И если победа требует такой цены, если такой ценой надо нас защищать - так не стоим мы того. И лучше мы все сдохнем, чем… Чем так.
— А что касается моих подопечных, Элис, именно моих - то ведь они прежде всего губят души…
Элис подняла глаза снова и взглянула на Йэна, вложив в этот взгляд все презрение и отторжение, на какие была способна.
— Это вы губите души.
И ушла.
Забрала свои вещи, переехала в конвиктус - давно это надо было сделать. С мамой хорошие отношения, Элис любила жить с мамой и жила, закончив вторую ступень и срочную службу. Но теперь - все кончено. Мама выбрала Йэна, а не дочь. То есть, конечно, будем справедливыми, дочь она любит, но раз она собирается и дальше дружить с этим… палачом… Элис это поддерживать не будет.
Да и чем мама лучше? Только тем, что у нее другая профессия? Она поддерживала все это, все, что происходило в стране, поддерживала и одобряла, и мысленно соглашалась с этим.
Элис бы не согласилась, не смирилась. Почему Рошен не попался ей раньше? Он распространялся в самиздате ведь. Впрочем, и она родилась слишком поздно.
Вот если бы он попался ей раньше, она бы жизнь положила на то, чтобы распространять эту книгу… или еще как-то бороться против Империи. И пусть бы ее тоже схватили и отправили на Элейил. Неужели из-за какого-то там "спокойствия" и "мирной жизни" можно мириться с ЭТИМ? Неужели надо так дрожать за собственную шкуру? Гм… про Йэна не скажешь, что он боится за себя, но Йэн - это другое совсем, это враг и палач. А вот мама… действительно непонятно.
Мама, видимо, боялась за детей. Ведь она и Элис родила в 20 лет, еще ничего в мире не понимая. Да, и это еще - ведь они могли просто не знать многого!
Но как, как? Ну ладно, Элис просто еще ребенок, в школе много ли узнаешь о жизни? Но уже работая, уже будучи в курсе… кроме того, мама дружила с Йэном. Нет, не могла она ничего не знать.
Элис ушла из дома и долго почти не общалась с мамой. До самой истории с Маркусом.
Она перестала воспринимать Империю как свою страну. Эдоли, конечно - все равно Родина. Куда от нее денешься… Но Империя - это нечто чужеродное, навязанное, это государство. Надо различать Родину и государство.
Невольно она стала активнее сравнивать Империю и Сканти.
В Сканти все гораздо честнее. Там не надо врать. Там свобода. Демократические выборы президента - народу никого сверху не навязывают. Там экономическая естественная система, а не госплан. Свободное предпринимательство. Свобода слова и совести.
Поэтому они и живут на порядок лучше нас. Ведь научно-технический уровень примерно одинаков! В освоении дальнего Космоса мы далеко впереди, впереди и в некоторых других вещах - и в ближнем Космосе, и в гравитехнологиях. Но вот живут они лучше гораздо, даже не сравнить! Там у каждого есть автомобиль и циллос, каждый может поехать в отпуск на теплые острова. Там изобилие. Притом без всякой гравиэнергии! Только за счет другого социального устройства.
И никого не сажают в тюрьму только за другую веру.
У нас все во благо государства, люди - винтики государственной машины, разменные фишки, у них - все ради человека и его счастья.
Нам надо еще расти и расти до такого подлинно свободного общества.
А раз так, стала думать Элис, то не все ли равно, где жить? Даже лучше - там, там уже достигли того, к чему Эдоли еще тянуться и тянуться.
Патриотизм? Любовь к Родине? Нет уж, спасибо, этого мы наслушались в детстве. Нормальное естественное государство - оно функционирует хорошо тогда, когда каждый человек в нем - каждый - не кладет живот на алтарь чего-нибудь там (патриотизма, Родины, Христа, еще каких-нибудь возвышенных соображений), а заботится о своей выгоде. Так что лучшее, что мы можем сделать для Родины - это заботиться о себе.
Скучно, конечно, и тоскливо, не так красиво и романтично, как это было у нас раньше - но иначе нельзя.
Впрочем, Элис уехала в Сканти не из этих соображений. Эти соображения только сняли барьер в мозгу - а как же Родина и патриотизм? А никак.
Уехала она потому, что ситуация была очень уж аховая. Какая там "тюрьма народов"… все-таки в тюрьме хоть кормят. А в последние два года все стало хуже некуда - курсантам перестали давать деньги, чтобы хоть как-то прожить, пришлось работать. В дополнение к учебе, без того невыносимо тяжелой, еще и работать по ночам в больнице, но и там не всегда выдавали зарплату. Макс пытался продавать видеоны, но и у него что-то не очень все получалось, пару раз все деньги отбирали новоявленные, почти уже легальные бандиты, новое словечко появилось - рэкет. И главное, даже и в будущем не было перспектив улучшить положение. Молодые врачи получали очень мало, да и зарплату им тоже задерживали. Да, появились частные дорогие клиники, но Элис знала, что вряд ли сможет туда устроиться на работу - туда и берут в основном по блату. А у нее нет знакомых и родственников таких.
И как быть с жильем - жить у мамы после окончания школы? Ведь своего теперь никто не даст. Можно лишь купить жилье, можно - тем, у кого есть деньги.
И вдобавок ко всему она забеременела.
Все описанное - в общем, пустяки, ей самой много не надо, как-нибудь проживет. Хотя у нее тогда была еще собака - но собаку Элис устроила в питомник Легиона и ходила просто навещать. Иначе не прокормить. А там Мору неплохо кормят, и там она работает, что для риггона-овчарки все-таки необходимо.
Но что делать с ребенком? Об отсрочке от учебы и речи быть не может - это карту сохраняли в таких случаях, а денег ей никто платить не будет. Как учиться, работать и растить малыша? И как растить его вообще без денег?
Предложение Макса пришлось как раз кстати.
К тому же Макс категорически настаивал на отъезде. Только там мы сможем реализовать себя. Я смогу обеспечить тебя и ребенка.
Можно было упереться и сказать - нет, ни за что, это моя Родина, и я ее не оставлю.
Но насколько Элис интуитивно понимала Макса, он вряд ли разделил бы ее пламенный патриотизм. И она бы осталась на Родине не только без средств, но еще и без мужа.
К тому же - если честно - она просто его любила, и ей вообще никогда не приходило в голову с ним спорить. Он знает лучше. Он прав.
Да и ведь действительно прав…
Все знакомые Элис эмигранты примерно так и уехали. У некоторых все было страшнее - вот Тата с семьей просто бежала от войны. Из Кари. Из города Шин. Там, в Шине не осталось ни одного харвана. Тех, кто не успел бежать, шерги резали прямо в квартирах, вытаскивали на улицу и жгли живьем, облив горючкой. Кое-кого - девушек, детей - забирали в рабство. Немногих. В основном люди погибли сразу.
Конечно, это тоже - вина Империи. Шерги просто мстили харванам за десятилетия имперского угнетения.
Построенные в Шине школы, больницы, библиотеки, бассейны зияли черными выжженными ранами окон. Шерги вернулись в горы, к естественному для них племенному образу жизни, человеческим жертвам на языческих алтарях, шатрам, лихим разбойничьим набегам на соседей (только уже не с копьями, а с современными электромагнитными винтовками).
Те, кто уже слишком проникся имперскими ценностями - врачи, учителя, инженеры и актеры-шерги - были вынуждены покинуть родные места, а в Эдоли они отныне считались людьми второго сорта. Пришельцами.
Несложно было понять Тату, у которой появилась возможность уехать в Сканти. Как же тут не уехать? Кому они нужны в Эдоли - теперь ведь никто не даст им жилья и карты обеспечения. Да и работы нет - безработица уже началась.
Но несложно было понять и Фидес, деревни перешли просто на натуральное хозяйство. Что сами вырастили на своем огороде - то и съели. Однако Империя избаловала деревенских, они ведь уже привыкли и к хорошему видеону дома, и к приличной одежде, и к постоянным поездкам в город. Как-то не хотелось возвращаться на 100 лет назад, к неурожаям и голоду, к болезням, нищете, простой примитивной жизни.
Кто-то уехал, а те, кто не смог, начали пить. Пить и голодать. Пить и воровать все, что только можно.
Что ж, они сами виноваты - каждый человек - хозяин своей судьбы. Почему это им кто-то должен подносить приличную жизнь на блюдечке?
Работа, дом, спокойная сытая жизнь - это вовсе не само собой разумеющиеся вещи, как мы привыкли считать в Империи. За все эти вещи человек обязан бороться, выцарапывать их у жизни, идти хоть по трупам, добиваться…
А если не хочешь - иди на дно.
— Уважаемые дамы и господа! Наш лайнер совершил посадку в аэропорту Анграды. Температура за бортом…
Элис отстегнула ремень у себя и у Маркуса. Мальчик, весь зеленый, вяло завозился. Полет он перенес неплохо, спал, рисовал, играл в припасенные карты с мамой - но на посадке его стошнило.
Плохо садились - с заходом на второй круг, с резкими падениями. И погода не очень - пасмурно, сильный ветер. Анграда все-таки у моря, здесь постоянно ветры.
Элис сцепила зубы - они почему-то стучали. Дрожь. Она волновалась.
Уже почти пять лет она не была дома. Пять лет. Кажется, прошла целая вечность.
Ей хотелось съездить, но никогда не хватало денег. Это вранье, что в Сканти - даже в благополучной Сканти - любой может съездить, куда пожелает. Далеко не любой.
— Идем, - Элис взяла сына за руку. Выбрались в узкий проход. На трапе свежий холодный ветер сразу хлестнул в лицо, перехватило дыхание. Элис чуть отвернулась.
Отвыкла. Здесь все не так. И запах - совсем другой.
Ступеньки трапа задрожали под ногами. Элис спрыгнула на асфальт.
Что-то дрогнуло в ней. В тот миг, когда ноги коснулись земли, это что-то - незаметно для нее самой зревшее внутри, вдруг лопнуло и прорвалось слезами.
Эдолийская земля.
Эдолийский асфальт.
Ей вдруг захотелось, как в храме - на колени. И поцеловать этот асфальт. Но это, разумеется, было бы дико и глупо.
Она просто плакала. Держа за руку Тигренка, двигаясь в толпе к автобусу, она тихо плакала, незаметно вытирала слезы. Ей было стыдно.
— Мам, ты чего плачешь? Ты ударилась? - деловито спросил Тигренок.
— Нет.
Она высморкалась. Это какая-то сентиментальность. Это ненормально. Что это с ней?
Ведь даже мыслей никаких не было - что Родина, что родная земля, что вот сейчас увижу.. ничего подобного. Она озабоченно думала о каких-то пустяках. Выходит, это - на уровне подсознания уже?
Они прошли вместе со всеми в стеклянный корпус аэровокзала и встали в очередь на проверку документов и в таможню. Мама уже махала Элис из-за прозрачной стены. Элис улыбнулась сквозь слезы и помахала в ответ.
Как давно она не видела маму.
О встрече с Йэном Элис давно уже думала.
Она знала за собой такую особенность - легко прощать. На Макса, к примеру, давно уже не злилась, хотя поначалу удар - предательство - был невероятно сильным. Но уже через неделю она была бы готова принять его обратно с распростертыми объятиями (правда, он не пришел). Да и вообще обиды она переживала тяжело, рыдала, страдала, не спала - но вот какой-то ненависти, жажды мести никогда не испытывала и толком не знала, что это такое.
Она даже и сама себе часто говорила, что так нельзя все-таки. Что это уже прекраснодушие какое-то. Но так уж получалось у нее в жизни.
Но с Йэном - ситуация другая. Он никогда ничем Элис не обидел. Ничего лично ей не сделал. Тут все гораздо хуже. Да, пусть она тоже в чем-то была неправа. Может быть, тогда она страдала некоторым максимализмом. Может быть, этот либерально-демократический строй и не так уж прекрасен, как ей казалось, а Империя не так уж ужасна. Но ведь суть не в этом!
Ни при каком строе, ни из каких соображений нельзя убивать, мучить людей, тем более - невинных. Этого Йэн не понимает. Нельзя переходить какую-то грань, которую он давно уже, видно, перешел - и при этом остаться человеком.
Но с другой стороны, что уж прошлое ворошить. Йэн умирает. Не ругаться же с ним теперь. Раз уж решила прилететь. Не из-за него, конечно - из-за мамы, маме очень плохо будет… ее некому поддержать.
Элис для себя решила, что общаться с Йэном будет холодно-вежливо. Отстраненно. Чужой человек. Она его терпит лишь потому, что его любит мама. Это мамина слабость. Но для Элис это чужой, посторонний человек, с которым ее ничто не связывает. Он это почувствует. И пусть.
Элис вошла в давно знакомый блок (снова чуть слезы не навернулись), повесила спарвейк в гардероб. Мама возилась с Тигренком, раздевала его. Элис вошла в гостиную.
Как все знакомо… все та же мебель. Ничего здесь не изменилось. И видеон на той же стене висит… И Распятие. Диван… И тут она увидела Йэна.
Она даже не сразу поняла, что это он - ну лежит на диване какой-то посторонний человек. Старик. Она ведь его очень давно не видела. Последний раз - еще до гибели Маркуса, и то мельком.
Элис просто логически поняла, что Йэн ведь должен быть здесь, и кто же еще может здесь лежать, если не он, и значит, это он и есть. Видимо… А в следующую секунду узнала - глаза. Серые, живые, цепкие. Не изменились.
По лицу Элис снова покатились слезы, непроизвольно - да что за черт, что за слезоточивая машинка сегодня у нее внутри, и она подошла к Йэну. Наклонилась, встала на колени. Обняла. Длинные и неудобно острые, очень костлявые руки сомкнулись вокруг ее плеч. Он обнял ее в ответ. Шепнул.
— Элис.
Она ничего даже сказать не могла. Ткнулась носом ему в грудь и всхлипывала. Голоса мамы и Тигренка доносились глухо сзади, потом стихли - мама увела Тигренка в спальню.
Не хотела мешать.
— Элис, не плачь, детка.
Она оторвалась. Села, глядя ему в лицо. Вытерла ладонью свои мокрые щеки.
Все было правильно. Неизвестно почему, но все было правильно. Он очень постарел почему-то, выглядел стариком, ему же пятьдесят всего. Глубокий старик. Морщины, еще вот и шрам какой-то добавился на скуле. И руки, она теперь только заметила, руки сильно покалечены, пальцев не хватает.
Жесткие решения и мысли еще раз пронеслись в голове, Элис смахнула их, как пыль смахивают мокрой тряпкой. Плевать. Это ведь Йэн. Это он ее учил задачки решать по математике. И взял как-то с парашютом прыгать. Это Йэн - из той жизни, прежней, счастливой. Когда все было иначе.
— Йэн, - сказала она тихо, - я приехала к тебе. Я здесь.
Он вовсе не выглядел несчастным или сломленным там каким-нибудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65