Оруженосцы бросились поднимать своего господина, но тут разразился настоящий хаос. Возникшие неизвестно откуда воины с ножами в руках бросились на хозяев крепости. Их крики заглушал звон стали: рыцари, закованные в латы, уже орудовали мечами. Гай спрыгнул с коня, намереваясь преследовать Шарля, но не успел. Прямо на него скакал Филипп.
Магдалена вскрикнула, и Шарль обернулся. Он поднял забрало, и в глазах его сверкнула жажда убийства. Заметив Магдалену, прижимавшую к груди ребенка, он направился к ней, неуклюже ступая в тяжелых наголенниках. Но двуручный меч был высоко поднят, грозя разрубить ее надвое.
— Вероломная шлюха!
Проклятие прозвенело набатом, заглушая шум сражения, и в нем звучала такая бешеная, безумная ярость, что Магдалена невольно зажмурилась, словно парализованная огромным блестящим лезвием. Но Зои залилась плачем, и это привело ее в чувство. Она повернулась и бросилась прочь, спотыкаясь о камни, ударяясь плечом о стену, стискивая ребенка. Бежала изо всех сил к лестнице, ведущей на парапет, инстинктивно желая выбраться из мрачного пространства двора на воздух и свет.
Но Шарль, как ни странно, не отставал. Она слышала его шаги, видела гигантскую тень поднятого меча. Воздух со всхлипами вырывался из ее легких, а младенец на руках не унимался, продолжая испуганно вопить.
На верхней ступеньке она снова споткнулась, на какой-то ошеломляющий момент едва не потеряв равновесия. Ей казалось, что он дышит ей в спину, и поэтому, сделав последнее, мучительное усилие, Магдалена выпрямилась и отскочила от ступенек. Позади выросла массивная фигура в стальных латах, но она уже бежала по стене.
Повсюду поднимались облака дыма. Разбойники, стоявшие под стенами, зажгли костры при первых звуках битвы. Лучники пускали в них стрелы. Черные клубы продолжали подниматься, удушливые, плотные, лишавшие возможности видеть, что происходит внизу.
Магдалена прижалась к низкому зубцу вала. Камень доходил ей до бедер, а спиной она остро ощущала бездну. Ледяной озноб бил ее, но Магдалена зачарованно уставилась на смерть в облике кузена, надвигавшегося на нее. Глаза его казались такими же холодными и убийственно опасными, как меч, зажатый в обеих руках. Он бежал к ней, и Магдалена в последний момент отпрыгнула в сторону. Меч мощным ударом разрезал воздух. Шарль, потеряв равновесие, беспомощно пошатнулся на краю парапета, пытаясь одолеть тяжесть неуклюжих доспехов.
Но они неумолимо тянули его вниз. Перед ошеломленным взглядом Магдалены он медленно-медленно перевесился через край. Даже меч, казалось, увлекал его в облако черного дыма. Последний вопль Шарля потерялся в грохоте боя.
— Мать пресвятая Богородица, Иисусе сладчайший, — бормотала Магдалена, повторяя заклинание снова и снова, стоя неподвижно с кричавшей девочкой на руках. Немного опомнившись, она ринулась вниз с единственной мыслью: оказаться во дворе, удостовериться, что Гай и Эдмунд уцелели в этой кровавой бойне.
Сначала она ничего не могла различить, никого не могла узнать. Все всадники успели спешиться. Оруженосцы увели могучих боевых коней в сторону, где они все еще бешено раздували ноздри и били копытами, мотая головами.
Самое отчаянное сражение развернулось у кордегардии, где люди Дюрана пытались завладеть решеткой. Если задние ворота не охраняются, они с Зои могли бы избежать этого убийственного хаоса.
Но Магдалена не пошла к задним воротам. Осталась на месте, до боли в глазах пытаясь разглядеть голубой с серебром штандарт Гая.
И наконец увидела любимого, который в смертельной схватке сошелся с Бертраном. Удары мечей были такими тяжелыми, что казалось странным, почему еще оба удерживаются на ногах. Магдалене стало дурно, и она, проклиная свою слабость и борясь с волной тошноты, стояла как приросшая к месту. И не могла отвести взгляда от мужчин, высоких, умело орудующих мечами, с безжалостной свирепостью старавшихся прикончить друг друга в смертельном поединке. В какой-то момент Гай вдруг оступился и покачнулся. Бертран с торжествующим рыком замахнулся булавой, и усаженный острыми наконечниками шар со свистом полетел вниз. Магдалена вдруг услышала собственный обезумевший голос, лихорадочно выкрикивавший что-то несвязное, отдававшийся эхом в ушах. Но тут Гай как по волшебству опомнился, увернулся от страшного оружия, несущего смерть, и Бертран повалился на булыжники. Шея согнулась под неестественным углом, из горла фонтаном забила кровь. Гай, не обращая больше внимания на павшего врага, снова ринулся в битву, и Магдалена вдруг сообразила, что его мнимое падение было всего лишь притворством, предназначенным для того, чтобы захватить Бертрана врасплох.
Магдалену снова мучительно затошнило, на этот раз от облегчения, и только боязнь выронить кричащую Зои удерживала ее на ногах. Ее бросило в холодный пот. Тут раздались торжествующие крики, решетка была поднята, и в крепость хлынули люди Дюрана. Сердце Магдалены переполнилось счастьем, таким же могучим, как былой ужас, запело в тон трубе герольда, возвещающей о победе. Во двор тучей полетели стрелы: лучники на крепостных валах позабыли об осаждающих и принялись стрелять в сражавшихся на плацу, насылая на них оперенную смерть.
Не разбирающую цели оперенную смерть…
Одна из стрел нашла цель между звеньями латного воротника Эдмунда де Брессе как раз в ту минуту, когда он поднял голову. Магдалена, не веря собственным глазам, увидела, как в самый момент торжества рыцарь в черно-золотом юпоне рухнул на землю. Забыв обо всем, она помчалась сквозь смерть, дождь стрел, мимо потных, истекающих кровью, орущих мужчин туда, где лежал муж, и, по-прежнему держа ребенка, упала на колени. Пажи и оруженосцы тоже метнулись к господину и вместе сумели оттащить его в сторону, подальше от схватки.
— Нам придется вытащить стрелу, госпожа, — пробормотал оруженосец, поднимая забрало раненого. — Пусть Раймон как следует дернет, пока я держу его за плечи.
Веки Эдмунда дрогнули, глаза закатились, но он еще дышал. Магдалена принялась быстро расстегивать доспехи, но, поскольку все еще держала Зои, действовать одной рукой было затруднительно. Оруженосец стиснул плечи Эдмунда, и двенадцатилетний Раймон, ставший мужчиной в этот день в залитом кровью дворе Каркасона, стиснул древко стрелы и потянул. Наконечник выскочил, омываемый багряной струей, и Эдмунд поперхнулся криком.
— Ах нет… нет… только не он, — простонал очутившийся рядом Гай. — Скорее, нужно снять с него доспехи и вынести отсюда.
С помощью пажа и оруженосца он быстро принялся за работу, пока Магдалена прижимала палец к дыре в горле, словно надеясь заткнуть рану. Но кровь толчками выбивалась наверх и просачивалась, продолжая течь.
— Он еще жив, — снова и снова повторяла она как заклинание.
Вокруг них кипело сражение, но воины Дюрана поднимались все выше и выше на стены. А умирающий и четверо людей, провожающих его в последний путь, уже ничего не замечали.
Наконец они извлекли Эдмунда из стального кокона, и Гай сумел его поднять. Магдалене пришлось отнять палец от раны. Она с отчаянием наблюдала, как вместе с кровью из Эдмунда уходит жизнь.
Гай вынес его из крепости и зашагал по молчаливым, опустевшим улицам города. Жители покинули свои дома в самом начале схватки и растеклись по равнине, прекрасно понимая, что их ждет в случае победы разбойников.
В лагере остались только лекари, Священники и подростки, ухаживавшие за вьючными животными. Гай осторожно положил свою ношу на землю, а Магдалена устроила ребенка рядом и снова прижала палец к ране. Паж побежал за лекарем, но Гай немедленно его окликнул:
— Сначала священника, Раймон.
— Он еще жив! — опять вырвалось у Магдалены.
Глаза Эдмунда открылись, ясные, все понимающие. На минуту в них промелькнуло узнавание. Он попытался что-то сказать, но голос был так слаб, что Магдалена прижалась ухом к его губам.
— Я любил тебя…
— Знаю, — прошептала она, сжимая его руку. — И я любила тебя как могла. Прости, что этого оказалось недостаточно.
Эдмунд отчаянно искал взглядом Гая, который тоже наклонил голову, чтобы уловить обрывочные слова.
— Хорошо… хорошо…
Магдалена вытерла показавшийся из уголка рта кровавый ручеек и попыталась заставить Эдмунда замолчать, но он упрямо продолжал.
— Хорошо, что теперь вы… сможете быть вместе.
Его голова бессильно откинулась, словно это последнее усилие стоило ему жизни. Подоспел священник, бормоча над умирающим привычную формулу отпущения грехов. Магдалена держала руку мужа, заливаясь слезами, ненужными, бесполезными. И, явственно ощутив тот миг, когда душа Эдмунда покинула тело, взглянула на Гая и увидела, как повлажнели его глаза. Она осторожно сложила руки мертвого на груди и поцеловала еще теплое лицо.
— Да почиет с миром…
Какой окончательный, какой суровый приговор звучал в благословении священника!
Магдалена подхватила уснувшую Зои и, все еще рыдая, отошла, оставив Гая наедине с тем, кто столько лет заменял ему сына.
Глава 18
Эдмунда похоронили в тополиной роще. Из крепости по-прежнему доносились звон стали, вопли боли, воинственные или победные крики. Воздух почернел от дыма. И среди этого безумия они завернули Эдмунда в его штандарт и опустили в землю, воздав все почести, подобающие столь храброму рыцарю. Потом священник отслужил заупокойную мессу, и это было все, что могли сделать живые для мертвого.
В середине дня с донжона крепости свалился штандарт де Борегаров, и люди де Брессе и де Жерве стали возвращаться в разбойничий лагерь, оставив самих разбойников пожинать плоды победы — грабить и разорять замок и город. Никто не должен был знать, что вассал герцога Ланкастерского нагло штурмовал замок, принадлежащий самому французскому королю, да еще во время перемирия между двумя странами. О нет, это разбойничья армия Дюрана по собственному почину напала на Каркасов, желая поживиться богатой добычей. Невероятная дерзость, но никто не посчитает это чем-то необычным. Люди, подобные Дюрану, не нуждались в веском предлоге, чтобы захватывать твердыни и города, не боялись адских мук. Очевидно, они предпочитали земные радости вечному покою души, и в Каркасоне некому было поведать повесть о похищенной женщине с ребенком и об их спасении, замкнувшем кровавый круг событий, начавшихся при ее рождении.
Поэтому люди Брессе и Жерве, резонно решив, что их вынужденный и неприятный союз с Дюраном подошел к концу, собрались вокруг дракона де Жерве и, как только солнце исчезло за горами, направились прочь по северной дороге.
К ночи расстояние между ними и лагерем составило десять миль. Они расположились на ночлег на берегу притока Гаронны, неподалеку от маленькой деревушки, жители которой затряслись от страха, когда по единственной улице проскакал вооруженный отряд усталых воинов с лицами, почерневшими от осадных костров, в
окровавленных туниках. В хвосте плелись вьючные животные, к которым были приторочены носилки с ранеными. Но никто пальцем не тронул крестьян. Неизвестные развели огонь на земле, не считавшейся хорошим пастбищем и не засеянной пшеницей или рожью.
Магдалена ехала рядом с Гаем, но по дороге они обменивались лишь односложными словами. Смерть Эдмунда словно разделила их, хотя все значение случившегося они еще не успели ни осознать, ни понять. Оруженосцы Эдмунда сумели вынести из крепости вещи Магдалены, так что она смогла перепеленать Зои. Малышка, похоже, забыла ужасы минувшего дня и, спокойно лежа на руках матери, задремала, убаюканная качкой. Очевидно, она успела привыкнуть к такого рода передвижениям за время долгого путешествия от Брессе к Каркасону.
Маленький шатер Магдалены был раскинут подле большого, принадлежавшего Гаю, и когда она накормила и помыла девочку, показалось вполне разумным вынести ее на луг, в залитые светом факелов сумерки, где за маленьким столом сидел Гай с чашей вина в руке, глядя куда-то в пространство. Он был совсем один. Пажи и оруженосцы держались на почтительном расстоянии.
Гай не сразу заметил Магдалену, а она вдруг поняла, что ей требуется приглашение, чтобы сесть рядом с ним. Поэтому она нерешительно переминалась поодаль, пока Зои, увидевшая пролетевшего мимо светлячка, не взвизгнула, в полном восторге от необыкновенного зрелища.
Гай поднял голову и устало улыбнулся девочке.
— Дай ее мне, — попросил он и усадил Зои на колени. Она хихикнула, схватив толстенькими пальчиками вышитого на тунике дракона. — Как ты выросла, маленькой голубенок, — пробормотал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее. Проказница со смехом вцепилась ему в волосы.
Магдалена села на низкий табурет.
— Можно мне тоже вина?
Он пододвинул к ней чашу и принялся щекотать животик девочки. Зои откинулась ему на руку, заливаясь смехом. Магдалена отхлебнула из чаши и спросила:
— Что мы теперь будем делать?
— Вернемся в Брессе. Я должен позаботиться о том, чтобы укрепить стены замка после атаки Дюрана. Конечно, гарнизон уже вернулся, но мне самому нужно обо всем позаботиться. Пустое гнездо — заманчивая приманка для хищников.
Магдалена ответила не сразу, потому что смысл ее вопроса был несколько иным.
— Оливье отправился в Лондон, к Ланкастеру, с известиями о случившемся, — продолжал Гай, рассеянно гладя щечку девочки. — В одиночку он может проскакать не меньше ста миль в день. Добавим время на неизбежные задержки и ожидание судна в Кале, и, если ветер будет попутным, он уже через три недели окажется в Саутгемптоне.
— Да, — кивнула Магдалена, теряясь в недоумении. Как достучаться до Гая? Правда, ведет он себя не враждебно, но явно отчужденно и почти не обращает на нее внимания.
Бесшумно ступая по траве, к собеседникам подошел Тео.
— Вы будете ужинать, господин? Все готово.
— Буду, но не вместе со всеми. Можешь подать еду сюда.
Магдалена прикусила губу и, поняв, что ее никто не собирается приглашать к трапезе, встала. Ее вдруг обуяла странная неуверенность.
— Я заберу Зои, чтобы ты поел спокойно, — едва слышно пролепетала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52