Они с Гаем вновь останутся одни!
Лежавший рядом Гай спал тяжелым сном и, судя по догоревшей до конца свече и тлевшему в очаге огню, проработал едва не до рассвета. Ее тело все еще горело воспоминанием о том, что он сделал ради нее и чем одарил перед тем, как она эгоистично заснула и оставила его заниматься бумагами.
Она приподнялась на локте и наклонилась над ним, глядя в любимое лицо в тусклом сером свете наступающего утра. Напряжение, так часто сковывавшее его днем, сейчас улетучилось, а красивые, резко очерченные губы так и напрашивались на поцелуй. На широкий лоб спадали красно-золотистые завитки, и ей захотелось откинуть их, провести пальцем по густым бровям, чмокнуть в кончик носа. Но она попросту не отважилась на такое, боясь разбудить Гая даже ради того, чтобы вернуть полученное накануне наслаждение. Ничего, скоро она заплатит долг с процентами!
Магдалена снова легла рядом с ним, но кровь бурлила, мышцы подрагивали от неудержимого желания вскочить и начать день, обещавший столько чудесного. Она потихоньку соскользнула с кровати, набросила накидку и вышла в потайную дверь. Сердце трепыхалось пойманной птичкой при мысли о том, что всего через несколько часов она распростится с омерзительной тварью, которую принуждена именовать кузеном.
Очутившись в своей спальне, она прыгнула в несмятую постель, чтобы соблюсти приличия, и позвонила в колокольчик.
— Умираю от голода! — без обиняков объявила она служанкам. — Я бы позавтракала вареными яйцами и мясом. А еще я хочу искупаться.
— Да, госпожа, — покорно кивнула Эрин, хорошо знавшая, что капризы беременных женщин, хоть зачастую и непредсказуемые, необходимо удовлетворять любой ценой. — Марджери сейчас пойдет на кухню за едой и прикажет принести горячую воду.
Служанка вышла в соседнюю гардеробную, чтобы приготовить все, необходимое для ванны. Магдалена спрыгнула с холодной постели и отправилась следом.
— Налей в воду лавандового масла, Эрин.
— Как всегда, госпожа, — немедленно согласилась та. — Кажется, сегодня наши гости уезжают?
— Верно! — с готовностью подтвердила Магдалена, но тут же спохватилась, сообразив, что подобный энтузиазм вряд ли уместен в присутствии служанки.
— Кое-кто места себе не находит, — хмыкнула Эрин, беря с сундука мыло.
— Да неужели? Почему же?!
— Та девчонка, Берта ее зовут. Одна из прачек сьера. Вообразила себя влюбленной в Оливье, слугу господина, — сообщила Эрин, покачивая головой и неодобрительно поджимая губы. — Не представляю, что она в нем увидела. Какой-то тощий коротышка и, кроме того, вечно подкрадывается незаметно и объявляется как из-под земли. Но, говорят, он тоже без ума от девчонки.
Магдалена сморщила носик, не в силах представить, как можно находить кого бы то ни было из окружения кузена хотя бы в малейшей степени привлекательным. Она вернулась в спальню как раз в тот момент, когда вошла Марджери с подносом. Maгдалена жадно схватила баранью отбивную и принялась жевать, беспрестанно переходя из гардеробной в спальню, от шкафа к окну.
— Что-то вы сегодня очень беспокойны, госпожа, — заметила Марджери. — Должно быть, ребенок шевелится.
— Я пока ничего не чувствую, — пробормотала Магдалена с полным ртом, гладя себя по едва заметно выступавшему животу. — Ты принесла пахту?
Марджери протянула чашу, и госпожа, довольно урча, выпила все до дна.
— Вода налита, госпожа, — объявила Эрин. — Изволите купаться? Может, заодно вымоем волосы?
— Разумеется, — кивнула Магдалена, ступив в круглый деревянный чан. По какой-то причине она чувствовала потребность начать день свежей и чистой, чтобы с кожи и волос были смыты все следы последних двенадцати дней. Теперь, когда ее ненавистный кузен выедет за ворота, она очистится от всего, что могло бы напомнить о его прикосновении, о том темном и скользком, что неизменно отмечало его присутствие, каким-то образом пачкая и ее тоже.
Однако, появившись в зале два часа спустя, Магдалена ничем не выказала неудержимой
радости, разве что глаза сверкали ярче обычного да во всем ее облике чувствовалось нетерпеливое ожидание. При виде хозяйки замка в изумрудном бархатном сюрко, отделанном горностаем, у д'Ориака перехватило дыхание, особенно когда он распознал под маской спокойствия едва подавляемое возбуждение. Правда, он не догадался связать это странное состояние со своим грядущим отъездом: ошибка, которой не совершил Гай де Жерве.
Опухшие глаза Гая и тяжелая голова вполне соответствовали тяжести на душе, которую он мог объяснить только бессонной ночью. Но в его жизни было немало таких ночей, когда он не имел возможности даже прилечь, и до сих пор это никоим образом не влияло на его настроение. Он молча смотрел на сияющую Магдалену, вспоминая радость, которую доставил ей вчера вечером. Сегодня она выглядела довольной и счастливой. Может, причиной его необъяснимого недовольства было неудовлетворенное сладострастие?
— Доброе утро, господин, — улыбаясь, приветствовала светящаяся счастьем Магдалена, давая понять, что тоже вспоминает изысканные ласки, которыми он осыпал ее вчера. — Сегодня нам приходится прощаться с гостями. Желаю вам доброго пути, господа, и безопасного путешествия.
— Благодарю, госпожа, — слегка поклонился кузен, полуприкрыв глаза. — Семья вашей матери приветствует вас, Магдалена Ланкастер, считает полноправным членом рода де Борегаров и принимает в свое лоно.
Холодный озноб пробежал по спине Магдалены. Слова кузена, казалось, были пронизаны значением, которого она не могла понять, но инстинктивно почувствовала их зловещий смысл. И все же со стороны это могло показаться простой вежливостью, признанием уз родства.
Магдалена с ледяной улыбкой наклонила голову.
— Теперь я де Брессе, сэр.
— Только по мужу. Дипломатический брак, не более. А вот узы крови… вы родились от де Борегар и Ланкастера, не забывайте этого.
— Магдалена, — тихо произнес Гай и, когда она, с нескрываемым облегчением повернулась к нему, показал на стол, где рядом с серебряным кувшином возвышался двуручный усыпанный изумрудами кубок.
Она не забыла этот обычай, но была благодарна за напоминание, позволившее не отвечать на странные речи кузена. Подойдя к столу, Магдалена наполнила кубок вином из кувшина.
— Кузен, выпейте на прощание чашу дружбы, — бесстрастно предложила она, коснувшись края сосуда губами, прежде чем передать его гостю.
Он взял кубок, выпил и передал по кругу. Гай получил кубок последним. И к этому времени досада Магдалены развеялась от сознания, что теперь отъезд кузена не задержится.
Гай и Магдалена проводили рыцарей во внутренний двор, дождались, пока те усядутся на коней, и смотрели им вслед. Магдалена порывисто подхватила юбки и помчалась к ведущей на стену лестнице, подстегнутая желанием видеть, как незваные гости уберутся из замка.
Герольды обменялись прощальными сигналами, и кавалькада выехала из ворот под хлопающим на ветру штандартом. И тут Магдалена, приподнявшись на носочки, начала танцевать. Покружившись, она сбежала вниз, где все еще стоял Гай.
— О, пойдем в сад, — скомандовала она. — Я должна прокричать о своей радости небесам, а здесь это невозможно.
Гай, с деланной укоризной покачивая головой, последовал за ней в уединение сада, где Магдалена немедленно начала свой ликующий танец.
— Он уехал! О, я готова петь и плясать! — Она широко раскинула руки, словно пытаясь обнять землю. — И мне больше никогда не придется его видеть, никогда в жизни! У меня на сердце так легко, словно я несла бремя горестей всего человечества и сейчас от него избавилась! — с восторженным смехом призналась она, прежде чем добавить: — Ну разве это не чудесно? А ты? Ты не испытываешь такой же легкости?
Гай устало потер виски.
— Не совсем. По правде говоря, ты заставляешь меня вспомнить о возрасте. Рядом с тобой я кажусь себе стариком.
В этот момент он понял, что не кривит душой. Эта девочка так полна света и жизненных сил, энергии и безрассудного счастья. О да, ее так легко сделать счастливой, всего лишь избавив от причин, вызывающих сиюминутное раздражение.
Магдалена внезапно замерла и озабоченно вгляделась в возлюбленного.
— Но почему? — Лицо ее неожиданно прояснилось, и глаза лукаво блеснули. — Да это все из-за дурацкой шапки, которую тебе взбрело в голову надеть! Ее в самом деле только старикам и носить! Разве сильным и молодым мужчинам пристало рядиться в такое!
Не успел он оглянуться, как Магдалена резво подпрыгнула и стащила с его головы плоскую бархатную шапочку.
— Ну вот! Так-то лучше!
Она подбросила шапочку в воздух и ловко поймала, смеясь над ним. Гай повелительно протянул руку, явно не разделяя ее веселья.
— Немедленно отдай, Магдалена!
— Ни за что!
Все еще смеясь, она отскочила в сторону.
— Если хочешь получить ее обратно, сначала поймай меня!
— Магдалена, у меня для этого нет ни времени, ни желания, — раздраженно бросил он.
Но Магдалена не услышала досадливых ноток в голосе возлюбленного, потому что была целиком поглощена собственным безудержным весельем. Она танцующим шагом забежала за яблоню и принялась дразнить Гая, то и дело выглядывая и прячась, торжествующе потрясая шапкой.
— Повторяю, мне не до игр, — предупредил он, повелительно щелкнув пальцами. — Так что отдай мне шапку.
— О, ты просто притворяешься дряхлым старикашкой! — объявила она, все еще убежденная, что может его расшевелить, и швырнула шапку в ветви дерева. — Вот видишь, что я наделала из-за тебя, мастер Старикашка!
Гай, пробормотав что-то нелестное, повернулся и устремился прочь, оставив ошеломленную Магдалену стоять под яблоней. Смех в ее глазах погас, губы слегка задрожали. Она вдруг смутилась, словно совершила какую-то ребяческую глупость и была наказана усталым, расстроенным опекуном. Значит, он и правда сердится?
Магдалена виновато поморщилась, вспомнив, каким измученным выглядел Гай. Может, незваные гости и его доняли, и визит д'Ориака сказался и на нем, только по-другому? Или он действительно слишком стар, чтобы чувствовать простую радость избавления от дурных людей, а она по-прежнему остается надоедливым младенцем, с возрастом так и не набравшимся мудрости и сдержанности? К сожалению, Магдалена вовсе не чувствовала в этом необходимости, особенно если такие качества лишают человека способности веселиться. Но теперь именно они довели ее до беды, впрочем, как и всегда.
Магдалена меланхолически вздохнула и подняла глаза вверх, туда, где на ветке покачивалась шапка Гая. Драгоценный камень булавки весело подмигивал на фоне темно-серой коры. Она попробовала подпрыгнуть, но шапка висела слишком высоко. Влезть на дерево она тоже не могла — мешали тяжелые юбки. Во всяком случае, у нее хватило ума не рисковать.
Пришлось бродить по саду в поисках палки подлиннее. Сняв шапку, она вернулась в замок, грустная и безутешная. Куда девалось солнечное настроение?! Оставалось гадать, как встретит ее Гай за обедом. Неизвестно, что хуже: его усталое неодобрение или тот внутренний разлад, который отталкивает его от Магдалены! Не лучше ли попытаться выяснить?
Магдалена рассеянно комкала в руках шапку. Что ж, это подходящий предлог для того, чтобы снова потревожить его. Если повезет, он примет это как извинение и больше не станет сердиться.
Она уже собиралась разузнать, где он сейчас, но увидела его сама. Гай пересекал двор, погруженный в беседу с наставником пажей. Ей вдруг опять стало стыдно. Поскорее спрятав шапку за спину, чтобы никто не увидел свидетельства ее глупости, она встала в тени донжона, наблюдая за его приближением и боясь подойти сама.
Гай увидел ее как раз в тот момент, когда уже заканчивал разговор с мастером Эдвардом.
— Думаю, несколько лишних часов у столба с мишенью для копья улучшат меткость парня, — рассеянно заметил он, не сводя глаз с Магдалены. — Используйте качающуюся мишень. Толчки, полученные при неверном ударе, — лучшее средство для совершенствования мастерства.
Мастер Эдвард согласно кивнул.
— Чистая правда, господин, — хмыкнул он, — но юный Пол — парнишка застенчивый.
— В таком случае он должен учиться преодолевать свою застенчивость, — резко бросил Гай. — Такое качество только вредит, а кроме того, излишняя мягкость развращает слуг.
Мастер Эдвард склонился перед несомненной истиной. Десятилетним мальчиком, которым предстояло стать рыцарями, приходилось несладко. Перед ними стояла весьма нелегкая задача, и снисходительность к их молодости и робости мало чем могла помочь. Юный Пол должен справиться с огромным копьем, да еще сидя на коне, иначе не миновать ему тяжелых ударов раскачивавшегося мешка с мукой, который выбивает из седла и взрослого мужчину.
Гай попрощался с мастером Эдвардом и направился к тому месту, где стояла Магдалена. Его раздражение исчезло так же быстро, как возникло, и теперь он невольно гадал, почему она так присмирела и держит руки за спиной, покаянно глядя на него.
— Магдалена? Ты хочешь поговорить со мной? — осведомился он, вопросительно вскинув брови.
— Нет… только отдать тебе шапку, — пробормотала она, стряхнув прилипший к бархату сухой листок. — Ты оставил ее в саду.
— Какая рассеянность с моей стороны, — торжественно объявил он. — Благодарю, госпожа, за внимание и заботу. — Смеясь одними глазами, он взял у нее шапку. — Каким образом тебе удалось сбить ее? Она висела слишком высоко.
— Подцепила палкой, — объяснила Магдалена, вмиг забыв о тревогах. — И прошу простить, если…
— В этом нет необходимости, — перебил он. — Пойдем в мой кабинет. Я хочу кое-что обсудить.
Он нежно положил руку ей на плечо и повернул к донжону.
Магдалена с готовностью последовала за ним, вновь обретя спокойствие души. Однако у двери кабинета переминался Оливье с видом человека, привыкшего терпеливо ждать и так же терпеливо выполнять самые сложные задания господина.
— Вы велели мне зайти за приказаниями, господин, — начал он, кланяясь Магдалене. — И за деньгами на дорожные расходы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52