– Хорошо… Уходите скорее! Мы не задержим! – отозвалась графиня, закрывая за мужем плотнее дверь.
Забравшись на полати, обе дамы стали кое-как обмываться теплой водой, припасенной для них хозяйкой, и менять белье.
А мужья, двинувшись мимо конюшни, из которой вели коней, направились к воротам, интересуясь узнать: кто это подъехал еще к затерянному станку?
– Уж ничего не поделаешь с дамами. Не привыкли они к грязи! – словно оправдывая жену, заметил Миних.
– Русская дальняя дорога – эта восьмая египетская казнь! – проворчал Остерман. – Бог ее оставил для нас с вами, граф! Но в дальней дороге хорошо узнаешь людей… и лошадей. Вот как мы с вами узнали друг друга. А в столице прожили чужими почти рядом десятки лет!
– Правда! Я и себя, и Бога изведал только на этом трудном пути! – серьезно отозвался Миних. – Да поможет Он нам!
– Будем ждать… будем ждать, что и о нас вспомянет Заботливый Старичок… А любопытно, кто это едет в таком хорошем закрытом возке? А, не правда ли, граф?..
– Такие же, верно, несчастные, как и мы, граф. Ссыльные…
– Нет! Они без конвоя. Это их конные челядинцы. Вы же видите – нет солдат. Вон дама вышла из возка… Пойдем поглядим.
Оба двинулись ближе к воротам.
Дама в это время обернулась, говоря кому-то, сидящему в возке:
– Я на минутку, Яган… Сейчас. Зайду только в избу. На минутку…
– Знакомый голос! Яган?..
– Неужели это?.. – Остерман не договорил.
Из раскрытой дверцы возка показалась мужская голова, закутанная башлыком, в меховом треухе.
– Ты только там поживее, жена… – слишком знакомый голос крикнул вслед даме. – И вы, черти, копайтесь поживее. Стоять тут зябко. Слышите, скоты!
Дама, закутанная в меха, при помощи девушки прошла в избу, не обратив внимания на Миниха и Остермана, тоже неузнаваемых в их пимах и оленьих шубах мехом кверху.
– Недобрая встреча! – пробормотал Миних. – Уйти бы, не видать его!..
– Куда? В тот хлев? Не взлезем оба! Да он не пойдет сюда… Успокойтесь, граф! А мы полюбуемся издали на дружка.
– Гей, послушайте, капрал! – вдруг еще больше высовываясь, спросил Бирон у начальника конвоя, стоящего за воротами. – Кого это везете? Могу узнать? Я Бирон!..
– Знаю, ваша светлость! – вытянувшись в струнку, салютовал тот. – Видел вас в Питере. Двоих провожаем с семействами: Остермана да фельдмаршала нашего… Они в избе греются сейчас. Скоро выезжаем.
– Миних… Остер… Не может быть! Они – греются… Ха-ха-ха!.. Озябли, несчастные! Ну, конечно! Вот случай хороший! Пойду, пойду… Надо полюбоваться.
И грузная фигура Бирона появилась в воротах.
– Любуйтесь! – сделав два-три шага навстречу, отчеканил Миних.
– Мой Бог! – попятившись немного от неожиданности, воскликнул Бирон. – Какая нежданная и… приятная для меня встреча.
– Для вас. А для нас – только нежданная! – последовал суровый ответ Миниха. Он подошел и постучал в окно избы: – Графиня, пора! – И сам двинулся к своему возку, поддерживая Остермана.
– Осторожнее, граф… Попадете в сугроб. Тут скользко!
– Трогательная дружба! – глумливо кинул вслед Бирон. – Теперь, государи мои, настала перемена погоды. Весы Истории приняли новое движение. Бирон снова к в е р х у – враги его к н и з у!.. Ха-ха!.. Сожалею… но поправить не могу и… не желаю! Ха-ха!..
– Не сожалейте, господин фон Бирон! – полуобернувшись и останавливаясь на минуту, презрительно кинул ему Остерман. – И на весах Истории, как у иного вора-лавочника, порою случается, что кверху подымается товар полегковеснее, подешевле, сортом пониже…
– Что делать! Готов стать легче перышка воробьиного, лишь бы погреться снова наверху удачи, в лучах ц а р с т в е н н о г о солнца… Впрочем, солнце светит иногда и в Пелыме. Ха-ха-ха!.. Дом, который я занимал… он опустел, как видите… Просторный… теплый… Честь и место!..
– Я не могу так распоряжаться ч у ж и м добром, как привык б ы в ш и й герцог курляндский, б ы в ш и й регент российский, б ы в ш и й фаворит, целому миру известный… Бывший… рейткнехт фон Бирон… И мы для вас там, в столице, очистили место. Действуйте на просторе! Но ч е с т ь… Ей с вами не по пути. Честь остается при нас! – спокойно и презрительно проговорил Миних.
Сделав яростное движение, словно желая ударами расквитаться за обиду, Бирон сейчас же овладел собою. Улыбаясь нагло, он крикнул им только вслед:
– Счастливого пути! Б ы в ш и е баловни счастья!


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32