Первый приходит на следующее утро, тихонько заглядывает сквозь занавески вокруг ее постели, когда она дремлет. Она открывает глаза, когда он тихонько накрывает ладонью ее руку.– Я думала, ты не захочешь меня видеть, – говорит она.– Я и не хотел.– А почему передумал?– Из-за одного маленького птенчика.– Насколько маленького?Он снимает ладонь с ее руки и проводит черту в воздухе, в паре футов над полом.– Вот такого.– И что же начирикал тебе птенчик.– Он сказал, что его мама в больнице и что он думает, что ей будет приятно, если я ее навещу.– Ей очень приятно. Очень.Они оба понимают, что им предстоит непростой разговор о доверии, предательстве и подозрении. Но они знают также, что с этим можно подождать. Эта тема будет поднята ими в свое время, тогда, когда оба они почувствуют себя готовыми к серьезному разговору, без обиняков и недомолвок. * * * И только на третий день Кейт приходит весточка от второго игрока. Его приветствие приходит в форме посылки, потому что он, конечно, не может явиться и навестить ее, как остальные. Она узнает почерк на конверте и тюремную печать, перед тем как открывает ее, и хорошо, что узнает. В посылке книга, а Кейт прекрасно помнит, как оказался на этой самой койке предыдущий пациент.Она извлекает книгу из конверта. Это "Книга джунглей" Киплинга, с закладкой. Кейт открывает книгу на заложенном месте и видит, что это история о храбром мангусте Рикки-Тикки-Тави, побеждающем двух кобр, Нага и Нагайну. * * * В день выписки Кейт вместе с Алексом отправляется на пляж, где Синклер пытался ее убить. Жара схлынула, и теперь их спины порывами обдувает прохладный бриз.Они молча идут по эспланаде. Кейт все еще больно ходить, на ногах хирургические носки. Они проходят мимо досугового центра, откуда тянет хлоркой и потом, оставляя слева грязный красный корпус футбольного стадиона.– Мне бы очень хотелось кое-что узнать, – говорит она.– Что?– Почему ты всегда приходил в мой дом. И никогда наоборот. Я ведь даже адреса твоего не знаю.Некоторое время он молчит, тишину нарушают лишь их шаги.– По правде сказать, – отвечает наконец Алекс, – я всегда боялся влюбиться. Мне казалось, что полюбить по-настоящему – это значит в какой-то мере перестать быть самим собой, утратить собственную идентичность. Связать свою жизнь с жизнью другого человека, который в любой момент может с тобой расстаться. Если ты все время обходился без кого-то и вдруг начинаешь чувствовать, что не можешь, разве не получается, что любовь не усиливает тебя, а только ослабляет?– Вот, значит, что тебя беспокоит?– Да. Беспокоило всегда, а еще больше стало беспокоить, когда у меня появилось чувство к тебе, такое драгоценное и волнующее. Я, правда, не испытывал ничего подобного раньше, мне ни с кем не было так хорошо. Ну тут не обойтись без опасений: кажется, все это слишком прекрасно, чтобы долго так оставалось.Он останавливается и берет ее за руку.– Поскольку ты заполняешь всю мою жизнь, я чувствую себя несколько увереннее, когда нахожусь на твоей территории, в твоей жизни. Мне кажется, что, если все пойдет не так, можно будет просто уйти и сделать вид, будто того, что значило для меня так много, никогда и не было. Мой дом – это единственное, что у меня есть, кроме тебя. Единственное, что не является тобой. А покажись ты там хотя бы единожды, ты заполнила бы собой и это место. Стала бы неотделимой от него, вне зависимости от того, нужно это тебе или нет.– И это тебя пугает?– Да.– Я это переживу.Неожиданно Кейт поводит плечами, расстегивая куртку.– Слушай, – спрашивает она, – это меня в жар бросает или сегодня действительно тепло?Алексу требуется пара секунд, чтобы сообразить, что она только что сказала. А к тому времени, когда понимание распространяется по его лицу, как первые лучи нового дня, снятым оказывается уже и джемпер.Кейт перебегает дорогу, проскакивает между двумя машинами, устремляется вниз по крутому травянистому склону, отскакивая на бегу в сторону, чтобы не налететь на выкрашенную в голубой, как у утиного яйца, цвет старую скамейку, и сбегает вприпрыжку по бетонным ступенькам. Оказавшись на песчаном пляже, Кейт сбрасывает на ходу туфли, стаскивает с себя брюки, неуклюже подпрыгивая при этом то на одной, то на другой ноге. Затем приходит черед ее рубашки, хирургических носков, бюстгальтера и, наконец, трусиков. Конечно, соленая морская вода намочит повязки и неизбежно попадет на раны под ними, но ей на это совершенно наплевать.Кейт бросается в море и переворачивается на спину, ее лицо обращено к небу.Женщина, как отставшая шелуха, отпадает от корпуса судна, падает в штормовое море и исчезает, затерявшись в белой пене плещущих волн.Кейт полностью погружается в воду, а потом, вынырнув на поверхность, заливается радостным смехом, таким безудержным, что еще долго не может вымолвить ни слова.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51