– Да, кстати, тут Филипп заехал по пути.
«Лучше бы ему было не по пути», – подумала Нелл, полная решимости сделать все, чтобы не дать Филиппу убедить Лиз выбросить ее обратно на улицу. Последняя неделя слишком наглядно ей продемонстрировала, что, после того как жизнь обошлась с ней, как с паршивым котенком, она не только сумела встать на ноги, но еще и встретилась с Настоящей Женщиной, увидевшей в ней не просто чумазую замухрышку с панели, а настоящего человека, да к тому же еще рискнула взять к себе в дом, полный роскоши и драгоценностей, каких Нелл никогда в своей жизни не видела. Нельзя сказать, что ее детство было таким уж скверным. Нет, она прожила его в условиях обеспеченной семьи из среднего класса, но эта жизнь была настолько скучной и однообразной, что ни о каких приятных воспоминаниях и речи быть не могло.
Идя вслед за Элизабет в гостиную, Нелл знала, что сейчас она встретится с еще одним сильным и властным человеком, которому, как и ее отцу, будет очень трудно угодить.
– Не то чтобы он как-то влиял на меня, – однажды поделилась с ней Лиз, – но просто, понимаешь, одобрение Филиппа чрезвычайно важно. В мире нет никого и ничего, чего бы он не знал или о чем бы не мог узнать.
– А как ему это удается?
– В свое время, – Лиз посмотрела ей в глаза, – когда он был еще слишком юн, он дал слово стать Самым Порядочным Альфонсом в мире. И, знаешь, он в этом весьма преуспел.
Нелл рассмеялась, но потом замолчала, увидев, что Лиз смотрит на нее серьезно и хмуро.
– Ты ничего не слышала о Филиппе, потому что ты ничего не знаешь о том мире, в котором и он и я живем и работаем. В этом мире у меня есть стабильная и высокая репутация, но Филипп... Филипп – это просто легенда, настоящий миф.
Нелл не поняла и от изумления переспросила:
– Ты имеешь в виду, что в роли альфонса он ведет себя так же, как женщина-содержанка, которой платят за секс?
Лиз была приятно удивлена ее наивностью и незнанием.
– Ты что, действительно ничего не знаешь? Филиппа в качестве главного героя описывали в своих романах четыре очень серьезных и известных писателя. Однако среди его знакомых и покровителей он может назвать очень много королей, принцев и герцогов. Когда Филипп был молодым, он обладал такой внешностью, что люди останавливались, чтобы подольше посмотреть на него.
– Я думала, что они реагировали так только на Лили Лангтри.
Лиз улыбнулась.
– Это говорит о Филиппе лучше всяких слов. Он мужской эквивалент того, кем была Лили Лангтри. – Улыбка медленно сошла с лица Лиз. – Тебе придется усвоить одну непреложную истину. Здесь, в нашей жизни, есть еще один мир, внутренний и тщательно скрываемый от посторонних, поэтому, если ты собралась играть на нашей стороне, тебе придется усвоить и некоторые обычаи и правила, по которым в нем надо жить. А Филипп занимает в этом мире особое место...
– Вроде старшего наставника? Лиз утвердительно кивнула головой.
– Да, что-то в этом роде. Он вращается в этом мире слишком долго, гораздо дольше, чем кто бы то ни было. Так что...
– Быть внимательной?
– Просто помни, кто он такой и какую роль играет. Некоторые люди замечают в нем просто стареющего мужчину. Но они не видят в данном случае дальше своего носа. Не допусти эту же ошибку. Но и не пугайся тоже. У Филиппа есть качества, которые могут напугать. Я очень надеюсь, что ты убедишь его в том, что оправдаешь мои прекрасные рекомендации.
Глядя на Нелл, Лиз ничего не могла прочитать на ее безучастном спокойном лице, на котором застыло лишь выражение напряженного внимания, однако она знала свою протеже уже достаточно хорошо, поэтому была уверена, что под этой маской внимания и спокойствия скрываются серьезные эмоции и работа мысли. Лиз не собиралась утаивать, чем занимается Филипп и что он собой представляет, потому что, если честно сказать, она просто не могла позволить беспомощному ягненку перейти дорогу Филиппу, не предупредив того о грозящей опасности. К тому же Лиз была уверена, что Нелл справится со своей задачей намного лучше, если ясно представит, какую неимоверную тяжесть она взвалила на свои плечи.
– Хорошо, – ответила Нелл, собравшись с духом. – Я сделаю все, что в моих силах.
Когда она вслед за Лиз вошла в гостиную и встретилась глазами с холодным, даже ледяным взглядом голубых глаз восседавшего – да, именно восседавшего – в центре комнаты на софе мужчины, ей показалось, что он заполняет собой всю комнату. Небрежно закинув ногу на ногу, он потягивал чай, и от него исходило непоколебимое спокойствие и уверенность в себе. Вторым впечатлением было, что он весь серый. Его костюм, а Нелл сразу сравнила его с теми, которые видела в шикарных лондонских магазинах, не походил ни на один из них. Он был серым, а рубашка какого-то непонятного нежного тона, напоминавшего цвет лепестков только что распустившейся магнолии. Волосы у него были пепельного цвета с заметной сединой и подстрижены немного длинней, чем можно было ожидать у пожилого человека; его прическа носила на себе отпечаток моды его юности: чуть-чуть длиннее сзади, а по бокам – короче, что подчеркивало аристократичность его удлиненного лица, жгучих, внимательных глаз и длинную линию плотно сжатого рта. Маленькая красная роза в петлице прекрасно подходила к однотонному розовому шелковому галстуку, а в манжетах рубашки были видны запонки с великолепными рубинами. На мизинце правой руки он носил массивную золотую печатку. Нелл заметила, что на печатке выгравирован крест. Филипп на мгновение задержал ее руку в своей, и они внимательно и серьезно посмотрели друг другу в глаза.
Нелл почувствовала, словно в нее проникает холод и все тело начинает замерзать. Ей очень хотелось вздрогнуть или поежиться, но неимоверным усилием воли она сдержалась. Затем Филипп улыбнулся, и Нелл моргнула. Это было похоже на то состояние, когда из холодной темной комнаты резко выходишь под палящие лучи жаркого солнца. И Нелл наконец увидела, каким он скорей всего был в юности, и это поразило ее. Его глаза были немного прикрыты, и они излучали не то чтобы голубой, а скорее серебряный с ледяным отливом искрящийся свет. «Как ртуть», – вспомнила она уроки шестого класса и переливающуюся поверхность наполненной ртутью мензурки. Нелл показалось, что она сможет разглядеть в них собственное отражение, и это вернуло ее к реальности.
– Здравствуйте, мистер Фолкнер. – Она улыбнулась ему сдержанной официальной улыбкой.
Он кивнул головой.
– Мисс... Джордан? – Подождав, пока она сядет, Филипп тоже присел. Нахмурившись Нелл смотрела на свои запястья и предплечья. Ей казалось, что по ним ползают какие-то насекомые, хотя там ничего не было. Это была просто реакция на его взгляд и голос, который оказался настолько глубоким и сильным, что у нее все сжалось внутри. Она бросила быстрый взгляд на Лиз, и та сразу же поняла его значение. В этом взгляде был резкий упрек. «Ты не рассказала мне о нем даже половины!» Все, что она представляла, готовясь к встрече, не годилось. Надо было «играть по слуху». Она еще никогда не встречала подобного мужчины, у нее даже дыхание перехватило. Ей было бы, наверное, легче прыгнуть в бассейн, кишащий акулами.
Филипп прекрасно знал, какое впечатление он производит на людей, потому что именно над этим своим даром он долго и упорно работал. Однако его удивление было таким же огромным, как и жизненный опыт, позволивший ему этого не показать. Он не придал значения тем панегирикам, которые Элизабет долгое время пела ему в отношении этой девушки. Однако на самом деле между ее утверждениями, что это именно то, что им нужно, и тем, что он увидел, не было ничего общего. Эта длинноногая, явно высококлассная девушка была не той Птичкой-Предательницей, которую он ожидал увидеть и которая, как он считал, едва встретив своего бывшего сутенера, сразу бы вернулась к прежней жизни. Она производила впечатление девственной и невинной. «Она просто не могла ходить по улицам с многообещающим выражением лица и угодливо заглядывать в окна проезжающих машин», – думал Филипп, наблюдая за Нелл. Полиция забрала бы ее через несколько минут, тут же заподозрив в ней объект для защиты и охраны. Однако он заставил потрудиться свое воображение и быстро представил себе эти густые волосы не прямыми, какими они были сейчас, а уложенными в небрежную прическу, мысленно раскрасил ей лицо дешевой косметикой, укоротил ее юбку на добрых двадцать четыре дюйма и, подумав, решил, что, пожалуй, да, она могла бы появиться в таком виде на панели. Но что она там делала? Она выглядела так, будто абсолютно не предполагала, что у мужчины болтается в штанах и что с этим делать, когда он их снимает. И все же она должна прекрасно знать, как вести себя в подобных ситуациях, Лиз говорила, что девушка провела на панели два с половиной года. Хотя, может, это ее призвание...
– Какое красивое старомодное имя, Нелл, – заговорил он. – Это имя пришло из прошлых веков? От Каролины, возможно? Или от Чарльза II? Джордан... еще одна королевская реликвия? Вы случайно не принадлежите к тем странным людям, которые считают, что в королевской власти и ее атрибутах есть нечто магическое?
От едкости и сарказма его насмешки у Нелл потемнело в глазах, но она мужественно ответила, стараясь не показать своей слабости:
– Мое настоящее имя – Элеонора Фрэнсис Джордан, – произнесла она. Ее голос немного задрожал от напряжения, но потом стал ровным и строгим. – Если бы я и хотела назвать себя другим именем, я вряд ли смогла бы изменить имена тех двух женщин, которых погубили их любовники королевских кровей. Нелл Гуинн умерла нищей, без гроша в кармане, а Дороти Джордан выгнали на улицу вместе с теми десятью детьми, которых она родила от герцога Кларенса, ставшего Уильямом IV. Если Лиз считает, что новое имя будет больше соответствовать моему имиджу в этой сфере, то я предпочла бы имя действительно существующей персоны из тех, кто успешно занимался или занимается нашим ремеслом. Может быть, Лайна де Пути или Клео де Мероде.
«На, проглоти это вместе со всеми своими насмешками и недоверием, мистер Фолкнер!» – с удовольствием подумала Нелл. Сначала у нее даже не было мысли спорить с ним и говорить о своей родословной, но какое право имеет этот напыщенный, самоуверенный человек относиться к ней так, как он бы отнесся к отбросам общества и всяким кретинам? Он был самым ужасным снобом из всех снобов, которых она когда-либо видела в своей жизни, а она повидала их немало. Ваше Сиятельное и Величественное Дерьмо! Ах, как приятно звучит. У Нелл уже все кипело внутри, хотя ее голос оставался по-прежнему спокойным, а выражение лица – милым и приветливым. Если он хочет вывести ее из себя и посмеяться над ее злостью, то она скорее умрет, чем доставит ему такое удовольствие. Лиз может изменить все, что ей хочется, но только не мысли и убеждения. Но если она станет настаивать на том, чтобы Нелл все-таки изменила и их, то тогда ей придется выйти из игры, потому что Лиз в этом случае окажется совсем не той женщиной, за которую себя выдает.
– Вы явно стремитесь к высоким идеалам, – прогудел Филипп низким голосом. – Как жаль, что больше не осталось королей и рыцарей, которые помогли бы вам достигнуть их.
– Да... Я понимаю, что вы последний из них, – не смогла сдержаться Нелл. Слова слетели с ее языка еще до того, как она успела над ними подумать. «Твой язык тебя погубит», – не раз предупреждал ее отец. Ну ладно, уже поздно, слово – не воробей, вылетит – не поймаешь. Нелл слегка наклонила подбородок и приготовилась к самому худшему. Но Филипп Фолкнер просто рассмеялся, довольно забавно – совсем беззвучно, мелко трясясь своим большим телом.
– Смотрите, – наконец произнес он с удивлением, – она еще кусается. – На мгновение он перевел на нее взгляд серебряных глаз, и она увидела, как в них блеснула расплавленная ярость. По одному быстрому взгляду она поняла, что в его лице нажила себе еще одного врага. Подтверждением послужили его слова и интонация, когда он обратился к Лиз:
– Я думал, что ты привела домой жалкую бездомную дворняжку, а это оказался настоящий злобный зверь, как тот терьер, который был у тебя несколько лет назад. Кстати, как его звали? Я что-то не помню...
«Все ты прекрасно помнишь, – подумала Нелл, выпятив нижнюю губу. – Ты всегда знаешь, что делаешь, и никогда ничего не забываешь. Особенно того, что говоришь».
– Хейнц... – напомнила Лиз. – Бедный старый Хейнц...
– Да, кажется, так. – Филипп повернулся к Нелл и назидательно покачал головой. – Да, ты, я чувствую, взяла настоящую борзую.
Лиз весело рассмеялась:
– Ты прав. У Нелл действительно продолговатое лицо и немного удлиненный разрез глаз. Но прекрасно то, что борзые всегда породисты.
Глаза Нелл встретились с глазами Филиппа, и по их выражению она поняла: он догадался, что она заметила его насмешку, и очень этому рад. Филипп протянул свою чашку Лиз, чтобы та налила ему еще чаю.
– Итак, вполне можно предположить, что вы имеете хотя бы общее представление об истории нашей страны. Но интересно было бы знать, что еще вы знаете и где вас этому научили? В какой школе вы учились? Есть у вас, как это... в школе называется... табель успеваемости? Посещали ли вы среднюю школу?
«Как будто ты не знаешь», – ядовито подумала про себя Нелл и ответила:
– Я закончила и начальную и среднюю школу. Десять лет в бывшей школе грамматики, основанной Генрихом VIII. Не хотите ли узнать, какие мною изучены там предметы?
Он испуганно поднял руки:
– Нет-нет, что вы. Я изучал только те предметы, которых нет ни в одной школьной программе. Вы любите читать?
– Если есть такая возможность.
– И что же вы читаете?
– Все, что попадет в руки, и все, что достойно моего внимания и времени. Но я что-то не припомню ни одного героя, который был бы похож на вас.
– Вы путешествовали?
– Нет.
– Что вы умеете делать? Занимались ли вы каким-либо видом спорта? Ездите верхом? Играете в гольф? Теннис?
– Ничего из вышеперечисленного.
Теперь Нелл уже чувствовала себя лучше и уверенней. Она вполне могла не только достойно ответить, но и нанести ответный удар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64