Но Оливия не могла ответить Энтони такой же нежностью.— Спасибо, — только и сказала она.Энтони выждал несколько секунд, а затем спросил:— Значит, ты придешь?— Да… да, через минутку…Она опять умолкла в нерешительности, и в каюте воцарилось тягостное молчание. Нахмурившись, хозяин судна направился на палубу. Неужели он ее обидел? Но это же смешно!Их тела и души звучали в унисон, дополняя друг друга. Он чувствовал это и понимал, что она испытывает то же самое, причем чувствовал с того момента, когда она переступила порог его дома. А теперь эта связь как будто внезапно оборвались.Неужели она сожалеет о ночи любви? Сожалеет, что больше не девушка? Боится последствий того, что произошло, и обвиняет в этом его? Что ж, пожалуй, несмотря на его клятву, реакция Оливии может быть непредсказуемой.Энтони взобрался на верхнюю палубу и встал позади Джетро, взглянув сначала на паруса, а затем на остров. Теперь уже четко различались его зеленые долины и белесые утесы. Он отдал распоряжение, и матросы полезли по вантам, отвязывая большой белый марсель и сворачивая его на реях.Оливия с нижней палубы внимательно наблюдала за их действиями. Все происходило четко и слаженно, каждое движение, отточено! Это напоминало ей поиск решения шахматной задачи или вывод нужной математической формулы.Когда она поднялась по трапу, Энтони поспешил ей навстречу. Лицо его было мрачным, огоньки в глаза погасли.Оливия села за стол. Тут были кастрюлька с вареными яйцами, пшеничный хлеб и горшочек масла, кувшинчик с медом, розовая ветчина а кувшин эля. Несмотря на душевные муки, она была голодна.Энтони сел напротив, подставил лицо солнцу и ветру и ненадолго закрыл глаза.— Зачем они сворачивают парус? — Она старалась говорить спокойно и заинтересованно.— Марсель самый заметный парус, — бесстрастным тоном объяснил он. — Я не хочу привлекать внимание.Энтони взял кувшин и вознамерился наполнить ее кружку. Их взгляды встретились. Оливия отвернулась, увидев недоумение и вопрос в её глазах.Взяв вареное яйцо, она постучала по столу, чтобы разбить скорлупу.— Ты хочешь подойти тайно потому, что ты пират, или это из-за войны? — спросила она, стараясь держать себя в руках.— Ни то ни другое.— Но ты же на стороне короля, — удивилась она. — Ты говорил о моем отце как о королевском тюремщике. Он, прищурившись, посмотрел на нее.— У меня нет времени на эту войну. Почти семь лет страну заливает кровь, брат идет на брата, отец на сына. И ради чего? Это всего лишь столкновение амбиций короля и Кромвеля. — Он коротко и довольно неприятно рассмеялся. — Я пират, контрабандист и наемник. И продаю свой корабль и свои таланты тому, кто больше заплатит.Горечь, сквозившая в его тоне, и это циничное заявление заставили ее содрогнуться.— Как я попаду домой? — почти с отчаянием спросила Оливия. Руки ее задрожали, и яйцо выскользнуло на стол. Покраснев, она подняла его.— В чем дело? — тихо спросил он, и его глаза вновь стали ласковыми, горечь исчезла.Оливия лишь покачала головой. Разве она могла рассказать о том, что ее так мучит? И как говорить об этом с человеком, который вновь вернул грязь в ее жизнь, и теперь эти воспоминания стали такими же живыми, как тот ужасный год ее детства?— Если вы не хотите привлекать к себе внимания, то как я попаду домой? — повторила она, счищая с яйца остатки скорлупы.Энтони резал ветчину. Гнев пересилил в нем обиду, потому что он не собирался поддаваться боли, которую причинял отказ. Если она не хочет, он не будет добиваться ее доверия. У него есть дела поважнее. Пусть их пути с Оливией Гренвилл и пересеклись, но она удалится, не оставив в его душе следа. Значит, на этот раз он ошибся. Интуиция обманула его. Как сказал Адам, когда-нибудь должен же случиться первый прокол. Ладно, он позволит этой невинной малютке вернуться к своей спокойной, привилегированной жизни. Она не будет страдать от нежелательных последствий — он об этом позаботился.— Могу я предложить вам ломтик ветчины — сухо спросил он.— Благодарю.Положив ломтик ей на тарелку, он таким же бесстрастным тоном проговорил :— Один из членов команды, у которого на острове семья, доставит вас на берег, а там вас встретят и отвезут домой. История, которую вы расскажете, весьма правдива. Вы оступились и упали с утеса вниз. Крестьянин по имени Джон Баркер подобрал вас и принес к себе домой, где вас лечили все это время. Жена Баркера кое-что понимает в медицине. Ее многочисленных детей мне никогда не удается сосчитать.На мгновение в его глазах мелькнула улыбка. Затем он помрачнел и продолжил:— Скажете, что несколько дней не могли вспомнить, кто вы. Когда же вы окончательно пришли в себя, вас отвезли домой. Естественно, вы будете чрезвычайно благодарны Баркерам за внимание и заботу и проследите — я в этом уверен, — чтобы лорд Гренвилл вознаградил их.Энтони вел себя так, будто давал ей урок достойного поведения, ибо сомневался, что она сама способна осознать свои обязательства. Оливию покоробил его менторский тон, но она не в силах была изменить царящую за столом атмосферу. Слова застревали у нее в горле.— Моего отца нет дома, — ответила девушка, тотчас решив, что за ним, наверное, послали. Фиби скорее всего вызвала его в связи с ее исчезновением, и он, возможно, уже здесь. И как ни тяжело предстать перед ним с лживыми оправданиями, ничто не могло быть хуже, чем находиться здесь, рядом с этим пиратом.Оливия его не понимала. Хозяин «Танцующего ветра» опять изменился. Его лицо стало другим, оно как-то заострилось. Золотистые волосы, снова перевязанные ленточкой на затылке, резко контрастировали с обликом Энтони. В нем не было мягкости. Не было веселья.— Ну, я думаю, вы или жена лорда Гренвилла сделаете это за него, — сказал Энтони и поднес свою кружку к губам.Его тон был настолько оскорбительным, что Оливии захотелось плеснуть содержимым своей кружки ему прямо в холодное, насмешливое лицо.— Прошу прощения. — С высоко поднятой головой и пылающими от гнева щеками она удалилась.Энтони смотрел поверх поручней на остров. Они теперь заметно приблизились, вот вроде бы и опасные камни на его западной оконечности. Они приближались к течению, огибающему мыс Святой Екатерины, но этим ясным летним днем подводные скалы никакой угрозы не представляли.В «Якоре» у него назначена встреча с главарем мародеров, Он медленно отхлебнул из кружки. Интересно, умен этот человек или просто жадный мерзавец?Его губы тронула циничная улыбка. Если это жадный глупец, его будет нетрудно обмануть. Если же он умен… тогда другое дело.Оливия его больше не интересовала. Она обманула его ожидания. Или он ее. Теперь не важно. Развлечения, какими бы приятными они ни были, не должны влиять на принятие решений.— Я закончил с платьем. Не очень-то привычная для меня работа, — прервал размышления хозяина Адам. Передавая платье Оливии Энтони, он недовольно поморщился: — Больше тут ничего сделать нельзя.— Полагаю, леди Оливия будет чрезвычайно благодарна, — безразличным тоном отозвался Энтони.— Ну да, конечно. — Адам окинул Энтони понимающим взглядом. — Что там у вас случилось? Мне казалось, что с дамой все было легко и приятно.— Отнеси ей одежду, Адам.В его словах сквозила скука. Слуга уловил настроение хозяина, и оно ему не понравилось. Он заколебался.— Что-то не так?— Хотел бы я знать… — Энтони перевел взгляд на острог, я затем пожал плечами. — Какая разница? Мне казалось… но я ошибался. — Он коротко рассмеялся. — Когда-нибудь должна же случиться первая неудача, правда?— Как скажете.— По-моему, это твои слова, — безжалостно напомнил Энтони. Однако его ответ повис в воздухе: Адам уже спускался на главную палубу.Оливия стояла у стола с картой, с интересом разглядывая оставленные Энтони записи и пытаясь проникнуть в их смысл. Пока она поняла лишь, что это показания секстанта и компаса. Очертания острова и побережья на карте ни о чем ей не говорили. Вода была раскрашена различными оттенками синего и помечена цифрами. Оливия погрузилась в решение загадки, уйдя в безопасный и неподвижный мир чистой мысли, Она даже не заметила, когда открылась дверь каюты.— Это все, что можно было сделать с вашей одеждой.— О, я уверена, что все чудесно, Адам! — Оливия обернулась к нему и ответила со всей теплотой, на которую только была способна.— Сомневаюсь, что вы не перемените свое мнение, когда взглянете повнимательнее. — Он положил платье и нижнюю юбку на кровать.Оливия подошла ближе и взглянула на свой наряд.— Да, вроде бы одежда стала короче, — с сомнением произнесла она.— К тому времени когда вы скатились вниз, от нее мало что осталось.Оливия ощутила, что обидела старика, и подхватила значительно укоротившуюся одежду.— Ну к-конечно, конечно. Ты просто творишь чудеса, Адам. По крайней мере я отправлюсь домой в более или менее пристойном виде, — сказала она и ослепительно ему улыбнулась. Адам кивнул. Ему не понравилась эта улыбка. Девушка была на грани срыва, и не составит большого труда вывести ее из себя. Очень странно. Возможно, этим объясняется мрачное настроение Энтони. Хозяин «Танцующего ветра» давно уже так не выглядел.— Наденьте, посмотрим, как сидит ваше платье, — попросил Адам и отвернулся.— Когда мы высадимся на берег, Адам?— Господь с вами, мы не будем высаживаться. — Он вновь повернулся к ней и протянул туфли, которые были на ней во время падения. — С ними все в порядке, а вот чулки превратились в лохмотья. Но думаю, вы как-нибудь обойдетесь без них.— Не важно, — нетерпеливо отмахнулась она. — Почему мы не будем высаживаться?Адам молча смотрел на нее, не зная, рассказал ли ей Энтони об ущелье, служившем безопасной гаванью для «Танцующего ветра».Ну конечно, Энтони говорил, что ее переправят на берег, вспомнила Оливия.— Значит, здесь есть бухта? — настаивала она.— Я не могу вам этого сказать. — Слуга почтительно кивнул ей и вышел.Вновь оставшись одна, Оливия встала коленями на скамью под решетчатым окном и стала смотреть, как приближается остров. Покинув судно, она больше не увидит пирата. Вот и хорошо. Она слезла со скамьи и двинулась к кровати, чтобы рассмотреть приведенные в порядок вещи. Одежда ей поможет. Надев свое платье, она снова станет собой.И тут ее охватила дрожь. Опять она пытается стереть из памяти то, что с ней произошло.Оливия сорвала с себя ночную рубашку и быстро переоделась. Платье и нижняя юбка стали короче, но Адам, в общем, оказался искусным портным, и швы были почти не видны. Она сунула босые ноги в туфли. Как странно — она ходила босиком… такая беспечная, словно погруженная в сон.Оливия вновь подошла к окну и стала коленями на скамью чтобы наблюдать за приближением к острову, очертания которого становились все яснее. Вот мыс Святой Екатерины. Она часто гуляла по каменистой тропинке в скалах над самым мысом. А всего несколько дней назад, перед кораблекрушением, они с Фиби устроили пикник на холме Святой Екатерины. На вершину холма вел крутой подъем, но оттуда открывался прекрасный вид на Ла-Манш и на побережье Дорсета.Расскажет ли она Фиби правду обо всем, что произошло? Вряд ли возможно скрыть что-либо от женщины, которая столько лет была ее ближайшей подругой и была посвящена в самые интимные подробности ее жизни.Дверь у нее за спиной открылась, и в каюту вошел Энтони.— Мне нужно закрыть иллюминатор и задернуть занавески, — сухо и бесстрастно проговорил он. — Вам, видимо, придется оставаться здесь. Место нашей стоянки является тайной. Никто, кроме экипажа судна, не должен его знать.Он почти обвинял ее в предательстве. Но ей легче было бы простить гнев, чем понять жалость и отвращение, которые она не могла объяснить.— Я знаю, что стоянка находится где-то под тропинкой, с которой я упала, — отозвалась она. — Это оскорбительно — предполагать, что я кому-нибудь выдам вас.Он равнодушно пожал плечами и потянулся, чтобы закрыть окно. Оливия тотчас соскользнула со скамьи, нырнув под его руками и резко отшатнувшись. Щека и веко Энтони дернулись, но Оливия не смотрела на него и поэтому ничего не заметила. Он задернул занавески, и в каюте стало значительно темнее.— Мы станем на якорь после наступления темноты.Ударив кремнем по огниву, он зажег масляную лампу над кроватью.— Мне нужно снять швы с вашей ноги. Я оставил бы эту работу вашему врачу, но члены крестьянской семьи, которые ухаживали за вами все эти дни, не в состоянии сами зашивать раны, и у них нет денег, чтобы платить врачу. Возникнут ненужные вопросы.— Не очень-то логично — вы доверяете мне во всем, что касается случившегося на корабле, но упорно скрываете место его стоянки.Энтони достал из шкафа деревянную шкатулку.— Я верю в ваш инстинкт самосохранения, — бесстрастно ответил он. — Вряд ли вы пойдете на скандал, который вызовет правда о вашем исчезновении, независимо от того, насколько вам безразлична — как вы утверждали — ваша репутация. Но даже сделав это, вы не причините мне вреда, поскольку не знаете, где искать меня и мое судно.Оливия подумала, что попытайся она теперь объяснить Энтони перемену в их отношениях, это все равно не помогло бы. В его глазах не было ни сострадания, ни понимания, не прощения. Как она могла ошибиться в нем?! Впрочем, Оливия отдавала себе отчет, что точно так же он, должно быть, думал о ней. Она предстала перед ним человеком, который никогда не существовал, который мог окунуться в мир грез и поддаться страсти. Она обманула его.— Давайте. — Он открыл шкатулку и достал пару тонких ножниц. — Это не займет много времени,Оливия подняла платье и нижнюю юбку и на сей раз не почувствовала никакого волнения или опасной страсти. Так, обычная процедура, которая действительно быстро завершилась. Энтони с шумом захлопнул крышку.— Адам останется с вами, чтобы вы не поддались искушению отдернуть занавеску.— Мне не нужен тюремщик, — запротестовала Оливия. — Я не буду смотреть, если вы этого не хотите. Он задержался у порога.— Почему, отказывая в доверии мне, вы полагаете, что я должен доверять вам?Она не нашлась с ответом и отвернулась от него, качнув головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41