнулся.
– Такой гладкий и бархатистый, точно горячий атлас поверх стали.
– Это не то, что я имел в виду… – Восторг вибрировал в его крови. Он схватил ее за запястье.
– Хватит!
Он вернулся в реальность. Он обнажен и возбужден до крайности, а она девственница. Энн отпрянула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43