— Глубоко огорчен, моя прекрасная.
— Вы... вы не сдержите ваше обещание?
— Нет, но я должен принять некоторые меры предосторожности.
Аша связал ее и заткнул рот; ему нужно было выиграть несколько часов, прежде чем она поднимет тревогу. Обнаружив плащ девушки, который она оставила на пороге комнаты, дипломат решил им воспользоваться, чтобы выйти из дворца: он набросил плащ, надвинул капюшон на лицо и бросился вниз по лестнице.
В нижних залах шел пир.
Одни уже были пьяны, другие предавались возбужденному веселью. Аша перешагнул через два обнаженных тела.
— Куда ты идешь?
Аша не мог бежать. Много вооруженных людей охраняло двери дворца.
— Ты уже уходишь от египтянина? Иди сюда, моя девочка...
Через несколько шагов — и свобода.
Жирная рука Бентешины подняла капюшон.
— Не повезло, мой дорогой Аша.
ГЛАВА 4
Пи-Рамзес, воздвигнутую Рамзесом в Дельте столицу, называли «городом бирюзы» из-за украшавшей фасады домов черепицы, покрытой бирюзовой глазурью. На улицах Пи-Рамзеса каждый прохожий восхищался храмами, дворцами Фараона, озерами, воротами; любой приходил в восторг при виде фруктовых садов, каналов с рыбой, домами знати и их садами, обрамленными цветами, аллеями. Житель этого города наслаждался яблоками, гранатами, оливами и фигами, оценивал вкус лучших вин и любил распевать популярную песенку: «Какая радость царит в Пи-Рамзесе, здесь маленький чувствует себя большим, акация и смоковница отбрасывают тень, здания сверкают золотом и бирюзой, ветер мягок, птицы играют вокруг прудов».
Но Амени, личный писец правителя, старый друг и вечный слуга царя, не разделял этой радости жизни. Он чувствовал, как и многие жители города, что обычная веселость не царит больше здесь, потому что Рамзеса не было в столице.
Он отсутствовал и был в опасности.
Не слушая никаких предостережений, не делая никаких отсрочек, Рамзес ринулся на север, чтобы покорить Ханаан и Сирию.
Тщедушный на вид, маленький, худой и почти лысый, с бледной кожей, Амени, талантливый писец и верный помощник Фараона, был неутомимым работником. Сын продавца гипса чувствовал незримую связь с Рамзесом. В соответствии со старым выражением он стал «глазами и ушами правителя», возглавляя службу из двадцати ответственных и преданных чиновников. Работая с утра до вечера, он мало спал, потреблял много пищи, но не толстел, редко выходил из своего кабинета. На его рабочем столе возвышалась подставка под кисти из позолоченного дерева, которую подарил ему Рамзес. Когда он прикасался к этому предмету, сделанному в форме лилии, его энергия возрождалась, и Амени одним махом расправлялся с большим количеством документов, которое могло бы обескуражить любого писца. В кабинете, где он сам занимался уборкой, папирусы были размещены в деревянных кофрах и глиняных сосудах или завернуты в кожаные чехлы и разложены по полкам.
— Посланец из армии, — доложил один из его помощников.
— Пусть войдет.
Покрытый пылью воин изнемогал от усталости.
— Я принес послание от Фараона.
— Покажи мне его.
Амени узнал печать Рамзеса. Задыхаясь, он бросился бежать ко дворцу.
Царица Нефертари принимала главного управляющего Дома Рамзеса, писца расчетов, главного хранителя ритуалов, хранителя секретов, жреца Дома Жизни, хранителя казны, хранителя амбаров и многих других высших сановников, желавших получить предельно точные указания, лишь бы не предпринимать никаких самостоятельных действий. Которые могли быть не одобрены Великой Супругой Фараона, управлявшей страной в отсутствие царя. К счастью, Амени самоотверженно помогал ей, и Туйя, мать Рамзеса, поддерживала ее своими ценными советами.
Прекраснее всех прекрасных, с блестящими черными волосами, зелено-голубыми глазами, ясным, как у богини, лицом, Нефертари сейчас выдерживала испытание властью и одиночеством. Воспитанная в храме, увлеченная священными писаниями, она стремилась к спокойной жизни; но любовь к Рамзесу превратила скромную девушку в царицу Египта, решившую неукоснительно исполнять свои обязанности.
Одно управление Домом царицы само по себе требовало от нее тяжелого труда, поскольку он включал в себя школу, где обучали египтянок и чужеземных девушек, а также швейную мастерскую и мастерские, где создавали украшения, зеркала, вазы, веера, сандалии и предметы ритуала. Нефертари следила за многочисленным персоналом, состоявшим из жриц, писцов, управляющих основными доходами, ремесленников и крестьян, и стремилась лично назначать ответственных за каждый род деятельности. Избегать несправедливости и ошибок — такова была ее цель.
В эти тревожные дни, когда Рамзес рисковал жизнью, защищая Египет от вторжения хеттов, Великая Супруга Фараона должна была удвоить усилия и управлять страной, какой бы ни была ее усталость.
— Амени, наконец! У тебя есть новости?
— Да, Ваше Величество: посланец доставил из армии папирус.
Царица занималась делами не в кабинете Рамзеса, который оставался пустым до его возвращения, а в просторной комнате, украшенной светло-голубым фаянсом и выходящей окнами в сад, где у подножия акации спал Дозор, золотисто-желтый пес царя.
Нефертари взяла папирус и прочитала текст, написанный беглым почерком и подписанный самим Рамзесом.
Но улыбка не осветила хмурое лицо царицы.
— Он пытается успокоить меня, — призналась она.
— О чем сообщает Рамзес?
— Ханаан подчинен, предавший Фараона наместник убит.
— Прекрасная победа! — возликовал Амени.
— Рамзес повел армию на север.
— Почему же вы так грустны?
Потому что он дойдет до Кадеша, и каким бы ни был риск, постарается освободить Аша. А если удача покинет его?
— Чудесная сила не оставит царя.
— Как Египет выживет без него?
— Прежде всего, Ваше Величество, вы Великая Супруга Фараона, и вы будете превосходной правительницей, а потом, Рамзес вернется, я в этом уверен.
В коридоре послышался шум спешащих шагов. В дверь постучали. Амени открыл.
Появилась кормилица, охваченная волнением.
— Ваше Величество... Изэт вот-вот родит и просит вас прийти!
С зелеными глазами, маленьким носом и тонкими губами, Красавица Изэт в эти часы страдания сохранила шарм молодости, который позволил ей соблазнить Рамзеса и стать его первой любовью. Она часто вспоминала тростниковую хижину на краю хлебного поля, где юный Рамзес и она отдались друг другу.
Но Рамзес увлекся Нефертари, а Нефертари была настоящей царицей. Прекрасная Изэт уступила, потому что ей были неведомы честолюбие и зависть; ни она, ни кто-либо другой не могли соперничать с Нефертари. Власть страшила Изэт, единственное чувство занозой сидело в ее сердце: любовь, которую она испытывала к Рамзесу.
В миг безумства она чуть было не приняла участия в заговоре против него, но вскоре поняла, что не способна причинить вред царю и сама предупредила его об опасности. Изэт родила Рамзесу Ка, мальчика, обладающего исключительными способностями, не в том ли заключалось ее высокое призвание?
Родив девочку, Меритамон, Нефертари не могла больше иметь детей. Царица настояла, чтобы Красавица Изэт подарила Фараону второго сына. Но царь издал указ о «царских детях», гласивший, что любой ребенок, обучающийся и воспитывающийся в школе при дворце и проявивший выдающиеся способности, может быть назван наследником престола. Этот указ устранил бы всякие осложнения в престолонаследовании, если б таковые возникли.
Но Изэт будет жить своей страстью к Рамзесу, дав ему нового ребенка; благодаря традиционным испытаниям она уже знала, что произведет на свет мальчика.
Она рожала стоя в присутствии четырех повитух, которых называли «нежные» и «те, кто с твердыми большими пальцами». Были произнесены ритуальные формулы, чтобы держать в стороне духов тьмы, которые пытались помешать рождению ребенка. Благодаря окуриванию и микстурам боли были ослаблены.
Красавица Изэт чувствовала, как малыш выходил из благодатного озера, где он рос в течение девяти месяцев.
Прикосновение нежной руки и чудесный запах лилии и жасмина на мгновение перенесли Изэт в прекрасный сад, где больше не существует страдания. Повернув голову в сторону, она заметила, что Нефертари заняла место одной из повитух. Влажным куском ткани царица вытерла лоб роженицы.
— Ваше Величество... я не верила, что вы придете.
— Ты звала меня, и я здесь.
— У вас есть новости о царе?
— Они превосходные. Рамзес отвоевал Ханаан, и он не замедлит подчинить себе и других восставших. Он опережает хеттов.
— Когда он вернется?
— Разве не поспешит он увидеть своего ребенка?
— Этот ребенок... Вы его полюбите?
— Я буду любить его как свою собственную дочь, как я люблю твоего сына Ка.
— Я боюсь, что...
Нефертари крепко сжала руки Красавицы Изэт.
— Мы не враги, Изэт; сражение, которое ты ведешь сейчас, нужно выиграть.
В это время боль усилилась; роженица вскрикнула. Главная повитуха засуетилась.
Изэт хотела забыть об огне, раздирающем ее внутренности, забыться в глубоком сне, прекратить бороться, мечтая о Рамзесе... Но Нефертари была права; ей нужно было закончить таинственное действо, начавшееся в ее лоне.
Нефертари приняла в свои руки ребенка Красавицы Изэт, а повитуха обрезала пуповину. Роженица закрыла глаза.
— Это, конечно, мальчик?
— Да, Изэт. Мальчик, красивый и крепкий.
ГЛАВА 5
Ка, сын Рамзеса и Красавицы Изэт, переписывал на чистый лист изречения старого мудреца Птахотепа, который в возрасте ста десяти лет посчитал разумным облечь в письменную форму некоторые советы, предназначенные для будущих поколений. Ка было только десять лет, но он питал отвращение к детским играм и проводил время в учении, несмотря на внушения Неджема, земельного управителя, заботившегося о воспитании мальчика. Неджем предпочел бы, чтобы он больше занимался развлечениями, но интеллектуальные наклонности Ка зачаровывали. Он быстро обучался, запоминал все и писал уже как опытный писец.
Недалеко от него играла на арфе прекрасная Меритамон, дочь Рамзеса и Нефертари. В шесть лет она проявила замечательное музыкальное дарование. Когда Ка чертил иероглифы, он любил слушать, как сестра наигрывает мелодии и поет нежные песни. Пес царя, Дозор, довольно посапывал, положив голову на ноги девочки, сходство которой с Нефертари было поразительным.
Когда царица вошла в сад, Ка прекратил писать, а Меритамон играть на арфе. Удивленные и взволнованные, дети подбежали к ней.
Нефертари поцеловала их.
— Все прошло хорошо, Изэт родила мальчика.
— Мой отец и ты должны были предусмотреть для него имя.
Царица улыбнулась.
— Ты полагаешь, что мы можем все предусмотреть?
— Да, потому что вы правители Египта.
— Твоего младшего брата зовут Меренптах, «Любимец бога Птаха», покровителя ремесленников и властелина созидательного слова.
Долент, старшая сестра Рамзеса, была крупной брюнеткой; из-за жирной кожи ей приходилось использовать много мазей. Проводя время в праздности, мучимая обычной скукой богатой знатной женщины, она нашла себе занятие, когда ливийский маг Офир рассказал ей о веровании царя Эхнатона, приверженца единого бога. Конечно, маг был вынужден идти против существующего порядка, но Долент одобрила его намерения и согласилась помочь ему, что бы с ним ни случилось.
По совету мага, нашедшего убежище в самом Египте, Долент вернулась во дворец и обманула Рамзеса, вымолив у него прощение. Разве не похитил ее маг, не воспользовался ею, чтобы выбраться из страны? Долент шумно выражала радость, что избежала худшего и вновь обрела свою семью.
Поверил ли Рамзес ее рассказу? Однако по его приказу Долент осталась при дворе в Пи-Рамзесе. Это было то, на что она надеялась, чтобы иметь возможность, как только представится случай, дать знать Офиру. Царь отправился вести войну в северных провинциях, и у нее не было возможности вновь его увидеть, чтобы добиться его доверия.
Долент не жалела никаких усилий, чтобы войти в доверие к Нефертари, чье влияние на супруга ей было хорошо известно. Как только царица вышла из зала совета, где она только что беседовала с ответственными за каналы, Долент склонилась перед государыней.
— Ваше Величество, позвольте мне заниматься Изэт.
— Что ты хочешь делать, Долент?
— Следить за ее домашним хозяйством, каждый день убирать комнату, использовать мыло из баланиа, купая ребенка, мыть каждый предмет смесью пепла и соды... И я приготовила для нее туалетную шкатулку, содержащую баночки для притираний с изысканными маслами, карандаш для бровей. Разве не должна Изэт оставаться прекрасной?
— Она будет тебе признательна.
— Если она согласится, я буду ухаживать за ее лицом.
Нефертари и Долент сделали несколько шагов по коридору, украшенному рисунками, изображавшими лилии, васильки и мандрагору.
— Кажется, ребенок великолепен.
— Меренптах будет очень крепким мужчиной.
— Вчера я хотела поиграть с Ка и Меритамон, но мне это запретили. Я почувствовала глубокую боль, Ваше Величество.
— Это приказы Рамзеса и мои, Долент.
— Сколько времени еще будут относиться ко мне недоверчиво?
— Нужно ли этому удивляться? Твоя связь с этим магом, твоя помощь Шенару...
— Разве я не достаточно испытала горя, Ваше Величество? Мой муж был убит Моисеем, этот гнусный маг чуть не завладел моей душой, Шенар всегда ненавидел меня и унижал, и меня же он обвинил! Больше всего я стремлюсь только к покою, и я так хотела бы вернуть признание и доверие своих близких... Я совершила серьезные ошибки, я признаю это, но разве меня всегда будут считать преступницей?
— Разве ты не принимала участие в заговоре против Фараона?
Долент преклонила колени перед царицей.
— Я была рабыней плохих людей, попав под их влияние. Теперь все закончилось. Я хочу жить одна, во дворце, как требует этого Рамзес, и забыть прошлое... Меня простят?
Нефертари смягчилась.
— Позаботься об Изэт, Долент, помогай ей сохранять свою красоту.
В кабинет Амени вошел Меба, помощник верховного сановника. Выходец из богатой семьи, Меба был непомерно высокомерен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37