В этот момент Сильвия заметила, что Боб съехал с дороги.
– Смотри, он остановился! – воскликнула она. – Интересно, у него что-нибудь с машиной, или, может быть, передумал ехать? Там какой-то придорожный киоск. Что еще ему могло понадобиться?
– Овощи покупать поздновато, верно? – заметила Милдред.
Как только Боб отъехал, она направила машину к киоску и остановилась.
– Что купил у вас только что мужчина? – спросила Сильвия у продавца, опустив боковое стекло.
– Пару десятков роз. А что, вы интересуетесь цветами?
Сильвия, нахмурившись, закрыла окно, машина рванулась с места и быстро набрала скорость: Милдред торопилась нагнать зятя.
– Похоже, этот киоск специально предназначен для любовников, потому и открыт так поздно, – тихо проговорила Милдред.
– А вот мне он тысячу лет не дарил цветов, – вздохнула Сильвия.
– Это мы уже проходили, – пробормотала Милдред скорее для себя, чем для дочери. – История повторяется…
– Но Боб меня никогда раньше не обманывал!
Милдред ответила не сразу. Она сидела молча, напряженно глядя вперед. Руки ее так крепко сжали руль, что побелели костяшки пальцев.
– Я имею в виду не Боба, – после долгой паузы произнесла она.
– Что ты хочешь сказать?
Сильвия с недоумением взглянула на мать, и что-то неуловимое в выражении ее лица и позе подсказало правильный ответ.
– Отец?.. Отец тебе изменял?! – поразилась Сильвия. – Неужели?
– Не отец, а как бы некоторая его часть, – после неловкой паузы начала Милдред. – Ты помнишь, как вел себя твой брат, когда достиг половой зрелости? А впрочем, Фил – не совсем удачный пример: он так и остался в этом состоянии. Но у большинства мальчиков, юношей… в общем, в это время их разум и плоть как бы начинают существовать отдельно друг от друга. Это естественный процесс, и обычно он длится недолго. Твой брат в этом смысле исключение. Единение происходит, когда молодой человек влюбляется. У него появляется потребность воспользоваться своим… «инструментом», чтобы создать семью. Так было и у нас с отцом.
– Мама, прошу тебя, всему есть предел! Не говори мне об этом, я ничего не желаю знать.
– Но я хочу, чтобы ты поняла. Видишь ли, когда мы поженились, этот «инструмент» принадлежал уже не только твоему отцу. Он как бы стал общим, и моим тоже. Фрейд прав: женщинам нужен этот орган, но не сам по себе, а только с мужчиной в придачу…
Сильвия страдальчески сморщилась: ей не доставляло никакого удовольствия выслушивать интимные подробности жизни родителей. Она взглянула на мать и увидела, что та улыбается своим мыслям.
– Ну, в общем, когда твой отец был в возрасте Боба, его разум и плоть снова как бы зажили отдельно. Равновесие нарушилось. Такое, к сожалению, происходит и со взрослыми мужчинами. Все это обрушилось на меня, как лавина, которая подхватила отца и толкнула его к той женщине…
– Мама, я так тебе сочувствую! – искренне воскликнула Сильвия.
Она вдруг почувствовала, что видит отца уже в ином свете. Он словно стал для нее другим человеком, и это было невыносимо больно и горько. Она изо всех сил сжала кулаки, и это немного смягчило ее душевные муки.
Сильвия оторвала взгляд от машины Боба и посмотрела на мать. Ей раньше казалось, что она все или почти все знает о ней. Интересно, сколько еще осталось нераскрытых секретов? Как же много пришлось испытать Милдред за свою жизнь! И она никогда не выдала своих чувств, глубоко в душе скрывая переживания от детей.
– Как же тебе было тяжело, – прошептала Сильвия.
– Тот год был ужасный, – согласно кивнула Милдред. – У меня имелось две возможности: ждать или уйти. Не забывай, тогда мы были небогаты, а у меня – трое детей. На что мы стали бы жить? Мне, наверное, пришлось бы пойти, в официантки… Короче говоря, я осталась и постаралась не уронить своего достоинства.
Сильвия прикусила губу и задумалась. Не стоило торопиться осуждать мать и отметать ее мнение. Она украдкой снова посмотрела на Милдред. Ее мать оказалась сильной женщиной. Ей много пришлось пережить, но она смогла сохранить семью, мужа, дом. Имела ли право Сильвия судить ее?
Она взглянула на дорогу и заметила, что Боб включил сигнал поворота.
– Смотри, он сворачивает! – вскрикнула она.
– Вижу, – коротко ответила Милдред и повернула следом.
Сильвия чуть не спросила мать, не следила ли она таким же образом за отцом тогда, много лет назад, но поняла, что у нее нет желания это выяснять. Ей хотелось знать другое.
– И что же ты стала делать? Просто ждала, пока все уляжется?
– С чего ты взяла? Конечно, нет! – Милдред в первый раз оторвала взгляд от дороги и сердито посмотрела на дочь.
– Я только подумала, что твой способ вряд ли мне подойдет. Наверное, он устарел…
– Напрасно ты считаешь, что я такая уж старомодная. Представь себе, я оказалась очень предприимчивой и дальновидной: заключила с ней сделку и рассчиталась наличными. Думаешь, почему мне пришлось потом два года во всем себе отказывать? Именно из-за этой сделки. Ну, чем не современное решение?
– Я никого не хочу подкупать, мама!
– Подожди. Ты его очень любишь?
– Боба?! Терпеть не могу!
– Неужели? Ну, хорошо. Представь себе на минуту похороны…
– Мама, перестань сейчас же! К чему такие ужасы? – содрогнулась Сильвия. – И думать об этом не собираюсь!
Слова матери потрясли ее: как бы она тогда вообще стала жить?
– Ну, допустим, ты на похоронах отца, – выдвинула другое предположение Милдред. – На чьем плече ты бы стала рыдать?
– Пусть это будут похороны Боба! – не задумавшись ни на секунду, выпалила Сильвия.
– Мне больше нечего добавить. Суду, как говорится, все ясно.
Обе машины выехали на улицу, застроенную домами, рассчитанными на несколько квартир. Этот проект получил развитие лет пятнадцать назад. С тонкими, как фанера, стенами, с окнами в псевдоитальянском стиле эти «чудеса градостроительства» возводились быстро и стоили дешево. Все подобные «шедевры» были выкрашены в светло-желтый цвет, чтобы придать им больше итальянского колорита. Но краска выгорела и облупилась. Итальянская идея оказалась непригодной для Кливленда. Сильвия подумала, что в этих муравейниках, очевидно, живут стюардессы, медсестры, парикмахерши… и разведенные учительницы музыки.
Боб въехал на площадку с резервированными местами.
– Да он здесь постоянный гость, даже есть свое место для машины! – возмутилась Милдред.
– Подумаешь, свое место! Главное, что он паркует Прелестную Малютку не в гараже – и все ради нее. Для меня бы он этого не сделал.
И тут только Сильвия обратила внимание на машину, рядом с которой поставил свой автомобиль Боб. Это был «БМВ» – точь-в-точь как тот, что она утопила. Сильвия едва удержалась, чтобы не закричать.
– Мама, он и ей подарил такую же машину!
Так вот почему у меня к этому новому «БМВ» душа не лежала… Не зря я его утопила!
Милдред с решительным видом проехала мимо обеих машин и остановилась в отдалении.
– Давай теперь…
Но Сильвия не дослушала. Она вышла из машины и осторожно последовала за Бобом.
Боб направился по дорожке к дому. Сильвия спряталась за деревом и, затаив дыхание, наблюдала за ним. Она очень надеялась, что в сгустившейся темноте никто ее не заметит.
Боб остановился у номера 1411 и позвонил в квартиру нижнего этажа. Дверь открыла женщина. Скудного света, лившегося изнутри, было мало, чтобы ее хорошо разглядеть, но вполне достаточно, чтобы увидеть, как они обнялись и вошли в дом.
Сильвия махнула рукой матери, Милдред подъехала и остановилась у машины Боба и его подружки. Сильвия, а за ней Милдред подошли к машине и, прижавшись к стеклу носами, старались разглядеть внутренность салона.
– Разбить бы ее – и всему конец! – вырвалось у Сильвии.
– Держи себя в руках. Если ты ее разобьешь – действительно всему конец. А для женщины развод – не такое уж счастье, – напомнила дочери Милдред.
– Времена изменились.
– Полагаю, что не так уж и сильно. Достаточно посмотреть на Розали. Говорят, она встречается с мужчиной, у которого девять пальцев на ногах. Представляю, как она боится наступления лета! Подумай, как она покажется с ним на пляже.
– Я не Розали! – с вызовом отрезала Сильвия. – Я ненавижу Боба и заставлю его горько обо всем пожалеть. Пока не знаю, как я это сделаю, но уж я постараюсь!
9
«Интересно, в чем ходят выяснять отношения к любовнице мужа? – размышляла Сильвия. – Впрочем, теперь этих женщин, кажется, так не называют. А как же сейчас говорят? Его подружка? Его крошка?» А дальше услужливая память стала подсказывать Сильвии такие слова, которые раньше у нее не повернулся бы язык произнести вслух. Но она не сомневалась, что при встрече с этой М. Моленски именно они и придут ей в голову.
Сильвия ехала в сторону Грин-Бейроуд на своем новом серебристом «БМВ». В салоне все еще попахивало затхлостью и мокрой кожей, в остальном же она выглядела блестяще, как будто и не побывала на дне бассейна. Запах раздражал Сильвию, но еще сильнее взвинчивал ее предстоящий разговор. Два дня она почти не выходила из дому, практически ни с кем не общалась и, наконец, дошла до нужной кондиции.
Сильвия проехала чуть дальше номера 1411 и остановила машину. Выйдя из нее, она одернула голубой свитер и черные брюки, затем, зажав под мышкой сумочку, с воинственным видом направилась к дому. Она подошла к двери и уже приготовилась что есть силы в нее забарабанить, как вдруг вся ее решимость бесследно исчезла.
Сильвия инстинктивно отдернула руку. Зачем она все это затеяла? Кто бы ни была М. Моленски, дело, прежде всего, касается Боба и ее, Сильвии. И что бы там ни советовала мать, нужно было в первую очередь объясниться с Бобом. Вместо этого она два дня делала вид, что ничего не случилось. Нет, она сейчас же отправится в контору и все ему выложит!
Повинуясь нахлынувшему на нее чувству гнева и ненависти к Бобу, Сильвия повернулась и двинулась в сторону своей машины. В этот момент ей попался на глаза нагло поблескивающий серебристыми полированными боками двойник ее злосчастного «БМВ». Сильвия замерла на месте, дыхание у нее перехватило.
Злость закипела с новой силой. Она почувствовала, что если сейчас увидит Боба, то просто-напросто убьет его. Но перед тем, как двери тюрьмы штата Огайо навсегда закроются за ней, она должна, хотя бы из любопытства, взглянуть на ту женщину, на которую он ее променял!
Сильвия резко повернулась и пошла обратно. Подходя к двери во второй раз, она была готова разнести ее в щепки, разбив в кровь кулаки, но вместо этого всего лишь тихо постучала.
Открывать явно не торопились. Изнутри доносилось какое-то шарканье и бренчание. Сильвия снова негромко постучала.
– Кто там? – наконец услышала она.
– Дезинфекция, борьба с мышами, тараканами…… не моргнув глазом солгала Сильвия.
Да и не такая уж это была ложь: она совершенно искренне желала прихлопнуть обитавшее в этом доме ядовитое насекомое.
Дверь открылась. Относительная полутьма прихожей не позволяла как следует разглядеть появившуюся на пороге женщину.
– Я вас не вызывала, – сказала М. Моленски, если это была она. – Я вообще считаю, что жизнь это дар Божий, и не убиваю никакую живность. Вот, например, мой отчим умер и, может быть, теперь превратился в одного из этих жучков. Так и пусть себе живет.
Сильвия решительно отстранила хозяйку и шагнула в полумрак квартиры.
– По правде говоря, я миссис Шиффер и разыскиваю тут одну крысу. Думаю, мое имя вам о чем-то говорит?
Она определенно оказалась права, так как М. Моленски предусмотрительно юркнула за дверь.
– Так вы жена Бобби? – спросила она из своего укрытия. – Вот уж не думала, что вы занимаетесь дезинфекцией!
Сильвия с удивлением воззрилась на нее: она не могла понять, шутят с ней или издеваются.
– Это была просто уловка, повод, чтобы войти и поговорить. А уж лотом я, скорее всего, убью вас. И его заодно.
– Но я даже не знала, что он женат! – заныла девица. – Я ни в чем не виновата!
– Не надо оправдываться, – заметила Сильвия.
Подруга Боба продолжала оставаться в тени, и Сильвии удалось рассмотреть только плотно облегающий короткий халатик, белый в мелкую розочку, который оставлял ноги почти открытыми. То, что они стройные и красивые, Сильвия отметила сразу, и их совсем не портили большущие неуклюжие тапочки из махровой ткани. Но вот М. Моленски осторожно вышла из своего темного угла, подняла голову и открыто взглянула на Сильвию.
Некоторое время они стояли молча, впившись друг в друга глазами.
– Господи помилуй! – сдавленно ахнула Сильвия.
Она словно бы видела перед собой собственное лицо! Впрочем, если присмотреться, не в точности такое же. Она выглядела так с десяток лет назад. Тот же высокий чистый лоб, ровный прямой нос, тот же разрез голубых глаз, хотя у М. Моленски они, возможно, были чуть темнее. Паутина морщинок у глаз Сильвии – печать прожитых лет – вот единственное, что отличало их лица!
Сильвия почувствовала, что ее губы в изумлении округлились, и заметила такую же гримасу на лице М. Моленски. Ей еще никогда не приходилось испытывать такое странное и непонятное ощущение. Ей казалось, она видит в зеркале свое каким-то чудом помолодевшее на десять лет лицо.
Они продолжали разглядывать друг друга с удивлением и страхом. М. Моленски, судя по всему, видела, какой ей суждено стать, а Сильвия вспоминала, какой была когда-то. Ее взгляд остановился на подбородке молодой женщины. Да, да, и у нее он был таким же упругим и гладким… Теперь все давно в прошлом: время и заботы делают свое дело.
Руки Сильвии сами потянулись к лицу, она приложила ладони к щекам и вискам, машинально подтягивая кожу и разглаживая морщинки. Ее молодая копия проделала то же, но в обратном направлении. Боб, его измена, злость на него – все это как-то сразу вылетело у Сильвии из головы. На нее смотрело Его Величество Время, и она видела не то, что имела, а то, что потеряла.
В глазах молодой женщины Сильвия заметила тот же ужас, что сжимал ее сердце.
«Но откуда он? – спрашивала себя Сильвия. – У этой девицы моя молодость и красота, да и муж мой не обделял ее своим вниманием».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37