возможность отомстить Принни и загадочную собственность маркизы Хавершем и ее тело в придачу.
— Ну что? — Голос Айверсли вывел Гэвина из задумчивости. Оба брата вопрошающе смотрели на него. Гэвин плотно прикрыл за ними дверь кабинета и только после этого ответил:
— Я согласен.
— Отлично, — обрадовался Дрейкер.
— Но у меня есть одно условие. Когда все будет сделано, я хочу увидеться с Принни наедине.
— Зачем?
— У меня есть для этого причины.
Дрейкер пристально посмотрел на Гэвина, потом вздохнул:
— Попытаюсь узнать, согласится ли он на это.
— Пусть лучше соглашается, если хочет, чтобы я помог Кристабель.
— Кристабель? — удивленно переспросил Айверсли. Что ж, придется рассказать им о плане. Все равно рано или поздно они узнают.
— Стокли согласится пригласить вдовушку, только если она окажется моей любовницей. Значит, так тому и быть.
Дрейкер вытаращил на брата глаза:
— Надеюсь, ты не соблазнил эту несчастную женщину прямо…
— Наверное, надо добавить, что она будет мнимой любовницей. Мы собираемся устроить примерно такой же спектакль, как ты и Регина с вашей притворной помолвкой.
— Начиналась она действительно как притворная, но недолго такой оставалась, — заметил Дрейкер.
— Вот именно, — усмехнулся Айверсли.
— Мне казалось, что леди Хавершем тебе совсем не нравится, — недоуменно добавил Дрейкер.
Гэвин вспомнил о мягкой округлости тела, прижимавшегося к нему, о том, как убыстрялось дыхание маркизы, когда он к ней прикасался, об ее задорном упрямстве, которое так приятно будет сломить, и ответил:
— Просто я не разглядел ее в первый раз.
Дрейкер укоризненно нахмурился, а более легкомысленный Айверсли расхохотался.
— Что смешного? — поинтересовался Гэвин.
— Я просто вспомнил, что скрытность Дрейкера и Регины в конце концов привела их к алтарю. Ты об этом забыл?
Дрейкер тоже хихикнул, и Гэвин поспешил успокоить братьев:
— Мне это не грозит. Я не собираюсь жениться. Только однажды, двадцатидвухлетним юнцом, он всерьез задумался о браке, но тогда Анна Бингем надежно излечила его от подобной глупости.
— Женщины нередко заставляют мужчин менять свои намерения, — с улыбкой заметил Айверсли.
— Ни черта подобного. Ко мне это не относится. — Хихиканье и дурацкие переглядывания братьев раздражали Гэвина. — К тому же и леди Хавершем, кажется, вполне довольна своим теперешним положением.
— Она тоже может передумать, — поддразнил его Дрейкер.
— Ради Бога, Дрейкер! Ты становишься похож на свою жену, с ее постоянными разговорами о вечной любви и семейном счастье. Что бы там ни думала Регина, на свете еще остались холостяки, которые действительно не спешат влюбляться.
История с Анной стала Гэвину хорошим уроком. Он прочно усвоил, что существуют границы, которые даже любовь не может преодолеть. К тому же Гэвин предпочитал опытных женщин, и короткие необременительные связи с ними его вполне удовлетворяли. Он прекрасно знал, что если приличная женщина и согласится выйти за него замуж, то только из-за его денег, и не испытывал ни малейшей потребности в подобном лицемерном союзе.
Чем больше жен изменяли с ним своим мужьям, тем циничнее становилось его отношение к браку, единственной целью которого, по мнению Гэвина, могли быть либо деньги, либо положение в обществе. Даже счастливые семьи Дрейкера и Айверсли не убеждали его в обратном. Вышли бы Регина и Кэтрин замуж за его братьев, если бы те не обладали титулами?
Гэвин предпочел не углубляться в размышления на эту тему, потому что они неизбежно и неприятно напоминали ему о главной разнице между ним и его сводными братьями. Их матери были замужем, и мужья признали сыновей и дали незаконным отпрыскам принца свои имена. У матери Гэвина такой возможности не было, и поэтому до конца своих дней он останется Приблудным Берном.
Если, конечно, не станет бароном Берном. Эта перспектива начинала казаться Гэвину весьма заманчивой. Особенно если учитывать тот факт, что вместе с титулом он приобретет возможность отомстить Принни и сделать Кристабель своей любовницей.
— Итак, все решено, — сказал Гэвин, желая сменить тему. — Я уговариваю Стокли включить Кристабель в список гостей, а папаша вручает мне баронский титул.
— Решено, — подтвердил Дрейкер.
— Мы рады, что ты согласился, — добавил Айверсли. — Пора и тебе извлечь из нашего союза какую-нибудь пользу.
— Не беспокойся. Когда дело будет сделано, я извлеку из него большую пользу, чем вы думаете. — Заметив, как насторожился Айверсли, Гэвин торопливо добавил: — За это стоит выпить. — Он налил всем бренди, поднял бокал и торжественно произнес: — За братство королевского отродья!
Повторив традиционный тост, все выпили. Гэвин собрался наполнить бокалы по второму разу, но Дрейкер отрицательно покачал головой, а Айверсли едва пригубил и первую порцию.
— Да уж, вот что делает с людьми семейная жизнь, — пробормотал Гэвин, наливая бренди в свой бокал. — За нашего благородного папашу, — провозгласил он очередной тост. — Чтоб ему вечно гореть в аду.
Глава 2
Мужчинам нельзя доверять ни при каких обстоятельствах. Никогда не позволяйте им убедить себя в обратном.
«Мемуары содержанки»
Автор неизвестен
Что за безумное соглашение! Сидя за обеденным столом лорда Дрейкера, Кристабель беспокойно огладывалась по сторонам и размышляла о том, не совершила ли она огромную ошибку. Изображать любовницу мистера Берна? На приеме, в окружении таких же утонченных леди и джентльменов, как эти? Она, наверное, помешалась, когда предлагала подобное.
Надо признаться, ей еще повезло. Он ведь мог потребовать, чтобы она на самом деле стала его любовницей. И что бы она стала делать тогда?
Кристабель подавила нервный смешок. Разве сумела бы она угодить мужчине с такой скандальной репутацией? Да если бы она знала, как это делается, ее любимый Филипп никогда бы не завел себе любовницу.
Уже привычная боль снова возникла где-то внизу живота, поднялась к сердцу и сжала его, как тисками. Усилием воли Кристабель заставила себя не обращать на нее внимания. Разве сейчас это имеет какое-нибудь значение? По сравнению с тем вторым предательством интрижка на стороне — сущая ерунда. Почему же она никак не может перестать думать об этом? Да потому, что этот мистер Берн с его намеками растревожил все… Все то, что должно было быть похоронено вместе с ее мужем.
И ведь, наверное, он даже не пытался соблазнять ее! Просто это его обычная манера, плюс привычка извлекать как можно больше выгод из одной сделки. Какой хищный и расчетливый негодяй! Сегодняшний вечер ничуть не улучшил прежнее мнение Кристабель о нем. Только, возможно, он оказался более красивым, чем она помнила, более элегантным, и к тому же, как у истинного ирландца, у него был хорошо подвешен язык. Настоящее воплощение Князя Тьмы! От этого Берна можно ждать чего угодно. И ему нив коем случае нельзя доверять.
Так почему же она, Кристабель, находит его таким привлекательным?
Ответ прост. Потому что она всегда находит привлекательными не тех мужчин, которых следовало бы. Именно поэтому, надо признаться, она здесь и оказалась.
— Попробуйте галантин, леди Хавершем, — окликнула ее леди Дрейкер с дальнего конца обеденного стола. — Наш повар славится своими галантинами.
Кристабель взглянула на изящную светловолосую виконтессу и растерянно замигала. Какое же из этих блюд называется «галантин»? Именно поэтому-то Кристабель и не любит бывать в свете: французские названия и непостижимые правила этикета всегда ставят ее в тупик. И смешно думать, что она, дочь простого армейского генерала, сможет вести себя как настоящая маркиза.
— Позвольте мне, — произнес мистер Берн, поднося ей блюдо.
Ах, значит, «галантин» — это заливное!
— Выглядит чудесно, — солгала Кристабель и положила себе чуть-чуть.
Осмелившись попробовать, она немного успокоилась: галантин оказался вполне съедобным. Оставалось только надеяться, что у лорда Стокли не будет французского повара, иначе она вряд ли справится с обедами в его поместье.
Впрочем, наверное, мистер Берн и там сможет ей помочь. Для скандально известного владельца игорного клуба он на удивление легко и уверенно чувствует себя в этом изысканном обществе.
Хотя ведь ходят слухи, что он родной сын принца-регента, как и лорд Дрейкер. Значит, они сводные братья. Тогда понятно. И понятно, почему его высочество попросил именно этих двух джентльменов помочь ей.
Боже милостивый! Она совсем забыла о его высочестве. А его скорее всего совсем не обрадует результат этой встречи. Он предполагал, что мистер Берн ограничится всего лишь ролью посредника при знакомстве ее с лордом Стокли и ничего не узнает о задуманном плане возвращения писем.
Но что ей оставалось делать? Лорд Стокли угрожает, что опубликует письма, если принц откажется выполнить его оскорбительное требование, а его высочество ясно дал ей понять, что угрожает папе, если они будут опубликованы.
— Не хотите ли отведать этого, леди Хавершем? Кристабель вздрогнула, услышав голос Берна, сидящего рядом. Взглянув на тяжелое серебряное блюдо, которое он без видимого усилия держал на одной руке, она облегченно вздохнула: этот деликатес был ей знаком.
— Ах да, я обожаю устрицы.
Огонек, блеснувший в глазах Берна, заставил Кристабель насторожиться.
— Вот как? — Он положил три раковины ей на тарелку. — А как насчет плодов граната и шпанской мушки?
— А что такое шпанская мушка? — поинтересовалась Кристабель и обнаружила, что две другие леди густо покраснели, а их мужья нахмурились.
— Перестань дразнить бедняжку, Берн, — сердито проговорил лорд Дрейкер. — Разве ты не видишь, что она понятия не имеет, о чем ты говоришь?
Кристабель сразу же вся ощетинилась. Может, ей и не совсем понятно, почему голос мистера Берна вдруг стал таким низким и вкрадчивым, но она же не полная идиотка.
— Я знаю, что это что-то неприличное. — Маркиза бросила на Берна уничтожающий взгляд. — А он, похоже, думает, что женщины находят испорченность привлекательной.
— Некоторые действительно находят, — усмехнулся Гэвин.
— Только бесстыдницы, с которыми вы якшаетесь. Услышав испуганный вздох с другого конца стола, Кристабель обернулась к хозяйке и поспешно добавила:
— Присутствующие, конечно, исключаются.
— О, не беспокойтесь, — со смехом проговорила леди Айверсли. — Мы придерживаемся такого же мнения о подружках Берна.
— Видишь, Дрейкер, — откликнулся Гэвин, — леди Хавершем совершенно не нуждается в твоей защите. Она прекрасно может постоять за себя.
— Об этом мы уже наслышаны, — вставила леди Дрейкер. — Держала тебя под дулом ружья, так ведь?
От смущения Кристабель захотелось спрятаться под стол. Конечно, папа и его армейские приятели сочли историю о ее столкновении с мистером Берном очень забавной, но светское общество за этим столом, несомненно, будет до крайности шокировано.
Но как ни странно, шокированным оказался только мистер Берн.
— Ты рассказал обо всем Регине? — спросил он у Дрейка со свирепым видом.
Тот, накладывая себе на тарелку порцию жареного фазана, слегка пожал плечами:
— Ну как я мог удержаться? Не каждый же день в тебя стреляют женщины.
— И не сомневаюсь, что ты это заслужил, — добавила с улыбкой Регина.
— Еще как заслужил! — поддержала ее Кристабель.
— Разумеется, — сердито заметил Берн, — ведь я, как последний дурак, приехал, чтобы получить свой долг, после того как ваш муж дал своему банкиру указание не платить по его векселям. Какая непростительная глупость с моей стороны!
Сарказм, а главное — ложь Гэвина привели Кристабель в ярость.
— Филипп сказал, что вы сначала пообещали ему кредит, а потом отказались от своего слова.
— Хавершем солгал.
— Он никогда бы не позволил себе такой низости!
— Вот как? Тогда почему же вы оказались здесь?
Потому что маркиз Хавершем пошел на кражу, чтобы расплатиться с карточным долгом.
Да, конечно, Берн прав: только после смерти своего мужа Кристабель поняла, что ничего не знала о нем.
— Жаль, что я вас тогда не застрелила, — пробормотала она себе под нос.
— А вы действительно в него выстрелили? — Глаза леди Айверсли горели от любопытства.
— Она проделала одну дырку в кабриолете, а вторую — в моей шляпе, — пояснил Берн.
— И кстати, без всякого толку. Он продолжал приближаться к дому как ни в чем не бывало. Можно подумать, в него каждый день стреляют.
— Так и есть, — ответил Берн и имел наглость подмигнуть Кристабель, когда та удивленно взглянула на него. — Вы не поверите, сколько в Лондоне джентльменов, нелюбящих платить долги. Но тем не менее я всегда получаю то, что хочу.
Его взгляд задержался на ее губах, и сладкая дрожь пробежала по спине Кристабель. Черт бы побрал этого Берна! Почему ее так тянет к этому бессовестному негодяю?
Кристабель вздохнула. Причина ей была совершенно очевидна: недаром у мистера Берна нет отбоя от женщин. Стоит только посмотреть на него — густые волосы, темно-синие глаза и самоуверенная улыбка, сулящая райское блаженство. В спальне он должен быть неотразим.
Кристабель с усилием оторвала от Берна взгляд. Райское блаженство! Ха! Ни один мужчина не может дать женщине блаженства. Во всяком случае, такого, которое она успеет почувствовать.
До самого десерта Кристабель продолжала размышлять о мистере Берне.
Насколько проще оказалась бы ее задача, если бы она могла понять этого человека. Но он так сильно отличался от бравых пехотинцев, галантных офицеров и армейских лекарей, среди которых она выросла и провела юность. Даже гости, приезжавшие иногда в Роузвайн, поместье Филиппа, казались гораздо проще и понятнее.
Все в Берне смущало Кристабель и приводило в смятение. Она привыкла быть хорошей. Она такой всегда была — простой, возможно, слишком прямолинейной, но хорошей. А с Берном ей вдруг захотелось стать плохой.
Кристабель решительно распрямила плечи. Не такая она дура, чтобы еще раз поддаться чарам обаятельного пройдохи.
Леди Дрейкер изящно стряхнула с губ крошки пирожного и обратилась к гостье:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41