Как он устал…Веки Эдварда закрывались сами собой, подбородок падал на грудь.– Спасибо, что поговорил со мной, – прошептала она, поправляя подушки. – Поспи. Ты устал. Отдохни.– Ты… не уедешь? – тихо спросил он. Девушка кивнула и нерешительно улыбнулась.– Останусь, пока тебе не станет лучше, папа. И хотя невероятные признания отца заставили ее забыть о голоде, Джулия машинально съела крылышко цыпленка и немного овощей. Она поделилась с Ив услышанным, но, к ее немалому удивлению, мать восприняла все спокойно.– Я знала о бедняжке Анне, – вздохнула она, – но никто из Харгейтов не желал и думать о ней. Только твой отец никогда не признавался, что ты так сильно напоминаешь ему сестру. Мне надо было догадаться. Это многое изменило бы…– Почему он решил рассказать все сейчас? Чего надеялся добиться?– Пытался объяснить тебе, как сожалеет… – печально вздохнула мать. * * * Как странно – снова очутиться под крышей отчего дома, лежать в знакомой постели, прислушиваясь к потрескиванию и шорохам, вою ветра за окнами, крикам ночных птиц. Все было до боли родным. Джулии казалось, что она снова стала маленькой и утром ей придется старательно зубрить уроки, а потом поискать укромный уголок, где можно устроиться с книжкой.Перед широко раскрытыми глазами Джулии проходили картины детства… Строгий, неумолимый отец, мать, скользившая по дому бледной тенью, собственные причудливые фантазии… И как всегда, образ Дамона. Всю юность он был предметом ее любопытства, страхов и неприязни. Невидимым бременем, от которого она стремилась освободиться. И теперь Джулия осознала, как велико искушение, как опасно она близка к тому, чтобы изменить с таким трудом завоеванной свободе.Дамон показал, что потеряет Джулия, если всю жизнь проведет, имитируя подлинные чувства, страсти, страдания и радости, и при этом каждый вечер будет возвращаться в пустой дом и холодную постель. Несмотря на все усилия противиться неизбежному, она полюбила Дамона. Что же станется с нею, если посмеет дать себе волю? Окончательно потеряет рассудок? И его связь с леди Аштон почему-то вовсе не тревожила Джулию. Пусть Дамон внешне бездушен и сдержан – под этой маской кроется истинный мужчина из плоти и крови, которому трудно бороться с собственными желаниями. Но нельзя отрицать, что он достойно выполняет свой долг и мужественно несет тяжкий груз обязанностей. Она восхищалась его целеустремленностью, решимостью, старанием подчинить окружающих своей воле. И кто знает, какой бы путь Джулия выбрала, повстречайся они до того, как она стала актрисой?Наконец она забылась, но и во сне не обрела покоя. Дамон по-прежнему оставался героем ее видений, терзавших Джулию сладостной пыткой. Несколько раз она просыпалась, переворачивала и взбивала подушку, пытаясь улечься поудобнее.– Ты пошлешь за ним? – робко спросила вечером мать, и этот вопрос до сих пор преследовал Джулию. Она не в силах забыть Дамона… и жаждет одного – оказаться в его объятиях. Однако все это глупости – конечно, она и не подумает звать мужа сюда. И станет надеяться только на себя.Следующие три дня Джулия провела у постели отца – ухаживала за больным, читала вслух, развлекала рассказами из театральной жизни. Эдвард внимательно слушал, не сводя глаз с дочери.– Знаешь, теперь я уверен, что ты поистине талантливая актриса, – неожиданно заключил он, повергнув Джулию в полное изумление. Человеку, так ненавидевшему ее занятие, это признание, должно быть, далось нелегко. – Когда ты читаешь, кажется, персонажи книг оживают.– Надеюсь, ты как-нибудь захочешь увидеть меня на сцене, – вздохнула Джулия. – То есть если, конечно, смиришься с мыслью о том, что твоя дочь актриса.– Возможно, – уклончиво буркнул отец. Джулия улыбнулась. Довольно и того, что он не отказался наотрез. Большего она не смела ожидать.– Тебе наверняка понравится, – настаивала она. – Все утверждают, что я не так уж плохо играю.– Ты великая актриса, – возразил Эдвард. – Я едва ли не каждый день читаю о тебе в газетах. Должен заметить, что, по-видимому, ты их любимый объект для сплетен, большинство из которых крайне неутешительны для отца.– Не обращай внимания, – весело отмахнулась Джулия, наслаждаясь столь редкой дружеской беседой с отцом. – Уверяю, почти все это наглая ложь. Я веду очень спокойную жизнь – ни скандальных связей, ни развлечений.– Но репортеры намекают, что между тобой и антрепренером существуют вполне определенные отношения.– Мистер Скотт – мой друг, и только, – спокойно ответила Джулия, глядя в глаза отцу. – Его единственная настоящая любовь – театр. Ни одна женщина не способна соперничать с этой страстью.– А лорд Савидж? Твоя мать намекнула, что ты питаешь к нему какие-то чувства.Джулия, нахмурившись, опустила голову.– Это правда, – нерешительно призналась она, – но, боюсь, ничего не выйдет. Он слишком… бескомпромиссен.Эдвард, вероятно, прекрасно понял намек, но ничего не отвечая, задумчиво потер лоб.– Ты, конечно, по-прежнему хочешь, чтобы я стала герцогиней? – осмелилась спросить Джулия.– По-моему, ты достаточно ясно дала знать, что это не мое дело, – усмехнулся отец.– А что, если я начну хлопотать о признании брака недействительным? Ты снова порвешь со мной?– Нет, – ответил отец после небольшой паузы. – Я смирюсь с твоим решением, каково бы оно ни было.Едва не заплакав от благодарности, Джулия нежно сжала его руку.– Спасибо, – выдохнула она сквозь слезы. – Ты даже не представляешь, что это для меня значит.К облегчению Джулии и Ив, Эдвард начал медленно, но верно поправляться. Здоровье его улучшалось с каждым днем. На щеках появился слабый румянец, силы постепенно возвращались. Его отношение к Джулии тоже изменилось – куда девались холодность и резкость. Властные манеры заметно смягчились, их место заняли терпимость и что-то похожее на теплоту. Он даже стал более внимательным к жене, очевидно, поняв, что до сих пор принимал ее преданность как должное.В понедельник утром, когда последние приготовления были сделаны, Джулия отправилась попрощаться с отцом. Пора ехать, иначе она не успеет к завтрашней генеральной репетиции и спектаклю.К ее удивлению, Эдвард был не один. У постели сидел адвокат, бывший поверенным Харгейтов не менее десяти лет.– Заходи, Джулия, – окликнул Эдвард. – Мы с мистером Бриджменом как раз обсудили важное дело.Обменявшись вежливым приветствием с адвокатом, Джулия дождалась его ухода, прежде чем вопросительно посмотреть на отца. Лицо Эдварда было серьезным, но глаза удовлетворенно поблескивали.– Садись, Джулия. У меня для тебя подарок.– Неужели? – намеренно беспечно проворковала Джулия. – Смею ли я надеяться, что ты снова включил меня в завещание?– Совершенно верно. Но не только это. Он протянул дочери толстый пакет, обернутый в пергаментную бумагу.– Что это? – опасливо спросила она,– Твоя свобода. – Джулия осторожно взяла конверт и положила на колени. – Здесь твой брачный контракт. Я потребую от священника, который венчал вас, стереть запись в церковной книге, с тем чтобы не осталось ни единого доказательства.Джулия ошарашено молчала. Эдвард, очевидно, ожидавший более горячей благодарности, недоуменно насупился:– Ну? Кажется, ты должна быть довольна – ведь именно этого так долго добивалась.– Во-первых, я вообще не хотела выходить замуж, – пробормотала Джулия, пытаясь немного опомниться. Она сама не понимала, что испытывает сейчас. Возможно, так чувствует себя заключенный, которому тюремщик только, что бесцеремонно швырнул ключи от камеры. Все произошло так неожиданно… у нее даже не было времени подготовиться.– Я многого не в силах изменить, – возразил отец. – Просто пытаюсь исправить уже совершенные ошибки.Да, сейчас он по-своему просил прощения и делал все возможное, чтобы вернуть отнятое у Джулии. И к тому же отец прав – время нельзя повернуть вспять. Однако будущее в их руках, и они способны сами творить его. Поднеся конверт к губам, Джулия с улыбкой посмотрела на отца поверх края. Заметив лукавые огоньки в глазах дочери, Эдвард, в свою очередь, улыбнулся.– Значит, я все-таки поступил правильно.– Ты позволил мне самой выбрать дорогу. Ничто не могло бы доставить мне большей радости. Отец медленно развел руками:– Ты необыкновенная женщина, Джулия. Подозреваю, что всем было бы намного легче, походи ты на мать.– Увы, – засмеялась Джулия. – Я удалась в тебя, папа.Развлечения и достопримечательности Бата быстро наскучили Дамону. Он терпеть не мог магазины, редко бывал на балах и светских увеселениях и, уж конечно, не нуждался в целебном действии минеральных вод. Оставалось только ждать возвращения Джулии, и Дамон с каждым днем все больше раздражался. В Лондоне накопились неотложные дела, требующие его присутствия, а он бездельничает в Бате!Он долго раздумывал, что лучше – остаться здесь или последовать за Джулией. Лестью и комплиментами выведав правду у Арлисс и таких же болтушек – ее товарок, Дамон узнал, что Джулия уехала, услышав о болезни кого-то из родных, и вероятнее всего, вернется ко вторнику. Наверное, Ив стало хуже, и она упросила Эдварда послать за дочерью.Джулия отправилась одна, не попросив ни у кого помощи. Что ж, она вправе так поступить, и Дамон не станет нарушать покой семьи Харгейт. Кроме того, будь он проклят, если потащится за Джулией, словно жалкий влюбленный щенок!На второй день после ее отъезда Дамон решил прогуляться в соседнюю деревушку Уэстон, расположенную в миле от Бата. Вернувшись, он, к собственному удивлению, обнаружил в библиотеке уютно устроившегося Уильяма. Тот, как обычно, лежал на диване с бокалом бренди в руках и при виде Дамона широко заулыбался.– Размялся немного? – осведомился он, заметив румянец на щеках брата и ощутив запах осени, который тот принес с собой. – Только не говори, что не нашел в Бате иных удовольствий! В крайнем случае мог бы поухаживать за какой-нибудь приятной старой девой – говорят, их здесь хоть отбавляй! Лично мне кажется, что мужчины обделяют их своим вниманием. Стоит лишь представить их безграничную благодарность и готовность угодить в постели, с лихвой возмещающие недостаток красоты…– Избавь меня от своих теорий, – сухо перебил Дамон, наливая себе бренди и усаживаясь в тяжелое кожаное кресло. Уильям, и не подумав обидеться, сел и дружелюбно взглянул на Дамона:– Как поживает твоя жена, дорогой братец?– Насколько мне известно, отлично, – коротко ответил Дамон, но, немного помедлив, все-таки добавил:– Она уехала из Бата.– Неужели? – удивился Уильям, по-птичьи склонив голову набок. – А когда вернется?– Скорее всего во вторник. Она мне ничего не сказала.При виде помрачневшего лица брата Уильям разразился громким смехом:– Господи, – едва вымолвил он, задыхаясь, – какая ирония судьбы! Не мешает, пожалуй вспомнить о десятках женщин, бросавшихся тебе на шею, не говоря уже о леди Аштон. И все-таки Джулия избегает тебя, как зачумленного.– Смейся, смейся, – проворчал Дамон, сам невольно улыбаясь. – Когда-нибудь она поймет, что теряет!Уильям продолжал весело хихикать, как мальчишка-озорник.– Зная тебя, нетрудно понять, в чем тут беда. Позволь дать тебе совет, братец.– Спасибо… не хлопочи, – отмахнулся Дамон, но Уильям упрямо продолжал:– Женщин не интересуют честность и искренность мужчины, они хотят, чтобы их покоряли, чаровали, обманывали, соблазняли… И кроме того, им вовсе не нужен преданный избранник. Женщины любят играть, притворяться и кокетничать. И прежде чем пронзать меня надменными взглядами, вспомни, что я сумел обольстить почти каждую женщину, которую пожелал.– Служанки в пивных и актрисы – легкая добыча, Уилл, – язвительно ухмыльнулся Дамон. Хвастливая мина Уильяма мгновенно сменилась оскорбленной гримаской.– В таком случае тебе несложно очаровать Джулию-как ее муж, ты имеешь некоторые преимущества над остальными соперниками.Дамон внимательно наблюдал за братом. Несмотря на шутки и напускную веселость, тот явно чем-то озабочен. Он достаточно хорошо знал Уилла, чтобы понять: что-то неладно. И поэтому резко сменил тему:– Чему обязан твоим появлением, Уилл?– Хотел досмотреть до конца «Миледи-обманщицу», конечно. Узнать, чем все кончилось. – Он криво усмехнулся, но тут же повесил голову. – И… кое-что случилось.– Так я и думал, – вздохнул Дамон. – Опять попал в передрягу?– Не совсем. Честно говоря, неприятности у тебя, а я всего лишь невольная жертва.– Объяснись.Уильям поежился и двумя глотками допил бренди.– Как-то вечером ко мне заявилась Полин под предлогом того, что хочет поближе познакомиться с будущим родственником. Дескать, мы должны стать приятелями и поддерживать друг друга, как брат и сестра.– Какую поддержку она имела в виду?– Судя по тому, что она пришла полуголая и откровенно заигрывала со мной, полагаю, и так все ясно. Но не подумай, я не поощрял ее. Дамон, поверь, я никогда бы не вторгся в твои владения. Клянусь, ведь мы же братья…– Все в порядке, – спокойно перебил Дамон. – Лучше вспомни, что еще она говорила.– Всячески умасливала меня, уверяла, что между нами много общего, и возможно, я захочу сам в этом удостовериться. Я, конечно, притворился, будто не понимаю намеков, и постарался побыстрее избавиться от нее… но Полин успела посетовать, как тоскует без тебя и надеется, что при необходимости сможет обратиться ко мне за помощью.Хорошенько обдумав слова брата, Дамон облегченно вздохнул.– Интересно, – пробормотал он. Уильям только что подтвердил его подозрения. Теперь он не сомневался – Полин не беременна. Но неужели она пала так низко, чтобы пытаться соблазнить его собственного брата?! Скорее, задумала перехитрить его! Если бы Полин удалось зачать ребенка от Уильяма, семейное сходство оказалось бы неоспоримым, а Уилл, терзаемый угрызениями совести и сознанием вины перед Дамоном, конечно, не посмел бы ни в чем признаться.– Ты не сердишься? – робко спросил Уильям, радуясь, что нелегкая исповедь позади.– Напротив, – качнул головой Дамон, поднимая бокал в молчаливом тосте. – Я тебе крайне благодарен, Уилл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36