Это враг, сказала себе Ивик, стараясь не смотреть на лицо дарайца, в глаза, полные боли. Он еще хуже тех, вангалов. Он создавал маки… Взрослые дарайцы начисто теряют способность творить в Медиане, но она сохраняется у детей и подростков. Подростков используют для этой цели - они придумывают оружие, а вангалы потом, как уж у них получается, копируют его. А этот парнишка мог бы стать квиссаном, родись он в Дейтросе. В Дарайе он отлично зарабатывал, к 16-17 годам стал бы богатым, обеспечил себя на всю жизнь, и школа не нужна, и профессия. Правда, и способность творить тоже бы пропала, но это уже мелочи. И зачем его понесло в Медиану, одного, с одним только охранником? Неужели он рассчитывал в случае чего выстоять против обученных гэйнов?
Да нет - Медиана бесконечна, рассчитывал, что обойдется как-нибудь. Что никто не встретится, а если - он успеет спастись, добежать до какого-нибудь выхода.
А как она, Ивик, в детстве тайком уходила в Медиану… и ведь ни разу не встретила никого. А если бы встретила, даже и сомневаться не приходится, какая судьба ее бы ждала.
Он создавал маки… Он еще хуже тех.
Не вязалось все это. Это не он убивал килнийцев и пригвоздил к стене хойта. Возможно, он ничего об этом даже не знал. Возможно, он не хотел бы этого. Он просто создавал маки, играл - а однажды решил прогуляться в Медиану… мы-то ведь знаем, как это заманчиво и приятно - создавать образы, когда никто тебя не видит, никто не мешает… Ивик чувствовала, что это так. Она умела понимать людей с одного только взгляда, по лицу. Этот был - из других. Он был слишком ребенком, слишком наивным и добрым. Он не мог бы вести себя так, как те. Он никогда и не воевал, а если бы пришлось - вел бы себя иначе.
Но он дорш, сказала себе Ивик. Она старалась не смотреть.
Его даже не били толком. Скеро смаковала ситуацию. Мальчишка все равно был трупом - без облачка он проживет месяца два, три и сдохнет от какой-нибудь лейкемии, и это тоже нелегкая смерть. Хотя, говорят, в Дарайе широко применяют эвтаназию. Двигаться или говорить он пока не мог. Но вот способность чувствовать сохранил. Парня привязали - руки назад - к широкому столбу, который создала Скеро.
Его надо в Верс, подумала Ивик. Это же даже по Уставу запрещено, то, что она делает. Как она может так?! Если уж мы взяли его живым, он должен попасть в Верс. Но возражать Скеро нельзя. Нельзя портить с ней отношения, Ивик попросту боялась возразить. Мир между ней и Скеро висел на слишком тоненькой ниточке, на одном только воспоминании. Все ведь может снова взорваться…
К тому же, невеликое это счастье - попасть в Верс.
Скеро, Рица и Кор быстренько ободрали с парня одежду. Остальные так и не приближались - наверное, тоже противно было. Но на это Скеро не обращала внимания.
— Ну что, сука? - Скеро подошла близко, глянула в глаза дарайца, - Дождался?
Она хлестко ударила парня по щеке.
… И самое страшное то, что и Скеро Ивик тоже понимала. Она знала, почему Скеро так себя ведет, и как это связывается у нее со всем остальным - например, с церковными проповедями о милосердии. Скеро, с одной стороны, это просто нравилось. Возбуждало, наверное, как-то. Ивик все это было омерзительно, но в глубине души она понимала, что кого-то да, это может возбуждать. С другой стороны, все это было и оправданно - действительно, враг (а что у него глаза ребенка - так Скеро не умеет читать по глазам), действительно, надо уничтожать, ни у кого в этом нет сомнений, они же солдаты, а не воспитательницы марсена. Вся культура гэйнов, весь опыт, как личный, так и накопленный в веках, весь ужас, посеянный доршами в Дейтросе, все убитые и замученные - требовали лишь одного: уничтожить. Как только видишь дорша - так и убивай сразу. Просто потому, что это дорш. Правда, от них требовали все-таки - по Уставу - не трогать нонкомбатантов, но мальчишка к ним не относился. Он был еще опаснее дарайских военных, он был опасен и достоин уничтожения в квадрате. А если уж уничтожать, то почему бы не сделать этого со вкусом и с душой… Просто у Скеро такой темперамент. Не будем ханжами… Все мы люди, имеем право на маленькую слабость.
Ксата протянула руку, в ее ладони возникла черная рукоятка из которой торчало лезвие белого пламени, раскаленное даже на вид. Ивик не выдержала, взглянула в лицо пленного - и покачнулась, ей никогда не случалось видеть такого ужаса в чьих-то глазах. Ни гордости не осталось в них, ни ненависти, если бы он мог, наверное, он бы умолял не трогать его. А может, и не умолял бы… Лоб под светлой короткой челкой покрылся крупными каплями пота.
— А ты что думал, детка, ты в игрушки играешь? А здесь война. Нас убивали твоими игрушками.
Скеро провела огненным лезвием по белому дряблому животу дарайца, погружая вглубь, оставляя вывороченную обугленную плоть. Ивик вздрогнула всем телом, сразу ощутив острую боль в животе, словно это ее резали.
В следующий миг она оказалась возле дарайца и закричала. Лезвие снова взлетело - но Скеро успела его удержать, иначе оно воткнулось бы в Ивик. Зеленоватые яркие глаза полыхнули удивлением и гневом.
— Ты что?!
— Не надо, - попросила Ивик, - не надо. Пожалуйста.
— Что, птичку жалко? - брови Скеро изогнулись, - а ну, в сторону!
— Ивик, отойди в самом деле! - сказала Рица, - что ты лезешь? Боишься руки запачкать, иди отсюда, никто не просит.
Ивик задрожала всем телом. Она не знала, что сказать. Жалко? Глупость, действительно, какая.
— Нет, - сказала она, - не надо. Мы же люди.
— Зато он - не человек!
— Нет, и он человек… не надо, Скеро, пожалуйста!
— Да ты что думаешь, я тут с тобой спорить буду? Квисса, нале-во, два шага вперед, марш!
Ивик не подчинилась. Она молча, с ненавистью смотрела на Скеро.
— Ивик, дома получишь пять хознарядов.
— Есть пять нарядов, - пробормотала она.
— В сторону, кому говорят! Ну!
Скеро сделала незаметное движение, Ивик, конечно, не успела среагировать и, задыхаясь, полетела на землю. Через пару секунд она встала, еще не отдышавшись после удара, и готова была снова защищать дарайца, но внимание Скеро уже было надежно отвлечено от парня. Она с ненавистью смотрела на Ивик. Кор между тем подошел к пленному, создал длинное блестящее лезвие вроде шпаги и вогнал его парню меж ребер. Кровь плеснула темной струей на белую кожу, тело обвисло на веревках.
Кор стал старательно уничтожать столб и все следы происшедшего.
Скеро шагнула к Ивик и молча хлестнула ее по щеке. Ивик заплакала - просто механически.
— Ты гадина. Это же враг!
Ивик выпрямилась неторопливо. Взглянула на Скеро. Теперь она уже ничего не боялась, бояться нечего. Все, что можно испортить - уже испорчено.
— Это враг, Скеро. А Библия учит любить врагов своих. Можешь меня бить, если хочешь.
Этот аргумент подействовал на Скеро убийственно. Она побелела. Но больше бить Ивик не стала.
— Шендак, какая ты чистенькая, какая умная! - злобно сказала Скеро, - тебе не гэйной надо быть, а морали читать. Тебя к Медиане на шаг подпускать нельзя. Вон - иди психологом в Верс работать. Ты своей правильностью так подследственных достанешь, никаких пыток не надо.
Дана вдруг подскочила к Скеро.
— Скеро, не надо, правда, - волнуясь, заговорила она, - мы же все понимаем… и ты права. Все равно его убить надо было… Ты всегда все берешь на себя. Но Ивик тоже… ты пойми…
Ивик содрогнулась от того, что показалось ей предательством. Скеро - права? Дана правда так думает? Да ведь сама она никогда бы… да она просто лизоблюдка, вот и все!
Скеро не слушала Дану. Глаза ее горели ненавистью. Ивик вдруг почувствовала, что взрывается изнутри.
Она стала кричать на Скеро. Это была истерика.
— Я чистенькая? Да нет, Скеро, я такая же, как все. А вот ты сволочь! Ты сволочь и садистка. Это тебя нельзя подпускать… Это из-за таких, как ты, войны бывают! Тебе бы лучше в Дарайе родиться, там бы тебе позволили все, что ты хочешь! А Дейтрос - христианский мир! А ты, ты всегда была сволочью! И шендак, ты весь наш сен развалила! Хуже тебя вообще нет! Ты хочешь, чтобы перед тобой все пресмыкались, все - и они пресмыкаются, да, они уже забыли, что они личности, люди, не хуже тебя - все должны перед тобой унижаться и тебя восхвалять! Ты вообще хоть кого-нибудь кроме себя замечаешь вокруг?
Ивик не могла остановиться. Ей было стыдно, так нельзя себя вести, она истеричка, и вопли делают ее только смешной - но остановиться было немыслимо. Лицо Скеро постепенно приобретало обычное спокойно-насмешливое выражение.
— Ты думаешь, что если ты такая талантливая и яркая, тебе все позволено? И твои подпевалы все всегда оправдывают - подумаешь, у тебя такой темперамент! Так вот нет, не все оправдано! И то, как ты надо мной издевалась на втором курсе - думаешь, я забыла? А я что, дараец, враг - какого шендака ты это со мной делала? И ведь ничего, когда в бою рядом оказались, и я оказалась не такой уж плохой, правда? Вот только извинений я от тебя не услышала. Да и не надо мне извинений, Бог с ним - но хоть бы ты относилась по-человечески! Так ты можешь только тех любить, кто тебя восхваляет и видит в тебе идеал. Нормальных равных отношений ты не признаешь и даже не представляешь! Ты не знаешь, что такое нормальная дружба. Ты уже родилась, видно, шеманой! Считаешь себя лучше всех? Ради Бога. Только без меня, пожалуйста!
— Закончила? - спросила Скеро презрительно, - так вот, лапочка… Ты тут про Библию что-то вякала. Так в Библии сказано - так как ты не холоден, и не горяч, а тепел, то извергну тебя из уст моих. Так вот, это про таких, как ты. Ты тепленькая. Такие, как ты, никому не нужны. Да, наряды остаются в силе…
Она вскочила на "лошадку", скомандовала "за мной" и взмыла в воздух. Рица, Кор и Лоренс - за ней. Ивик осталась стоять, а рядом с ней - Марро и Дана.
— Не расстраивайся, - неуклюже сказал вдруг Марро, - ты права. И правильно сделала. Я тоже должен был ее остановить. Но мы все, как дураки, побоялись возражать, а ты… молодец.
Ивик расширившимися глазами посмотрела на Марро. У нее вдруг потекли по лицу слезы. Она обернулась к Дане. Гнев снова вспыхнул.
— А ты что? Ну иди, догоняй… свою новую подругу!
— Ивик,- беспомощно сказала Дана, - мне что, разорваться, что ли?
— Ты же считаешь, что она права!
— Да… по-своему. И ты тоже.. по-своему. И она мне не подруга, ты же знаешь… просто… ну правда ее жалко иногда.
— Ее жалко?! - вспыхнула Ивик, - а меня тебе не жалко? А дорша этого не жалко, да? А вот ее жалко? Да она…
— Пойми, Ивик, она только внешне такая… на самом деле она очень в себе не уверена и всего боится…
— Это она-то боится?!
— Да… я чувствую. Она… ты ее сильнее. У тебя такой стержень внутри, а у нее ничего. Вот она и…
— Да ни шендака себе она слабенькая, - пробормотала Ивик. Обида - теперь уже на Дану - жгла ее изнутри. Ничего себе! Да, конечно, это очень по-библейски, правильно. Смотреть, как твою подругу бьют - Ивик не то, что было больно, но нестерпимо обидны эти удары - оскорбляют, и при этом еще жалеть обидчика. Ивик от бессилия махнула рукой.
— Пошли, девчонки,- сказал Марро, - отстанем.
— Конечно, ты права, - решительно сказала Ашен, - она омерзительно поступила! Ладно еще там, в Килне… тоже неправильно, но хоть можно понять, все обозлились. Но в этой ситуации! А ты молодец, что остановила ее. Может, в следующий раз, когда она захочет так сделать, задумается…
Ивик посмотрела на Ашен с признательностью. Ну вот, хоть кто-то на ее стороне. С Даной они в итоге помирились. Но недоверие внутри осталось - как можно надеяться на человека, который… вот так. Который вдруг может оказаться тебе совершенно чужим.
— Это все очень сложно на самом деле, - продолжала Ашен, вдруг опустив глаза, - родители рассказывали… мы говорили о таких вещах. Когда я пошла в квенсен. Они тогда стали со мной говорить иногда. Рассказывать о своем опыте. Знаешь, такое правда бывает. Особенно с квиссанами. Потом когда люди взрослеют, они как-то… меньше уже. Садисты такие, они не выживают долго, так получается. Это все запрещено, и по Уставу, и вообще. Мы не имеем права мучить пленных, вообще. Если уж взяли - передаем в Верс, а сами - нет. Но… бывает такое. И бывает, что мирных доршей… ну просто людей оттуда - убивают. Только так нельзя, конечно. Знаешь, на твоем месте там я бы тоже ее остановила.
Правда, подумала Ивик, остановила бы. Только, скорее всего, без истерик, спокойно, и Скеро бы просто подчинилась Ашен - хоть она формально и начальство. А я… истеричка, слабая дура.
Она бежала под мелким моросящим дождем, по размякшей земле, почти утыкаясь носом в грязно-пятнистую широкую спину Нэша. Слыша смачное "чпок-чпок" по грязи и тяжелое дыхание не в такт. Ботинки так облипли грязью, что ступни казались неподъемными, но она уже почти не замечала этого. Иногда ей казалось, что весь сен - одно гигантское неповоротливое животное, сороконожка, которая еле-еле ползет, выдирая свои многочисленные лапы из грязи, размешивая дорогу, как ложкой мешают кисель. Изгибаясь вместе с дорогой. Ремень автомата передавливал плечо, но она и к этому давно привыкла.
Можно было даже думать о чем-то. Мысли текли не плавно, как всегда, а прерывисто. Раньше, помнила Ивик, в таких случаях она думала лишь о том, когда все это кончится. Теперь уже было не так тяжело, и в результате мысли неслись вперемешку. Это называется конец весны… я точно не сдам ориентирование… как дожди надоели… в Медиане хоть сухо… Скеро опять съязвила сегодня утром на мой счет… сколько же можно, почему не оставить меня в покое… проклятая Скеро… проклятые дорши… куда, интересно, меня направят после выпуска… в какую-нибудь провинциальную часть… и там будет то же самое - такая же Скеро… а вдруг нас вместе… нет, нет, Скеро у нас отличница… чертов дождь… все ведь мокрое, все… трусы даже, кажется, мокрые…будет все точно так же… тренировки, койка в общей спальне… замуж я не выйду никогда… да и что хорошего, если вдуматься… и там ничего хорошего не будет… здесь хоть Ашен с Даной… а если кто-то из них погибнет… странно, вот и жить не хочется, но и умирать-то страшно… а вот когда хочется жить, то умереть вроде не страшно… а что лучше, поехать к маме и жить у нее?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51