— Кристабель довольно улыбнулась. — Кладите свою последнюю карту и дайте мне возможность насладиться выигрышем.
Берн с удивлением взглянул на карты, лежавшие перед Кристабель. Черт возьми! Пока он предавался сладким мечтам, она забрала почти все взятки. Даже если последняя достанется Берну, она все равно обыграет его на три очка.
А все, что у него осталось, — это галстук и кальсоны. И нож, пристегнутый к икре. Но он не считается.
Гэвин с удивлением разглядывал свою противницу. Она его побила. Чертова девка его побила! Он не мог этому поверить. Если когда-нибудь станет известно, что женщине удалось настолько заморочить голову Красавчику Берну, что он разучился играть, он уже не сможет так высоко держать голову в своем клубе.
Дьявол ее побери! Не надо было давать ей фору вначале. Если бы не это, у него еще оставался бы шанс снять с нее сорочку.
Хотя дело, конечно, не в форе. Просто Гэвин нарушил одно из собственных правил: не мечтать о вкусе плода, пока тот еще висит на дереве. А теперь этого вкуса — плода или женщины — он так и не узнает.
Черта с два не узнает!
Он побил карту и забрал последнюю взятку, однако Кристабель это ничуть не огорчило. Она сидела на стуле, как триумфатор на троне, радостно сияя, и от этого зрелища кровь начала закипать у Берна в жилах.
— Раздевайтесь, Берн. — Кристабель потянулась за его галстуком, но остановилась. — Подождите! Не здесь.
Гэвин удивленно поднял бровь.
— Вон там. — Кристабель решительно указала на возвышение, на котором утром с нее снимали мерки. — Поднимитесь и раздевайтесь там.
Там же, где она раздевалась перед ним. Гэвин едва заметно усмехнулся. Довольно примитивная месть.
— Вы хотите восстановить справедливость?
Торжествующая улыбка Кристабель была ему ответом.
Берн неторопливо направился к помосту, лихорадочно соображая. Кристабель, конечно, рассчитывает наблюдать за его раздеванием с безопасного расстояния и убежать из комнаты, как только он закончит.
Но у него еще оставался туз в рукаве.
— У вас всегда была склонность к эффектным сценам. — Берн поднялся на возвышение и повернулся к Кристабель лицом. — Или ее пробудило знакомство со мной?
— Мой выигрыш, сэр. — Кристабель щелкнула пальцами. — Я хочу его получить.
Пряча улыбку, Берн развязал галстук и вытянул руку:
— Подойдите и заберите его.
— Пусть полежит там, — хитро прищурившись, проговорила Кристабель. — Я заберу его позже.
— Как желаете. — Галстук упал на пол. Умная девочка. Понимает, что ему надо. Но и он не дурак.
Нагнувшись, Гэвин начал отстегивать от икры ножны.
— Что вы делаете? — удивленно спросила Кристабель.
— Вы заработали три очка. Галстук — это раз, нож — два, и ножны — три.
Кристабель тут же перестала улыбаться:
— Нож не считается, вы это прекрасно знаете. Это не одежда и не украшение.
— Для меня — одежда. Я ношу его каждый день.
— Это оружие! Вы сами сказали, что оружие не считается.
— Я никогда не использовал его как оружие. — Берн расстегнул ножны и достал нож. «Иди сюда, моя милая. Дай волю своему темпераменту».
— Это не имеет значения! Вы жульничаете, черт возьми! Гэвин молча присоединил нож и ножны к лежащему на полу галстуку.
Кристабель вскочила со стула:
— Это нечестно! Я требую, чтобы вы сняли кальсоны! Берн выпрямился:
— Нет.
От возмущения Кристабель едва не задохнулась. Она, как рыба, молча открывала и закрывала рот.
— Как? — наконец выкрикнула она. — Вы должны! Таковы правила!
Берн снисходительно пожал плечами:
— Я трактую их иначе. — Он спустился с помоста и добавил намеренно небрежно: — Будьте послушной девочкой, садитесь за стол и сдавайте карты.
— Не буду! — вспыхнула Кристабель. — Я честно выиграла, и вы это знаете. Немедленно снимайте кальсоны!
Гэвин подошел к Кристабель совсем близко, остановился и вкрадчиво прошептал:
— Попробуйте заставить меня.
Глава 9
Если во время очередного свидания вы не собираетесь делить со своим любовником постель, следует дать ему знать об этом с самого начала, даже если потом весь остаток вечера вам придется терпеть его дурное настроение.
«Мемуары содержанки»
Автор неизвестен
Да как он смеет?! А еще говорил о честной игре, когда заставлял прогнать Розу…
— Снимайте кальсоны, Берн, — еще раз потребовала Кристабель.
— Попробуйте заставить меня, — повторил Гэвин с ледяным спокойствием, которое подействовало на маркизу, как красная тряпка на быка.
У-ух! Вот все мужчины таковы — жульничают и всегда рассчитывают, что это сойдет им с рук!
Бормоча проклятия, Кристабель схватилась за пояс кальсон:
— Тогда я сама стащу их с вас.
Она едва успела расстегнуть верхнюю пуговицу, как почувствовала, что ткань выпячивается под ее рукой. Кристабель торопливо отдернула руку, но Берн схватил ее и плотно прижал к тому, что оттопыривалось в кальсонах.
— Продолжайте, — сказал он изменившимся голосом. — Вы же хотите получить свой выигрыш.
Кристабель испуганно посмотрела Берну в лицо, и это стало ее ошибкой. Потому что взгляд, полный неистового желания, лишал ее остатков воли. Берн накрыл ее губы поцелуем.
Как кобылица, преследуемая жеребцом, Кристабель слишком поздно почувствовала опасность. Будь проклята ее несдержанность! И будь проклят Берн за то, что ею воспользовался, и за то, что сейчас его язык так властно раздвигает ее губы, и за то, что она не может вспомнить, почему… надо… ему… сопротивляться…
Берн настойчиво подталкивал руку Кристабель, и она наконец коснулась горячей и твердой плоти, обхватила ее, дрожа от страха и возбуждения…
«Боже милостивый, убереги меня от этого безумия!» Кристабель, уже никем не понуждаемая, продолжала ласкать и гладить рукой…
— Да, детка, — прошептал Берн прямо в ее губы. — Да… так… да!
Куда только подевалась его сдержанность, удивившая Кристабель этим утром? Он хватал ее грудь через ткань сорочки, потом, спустив с плеча лямку, стал ласкать горячими пальцами нежную кожу.
Когда Берн сжал двумя пальцами напряженный сосок и дрожь наслаждения охватила все ее тело, Кристабель оторвалась от его губ и еле слышно прошептала:
— Пожалуйста, Берн, пожалуйста…
Она и сама толком не знала, просит ли его остановиться или продолжать. Неожиданно Берн приподнял ее за талию и усадил на ломберный столик, стоявший за спиной, отчего Кристабель пришлось выпустить из ладони его… орган.
Легкий столик закачался, и Кристабель испуганно схватила Берна за плечи:
— Что вы, черт возьми, делаете?
Вместо ответа он окончательно спустил с ее плеч сорочку и вожделенно посмотрел на обнаженную тяжелую грудь.
— А вам как кажется? — Берн наклонился и взял сосок в рот.
Боже праведный! Кристабель попыталась соскочить со стола, но, застонав, прижала голову Берна к себе, словно испугалась, что он вдруг остановится.
Но Берн не останавливался. Он продолжал ласкать сосок языком и слегка покусывать его, заставляя Кристабель стонать от наслаждения и желать большего. Никогда ничего подобного Кристабель не испытывала с Филиппом. Неужели она действительно распутница, способная получать удовольствие только с безнравственным проходимцем?
— Будьте вы прокляты, — шептала Кристабель. — Вы такой… изобретательный… дьявол…
— Я стараюсь, — заверил Берн и, захватив второй сосок между большим и указательным пальцами, стал перекатывать его, как шарик, вызвав у Кристабель новый приступ сладострастия. — Нравится, детка?
— Да… ох… да…
Когда Берн захотел спустить сорочку до самой талии, Кристабель попробовала сопротивляться.
— Постойте, это не я должна раздеваться. — Она с трудом справлялась с дыханием. — Это же вы проиграли… вы, мошенник.
— Вы не успокоитесь, пока я не признаю себя побежденным?
Быстрым движением Берн стянул с себя кальсоны и отбросил их прочь.
— Пожалуйста, вот ваш выигрыш. Я наг, как новорожденный.
Взгляд Кристабель против ее воли тут же устремился на обнажившуюся часть, и во рту у нее сразу пересохло. Господи помилуй! За всю свою жизнь она видела обнаженным только одного мужчину, и он был совсем не похож на Берна. Пенис Филиппа тоже был длинным, но гораздо тоньше и изящнее. Он был… управляемым.
У Берна все по-другому. У него он вызывающе торчит вперед — большой, тяжелый и твердый. И совершенно неуправляемый. Как и его владелец.
Берн в этот момент осторожно снимал с Кристабель сорочку.
— Прекратите! — опомнилась она и схватила его за руки. — Вы не должны…
Гэвин заставил ее замолчать, накрыв губы затяжным поцелуем. Филипп не особенно любил целоваться… да и ласкать ее, если уж на то пошло. Занимаясь любовью, он просто удовлетворял одну из естественных потребностей и норовил сделать это как можно быстрее, а Кристабель потом долго лежала без сна и желала чего-то еще неизведанного.
Берну удалось пробудить в ней то же желание, но в отличие от Филиппа он удовлетворял его. Он ласкал ее грудь, жаждущую этих ласк, прикасался к соскам, которые сами тянулись к нему; его рука осторожно протискивалась между тесно сжатыми бедрами, и наконец большой палец нащупал пульсирующий центр этого желания и…
— Берн! — вскрикнула Кристабель, ощутив это бесстыдное прикосновение, и схватила его за руку. — Я думаю, вы чересчур…
— Тише, милая. Вы вообще слишком много думаете. — Он снова дотронулся до чувствительной точки, заставив Кристабель содрогнуться от наслаждения.
Изо всех сил она старалась не поддаваться этому безумию.
— Не сомневаюсь, что вы… уже не раз произносили эту фразу… при сходных… обстоятельствах.
— Не сказал бы, — ответил Берн. Его палец проник в Кристабель, и она ахнула. — Вы же видели моих любовниц. Их не приходится долго уговаривать.
— Да, но…
— Ваша беда в том, что вы все делаете наоборот. Теперь одна рука Берна была заняты ее соском, а палец другой проникал в нее все глубже. Кристабель не могла ни вздохнуть, ни выдохнуть от нахлынувшей на нее волны новых ощущений.
— Когда надо использовать мозги, — продолжал Берн хриплым шепотом, — играя в вист, например, вы позволяете эмоциям управлять вами. А когда мужчина пытается заняться с вами любовью, вы только и делаете, что думаете.
Он осыпал Кристабель короткими обжигающими поцелуями, словно специально для того, чтобы лишить способности думать. Из последних сил Кристабель старалась сопротивляться ему.
— Ну вот, — прошептал Берн. — Вы опять думаете. Я вижу, как вы хмуритесь.
— Если я… потеряю голову, вы… погубите меня.
— Какой ужас! — усмехнулся Берн. — А что, это похоже на убийство?
Еще один его палец проник в нее, и Кристабель вскрикнула от испуга… от радости… от удовольствия. Дьявол его побери!
— Подумать вы сможете позже, — подсказал Берн, —
а сейчас просто наслаждайтесь.
Но если Кристабель доверится ему сейчас, то доверится и в другом… опасном и тайном… О Господи, ну что же он с ней делает?
Забыв обо всем, Кристабель вцепилась Берну в плечи, а он одурманивал ее своими поцелуями, ласкал грудь, соски, мягкую пульсирующую плоть между бедрами. Кристабель и раньше случалось чувствовать там неясное томление, но теперь ей хотелось немедленного удовлетворения. Прервав поцелуй, она вся выгнулась в руках Берна, сильнее впиваясь пальцами в него.
— Да… Берн… пожалуйста… ода…
— Ты хочешь этого? — шептал он, обжигая ее жаром тяжелого дыхания и все ускоряя движение пальцев. — Хочешь, детка?
— Я… да… хочу… — И тут Кристабель подхватила упоительная волна никогда ранее не испытанного наслаждения. — Да, Берн! — кричала она, забыв обо всем. — Да… Боже милостивый!.. Берн…
— Я здесь, — эхом отзывался Гэвин.
Когда все кончилось и волны наслаждения перестали сотрясать тело Кристабель, оставив после себя лишь ощущение сладкого покоя и удовлетворения, он приложил губы к ее щеке и повторил:
— Я здесь, моя милая.
Несколько мгновений Кристабель лишь тяжело дышала и пыталась понять, как ему удалось…
— Вы опять думаете, — прошептал Берн и провел языком по уху Кристабель.
— Нет… я… Что это было? Что произошло?
Он отстранился, освободив руку, зажатую между стройных бедер маркизы, и недоверчиво спросил:
— А вы не знаете?
— А я должна знать? Берн поджал губы.
— Да, Хавершему следовало позаботиться об этом. Впрочем, меня не очень удивляет, что он этого не сделал.
Его презрительный тон задел Кристабель, и она бросилась на защиту мужа:
— Просто он не был таким испорченным, как вы. Он был приличным человеком…
— И эгоистом, не желающим доставить удовольствие собственной жене. — Пристальный взгляд нервировал Кристабель. — И если вам понравилось то, что сейчас произошло, не пытайтесь найти для него оправданий.
Кристабель покраснела.
— Может, он просто… не знал, как…
— Тогда надо было научиться. — Гэвин рассеянно поглаживал Кристабель. — Поверьте, это — самое малое из того, что мужчина… любовник или муж может сделать для своей женщины. Хотя многие и не пытаются.
— Понятно, — проговорила Кристабель задумчиво.
И это было правдой. Ей действительно многое стало понятно. Понятно, почему замужние женщины так стремятся в объятия Красавчика Берна. Все дело в этом наслаждении, которое он дарил женщинам.
Берн нагнулся и поцеловал Кристабель в щеку, потом за ухом, потом в шею.
— Теперь мне ясно, почему вы так упорно сопротивлялись. Вы просто не знали, от чего отказываетесь.
— Нет, не поэтому, — прошептала Кристабель.
— Тогда почему? — Берн прикоснулся языком к пульсирующей жилке на ее шее.
Потому что если она уступит, то потеряет себя. Но нельзя говорить об этом, чтобы не давать ему преимущества.
Продолжая целовать Кристабель, Берн пододвинулся к ней ближе, и она вздрогнула, почувствовав, как возбужденный пенис коснулся завитков волос между ее ногами. Ее охватила паника. Господи, но у него уже есть преимущество. Он доставил ей наслаждение, но сам его еще не получил. И сейчас он, конечно, пожелает получить свою долю удовольствия в ее постели. Если она не сможет…
В отчаянии Кристабель опустила руку и сомкнула пальцы вокруг его твердой, разгоряченной плоти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41