– Не дай бог, выкидыш случится! Разве тебе врачи не объяснили?
– А ты что, посещал занятия для будущих отцов? – еле удерживаясь от смеха, поинтересовалась Виктория. – Я сама собираюсь на них только в сентябре. И между прочим, я прекрасно тут обходилась без тебя все это время, без твоих нотаций и наставлений.
Зак вытащил ведро из раковины и поставил на пол.
– Ах, так, – возмущенно начал он, но Виктория не дала ему продолжить.
– До твоего прихода я чувствовала себя отлично! А ты вывел меня из равновесия… – она осеклась на полуслове, но было уже поздно.
– Я разволновал тебя, Тори? – переспросил он. В его голосе зазвучали торжествующие нотки.
– Ну… Не то чтобы… – попыталась она дать задний ход, но замолчала.
– Что же тогда?
– Зак, прекрати, – она с трудом заставила свой голос звучать спокойно. – Мы разошлись, это вопрос решенный. А все эти перепалки только вредят мне и малышу.
– Я не хочу спорить с тобой, Тори. – Его близость превращала ее кровь в жидкий огонь, сердце билось учащенно. – Слова тут вовсе не нужны.
– Что ты собираешься делать?
– Я собираюсь раздеть тебя, – мягко проговорил он, – твоя грудь почувствует мои руки, а тело будет молить о поцелуях…
– Зак, не надо… пожалуйста, – его слова окончательно парализовали ее волю.
– Я буду целовать твои губы, чувствовать их вкус, твой вкус, – продолжал он, – затем я попробую другие части твоего тела, каждую его часть.
Ее грудь напряглась, отвечая на его желание. Опытные руки скользили по ее телу.
– Не надо, – пролепетала она. – Не делай этого.
– Почему? Потому что ты сама этого хочешь?
– Нет, я не хочу, – она постаралась оттолкнуть его. – Мне это не нужно.
Отчаяние, звучавшее в ее голосе, остановило его.
– Ты хочешь, но почему-то не позволяешь себе хотеть, – сказал он мягко. – Но я подожду. Время на моей стороне. Ты – моя жена, ты носишь моего ребенка и не сможешь отталкивать меня вечно. Ты и сама это знаешь.
Он отпустил ее, поднял букет и поставил его в ведро на полу.
– Ты носишь Хардинга, неужели ты еще не поняла, что это значит? И между прочим, ты тоже член семьи Хардинг.
– А как же Джина? – недоверчиво спросила она.
– Джина просто моя кузина, – ответил Зак. – Мы уже давно только друзья, хоть ты и не веришь. Когда ты будешь готова мне поверить, мы поговорим и об этом. Силком ведь тебя не разубедишь.
– Не прикидывайся невинным ягненком.
Он долго смотрел на нее, прежде чем ответить:
– Я и не прикидываюсь, это было бы смешно. Но ты упорствуешь в своем заблуждении, а это нас никуда не приведет. Для блага нашего ребенка мы просто обязаны найти общий язык. Или ты предпочитаешь бессмысленную вражду?
Он надел пиджак и снова спросил:
– Мир или война? Виктория пожала плечами:
– Я вовсе не хочу воевать, но…
– Никаких «но». Уверен, ты не захочешь лишить свое дитя того, что принадлежит ему по праву.
– Это называется «шантаж».
– Отнюдь. Это – правда. Ты пытаешься отмахнуться от фактов и не можешь отличить, где правда, где ложь, а где твои собственные выдумки. Но, – он предупреждающе поднял руку, не давая ей возразить, – я не намерен сейчас с тобой ничего выяснять.
– И на том спасибо, – язвительно ответила Виктория.
– Я говорил о компромиссе, Виктория. – Он говорил очень спокойно и убедительно. – Я не хочу, чтобы ты оставалась здесь одна. Я не хочу, чтобы ты продолжала работать: в этом нет необходимости и это может повредить ребенку. И я прошу тебя прекратить всякие контакты с Уильямом Ховардом.
– Это все?
Какое нахальство с его стороны говорить ей подобные вещи! Невероятный человек! Виктория была слишком удивлена, чтобы сердиться.
– Я так понимаю, что с этими пунктами ты не согласна? – скучным голосом осведомился Зак.
– Ты правильно понимаешь, – подтвердила Виктория.
– А как насчет наших с тобой встреч? Может быть, ты согласишься иногда встречаться со мной? Мы бы могли сходить куда-нибудь пообедать или поужинать… Положим пару раз в неделю. Это для тебя приемлемо?
– Абсолютно неприемлемо. – Виктории казалось, что он изучает ее реакции, будто она подопытный кролик. Мерзкое ощущение, надо сказать.
– Но если у тебя будут какие-либо проблемы, ты мне позвонишь? – нетерпеливо спросил Зак.
Вот оно как! Он нисколько не раскаивается в том, что произошло, даже в том, что крутил шуры-муры с Джиной и потратил кучу денег на ее апартаменты. Не винит он себя и в том, что тайком обделывал делишки с Чийли-Браунами. Ее брак был обречен с самого начала, только слепая, влюбленная дура могла этого не замечать. Ему нужна не жена, а кукла.
– Я не вернусь к тебе.
– Я говорил только о совместных обедах, а не о постели, – холодно ответил он. – Я хочу приглядывать за наследником Хардингов.
Правильно она настаивала на разводе! Виктория опустила глаза, чтобы он не догадался о ее чувствах. Как в одном человеке могут уживаться два таких разных существа! Как будто не он только что стоял с покаянным видом под ее дверью, протягивая роскошный букет и расточая комплименты.
Неужели он на самом деле любит ее? А может, это просто чувство собственника? Желание подчинять всех и вся своей силе, власти, лишить собственной воли… Он рассуждает о компромиссе, но сам-то в своей жизни менять ничего не собирается. Жена для него значит куда меньше, чем его коллеги… Даже к секретарше он, наверное, относится с большим уважением…
– Тори, я не утверждаю, что не совершал ошибок. Но я хотел оградить тебя от неприятностей… – заговорил он снова. – (Так, значит, Джина была просто «неприятностью». И сколько же таких неприятностей у него было, подумала про себя Виктория.) – Я не хотел загромождать твою головку проблемами моего бизнеса. Может быть, я был не прав, – продолжал он. – Ты так молода и неопытна. Я не хотел, чтобы жизнь обратилась к тебе своей темной стороной. Но, – он сделал паузу и пристально посмотрел ей в глаза, – я признаю, что ошибался в тебе.
Виктория сама удивилась, что может говорить спокойно, когда внутри у нее все кричало.
– У меня почти не было детства: мои родители об этом позаботились. Я довольно быстро научилась вести себя как маленькая взрослая. И я не хочу, чтобы мой ребенок, – она прижала руки к животу, – рос в такой же обстановке. Это не та история, которая должна повториться.
– Ты считаешь меня таким же, как твои родители? Как твой отец? – зловеще спросил Зак, глядя ей прямо в глаза.
– Да. Нет. Не знаю, – забормотала она, покраснев. – Я знаю только одно: мое дитя – это единственный человек, который по-настоящему во мне нуждается, так же как и я в нем. Он не может жить без меня, я для него все, и он для меня – все. Он – мой, и я его не отдам. Он – моя плоть и кровь.
– Но и моя тоже, Тори. – В голосе Зака зазвучали металлические нотки.
Они целую вечность молча смотрели друг на друга. Потом, бросив «до встречи», он повернулся и вышел вон.
Виктория не шелохнулась.
Слабое шевеление внутри ее живота вернуло ее к действительности.
– Как дела, мой сладкий? Давно мы с тобой не беседовали. – Ее пальцы осторожно погладили то место, где детеныш решил проявить активность. – Видишь, твой папа даже не выпил свой кофе.
Она вернулась в гостиную и раскинулась в кресле, чувствуя себя ужасно усталой и подавленной. Она была смущена, расстроена и не могла прийти ни к какому решению.
Она любила Зака и ненавидела одновременно. Ей хотелось, чтобы у ребенка был отец, но в то же время она была готова сбежать от него на край света. Нормально ли это? Виктория покачала головой. Если она не возьмет себя в руки, то точно окажется в сумасшедшем доме. И тогда ребенка ей не видать как своих ушей.
Он поднялась и прошла на кухню, где первым делом увидела огромный букет цветов. Ох, Зак, Зак… Тут только она поняла, что плачет. Как его понять? То кричит и угрожает, то через минуту появляется на пороге с роскошными цветами и милой улыбкой. Но это ему не поможет. Сейчас у нее есть человечек, который во много раз важнее и Зака и ее самой.
Теперь осталось только порадовать Корал.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Корал среагировала на известие даже хуже, чем предполагала Виктория.
– Ты это назло мне сделала? – холеные пальцы с ярко-алым маникюром с такой силой сомкнулись на тонкой ножке высокого хрустального бокала, что та жалобно хрустнула и тягучее пурпурное вино разлилось по скатерти.
Зная, что Корал ни за что не станет устраивать сцен на людях, Виктория предусмотрительно пригласила ее в маленький, но дорогой ресторан. Ей и в голову не придет расплатиться за разбитый бокал, подумала Виктория, увидев, как Корал надменно кивнула официанту, сменившему скатерть.
Стоило ему отойти, Корал вновь зашипела на дочь:
– Как это на тебя похоже, Виктория. – Сощуренный взгляд придавал ее хорошенькому личику хищное выражение. – Ты поступала так с самого своего рождения.
– Не преувеличивай моих заслуг, мама, – непринужденно проговорила Виктория. Такие стычки не были для нее редкостью. За годы совместной жизни она научилась абстрагироваться от материнских эскапад. Хотя каждый раз на душе оставался горький осадок.
– Подобная выходка не делает тебе чести, доченька, – ядовито процедила Корал, сузив глаза и поджав губы. Будь ее воля, она бы обрушила на голову Виктории шквал обвинений. Но опуститься до скандала в публичном месте Корал позволить себе не могла.
– Мама, успокойся ради бога, мне от тебя, – сделав ударение на последнем слоге, произнесла Виктория, – ничего не надо. – Я просто хотела, чтобы ты знала…
Услышав непривычную твердость в голосе дочери, Корал почла за лучшее несколько смягчить тон.
– А что думает об этом Зак? Полагаю, отец – он?
– Конечно, отец – Зак. Он рад. – Виктория чувствовала себя очень напряженно, как всегда в обществе своей матери.
– Ты теперь к нему вернешься, – с облегчением произнесла Корал. Ей показалось, что она нашла путь к примирению со своей грешной дочерью.
– Совсем нет. – Виктория постаралась говорить не слишком эмоционально. – Наоборот. Я собираюсь воспитывать ребенка сама. Мы разводимся.
– Ты с ума сошла, девочка! – Корал в Ужасе посмотрела на нее. – Фамилия Хардинг что-нибудь значит для тебя? У него же куча денег, разве можно отказываться от такого богатства?
– Давай не будем это обсуждать, мама, – прервала ее Виктория. – Ни сейчас, ни после.
Корал промолчала, так как принесли их заказ: копченую утку с салатом – здешнее фирменное блюдо.
Элегантная, сдержанная, хорошо воспитанная леди… Она же всю жизнь играет какую-то роль… Неужели ей самой это не надоело, недоумевала Виктория. А может быть, это и не роль? Может, в ней уже не осталось ничего настоящего, искреннего?
– Теперь понятно, почему ты скрывалась последнее время. – Корал отрезала маленький кусочек мяса и глянула на дочь исподлобья. – Стыдно было признаться?
– Я не собиралась прятаться. – Виктория глубоко вздохнула. – Просто я пошла работать.
– Работать?! – поразилась Корал.
– В цветочный магазин. – Глядя, как вытянулось лицо матери, Виктория испытала мстительное удовлетворение.
Разговор прервался. Остаток трапезы прошел в полном молчании. Тишина была выразительней, чем любые слова. Виктория настояла, что она сама оплатит счет.
Наконец обе женщины вышли на освещенную солнцем улицу.
– Когда… – Корал скорчила гримаску и ткнула пальцем в округлившийся живот Виктории?
– В конце декабря, – коротко ответила Виктория. Разговор дался ей нелегко и, слава богу, подходил к концу.
– На Рождество я еду на Багамы.
И это называется, мать, вздохнула про себя Виктория. Корал не только не откажется от своих планов, но даже из вежливости не собирается выказать хоть какое-то подобие участия и заинтересованности. У нее даже мысли не возникло предложить какую-нибудь помощь…
Да, Корал в своем репертуаре.
– Правда? – Виктория заставила себя вежливо улыбнуться. – Надеюсь, ты хорошо проведешь время. Ты пробудешь там до Нового года?
– Да. – Корал подняла руку, и тут же возле нее остановилось такси. Хотя Виктория готова была поклясться, что никаких машин вокруг не было. Ей всегда казалось, что ее мать ухитрится найти транспортное средство даже посреди Сахары. – Тебя подвезти?
Предложение было сделано столь неприязненным тоном, что Виктория поспешила ответить:
– Нет, нет. Мне надо еще заглянуть в магазин.
Корал с облегчением кивнула, подставила нарумяненную щеку для поцелуя и села в такси, даже не оглянувшись. Виктория продолжала стоять, наблюдая за уличным движением. Детские воспоминания волнами накатывали на нее, она снова почувствовала себя маленькой девочкой, никому не нужной и нелюбимой. Жуткое чувство!
– Как все прошло? – глубокий мужской голос вырвал ее из задумчивости.
– Зак, – она удивленно поглядела на него, – как ты здесь оказался?
– Просто сейчас чудесный субботний вечер, и делать мне абсолютно нечего, – непринужденно ответил он, беря ее под руку. – Выпала редкая возможность прогуляться, поглазеть на витрины…
Виктория недоверчиво посмотрела на его красивое лицо. Заку Хардингу всегда находилось чем заняться, жизнь его была насыщена до предела, «глазеть на витрины» было совсем не в его стиле.
– Ты приехал сюда, потому что подумал, что я расстроюсь после разговора с матерью? – полуутвердительно-полувопросительно произнесла она. Неудивительно, что он узнал об их встрече: оперативности его осведомителей могла бы позавидовать любая контрразведка.
– Зная эту людоедку, я в этом не сомневался, – немедленно согласился он. – Пусть хотя бы остаток вечера принесет нам удовольствие. Чем бы ты хотела заняться? Я в твоем полном распоряжении, Тори.
Виктория замешкалась. Этот мужчина походил на хамелеона: то он нежен, то деспотичен… К тому же ей не следовало забывать, что, пока они не утрясли все юридические формальности, он оставался ее противником.
– Моя яхта стоит сейчас в Хенли. Как насчет прогулки по реке.
– Зак, – Виктория обратила к нему обеспокоенное лицо, – я не думаю, что это хорошая идея.
Как же он привлекателен! Виктория не могла не заметить, что все женщины, независимо от возраста, восхищенно заглядываются на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14