Чтоб все м
огли! Свободные, сильные! Ц и снова Знаменскому: Ц Плевать я хотел на ваш
е общество! Что вы можете им предложить? Им лично?
Ц То, что делает человека человеком. А не просто двуногим. С крепкими зуб
ами, а иногда и с ножом. Ц Прописные истины на скорую руку. Михеев краснор
ечивей. Но что-то надо отвечать. Ц Свобода… Совершать преступления? А по
том расплачиваться годами за решеткой?
Ц Нет, Игнаша, клянусь! Ц страстно заговорил Михеев в последней попытке
сохранить хоть что-то от отношений с ребятами. Ц Ты сделал бы мне одно кл
ише! Одно-единственное клише Ц и все! И живи, как хочешь, пиши свои картины
, остальное я беру на себя! Вам с Афоней идут чистые, настоящие деньги! Ведь
все преступления ради денег, а это Ц самое честное: не взятка, не кража, ни
кому в карман не лезешь, не отнимаешь. Делать деньги! Как таковые. Хрустящи
е, переливчатые! И ты властелин, король!
Он зашелся, застонал от картины несбывшегося счастья и в бешенстве потря
с кулаками в сторону Пал Палыча:
Ц Ох, если б не вы, проклятые!
Из двери выглядывали понятые. Живой фальшивомонетчик! До конца дней хват
ит рассказывать.
Ц Если б не мы? Как, Игнат? Ц тихо спросил Пал Палыч.
Ц Н-нет… все равно нет… Ц Игнат швырнул на пол забытые в руке, поруганны
е свои гравюры.
«Как знать, хорошо, что мы поспели вовремя», Ц подумалось Знаменскому.
Афоня сполз с дивана, собирал гравюры, давясь слезами, что-то бормоча. Пал
Палыч расслышал «благодетель» и, кажется, «санитар истории».
Михеев поник, раздавленный. И Пал Палыч чувствовал Ц не он уложил Михеев
а на лопатки, тот еще сопротивлялся бы, если б не отшатнулись от него ребят
а, не отвергли его.
На секунду возник Томин, вручил записную книжку и письмо. Книжку Пал Палы
ч полистал бегло Ц немногочисленные адреса и телефоны. Взял конверт. Чи
стенький, совсем свежий, он заключал в себе пожелтевший от времени, до ве
тхости затертый листок. Ему, пожалуй, лет пятьдесят. Но тотчас Пал Палыч по
правил себя: тогда писали перьевыми ручками, с нажимом и волосяными лини
ями. Этот же листок истрепался потому, что хранили его не в ящике для бумаг
, а долго-долго носили в кармане.
Пробежал первые строки. Письмо от женщины, с которой Михеев был когда-то б
лизок. Вероятно, и его отложил бы Знаменский на потом: читать чужие письм
а Ц не привилегия, а обязанность следователя, всегда немного стыдная, ос
обенно на людях. Но Михеев, громко задышал, заворочался, привлекая к себе в
нимание.
Ц Я вас очень прошу, Павел Павлович, Ц почти униженно произнес он, Ц на
едине. Пожалуйста!
Все разоблачения претерпел публично и вдруг застеснялся давней любовн
ой истории? Странный тип. Боится, что я процитирую ребятам набор интимных
фраз?.. Ладно, уважим.
Ц Никишины, посидите в той комнате. Дверь за собой закройте.
Братья вышли. Пал Палыч дочитал письмо Ц надрывное, прощальное Ц осмыс
лил дату, подпись и концевую строчку:
«Мальчик здоров». Да-а, жизнь горазда на выверты!
Ц Афоня? Ц спросил он.
Ц Афоня, Ц трагически шепнул Михеев.
Ц И вы им не говорили?
Ц Ждал случая.
Ц Или приберегали для решительного разговора с Игнатом. Если заупрямит
ся. Крупный козырь.
Ц Для вас, естественно… с вашей точки зрения, я зверь хищный… и ничего мн
е больше не надо. А я человек. Мне надо! Ц Он с тоской оглядывался на дверь,
за которой скрылись Никишины, не стремился приукраситься во мнении след
ователя, просто рухнули все бастионы и прорвалось самое сокровенное. Ц
Надо, чтобы на свете кто-то свой был… от кого хоть не прятаться. Не то что на
парник, напарника проще заиметь… А тут свои, понимаете, свои! Вот они, наше
л я их, и они меня приняли, разве нет? Из моих рук пили, ели, в рот мне смотрели
, что я скажу… Только момента ждал, чтобы открыться… Почти семья…
Ц И тут появился Серов, Ц вставил Пал Палыч, направляя исповедь в русло
допроса.
Ц Да, нанесло на мою дорогу.
Ц Почему же сразу с ножом? Или пробовали говорить с ним?
Ц Пустое дело. Он бы про меня такого нарассказал Ц на телеге не свезешь.
Я в колонии жил соответственно. По тамошним законам. Либо ты Ц либо тебя.
Чтобы выжить. Не знаю, насколько вы представляете…
Пал Палыч представлял. Зубами скрипел, думая, кем могут стать его подслед
ственные, отбыв срок. Одна из тайных язв профессии: ловишь воришку Ц полу
чаешь после колонии ворюгу, сажаешь хулигана Ц выходит бандит. Потому о
собенно жалко сумевших «завязать», как Серов.
Ц А Серов и там разговаривал на «ч». То есть…
В переводе с блатного Ц прикидывался честным.
Ц Увидал меня с ребятами, глаза выпучил, руками машет. Гадина. Ну и пришло
сь… А что еще я для них мог сделать, по-вашему? Что?! Сирые, голодные. Игнат Ц
талантливый парень, значит, будет прозябать, жиреет одна посредственнос
ть. А Афоня… Гражданин следователь, отдайте мне письмо!
Ц Для чего?
Ц Порву. Не надо это уже. Ни им, ни мне. Разве теперь Афоня меня примет? Заче
м я ему?..
Пал Палыч колебался. Негоже, конечно. Но приобщишь к делу Ц где-нибудь вы
плывет. На следствии, в суде. А ребята нахлебались горькой правды под завя
зку. Хорошо, если ее сумеют переварить. Взвалить на них еще альковные тайн
ы родителей Ц нет, это слишком. Не всякая правда благотворна, от иной впо
ру удавиться!
Он протянул письмо. Михеев осторожно разорвал его пополам и еще пополам
Ц по светящимся сгибам. Лицо исказилось в гримасе, и Пал Палыч отвернулс
я.
Отворившаяся дверь впустила Томина.
Ц Эй-эй! Из-ви-ните! Ц он прыгнул и отобрал письмо, сочтя, что Пал Палыч не
доглядел за допрашиваемым.
Ц Саша, я разрешил, Ц сказал Пал Палыч.
Ц Уничтожение вещественных доказательств на обыске? Ты, случаем, не пер
еутомился?
Знаменский встал, притворил дверь.
Ц Это письмо матери Афони к его отцу.
Ц Он?! Отец Афони Никишина?
Ц Тише. Отец. Ну, подумай, каково будет парню? Для него это отрава. Для обои
х отрава. И вообще, кому нужно знать? Адвокату, если захочет выжать слезу? И
ли обвинителю для пафоса. «Глубокое моральное падение подсудимого, не п
ощадившего собственного…»
Михеев переводил с Томина на Знаменского глаза умирающей собаки и по-ни
щенски держал на весу ладонь, прося письмо. Рука казалась дряхлой, как ве
сь он сейчас, но это она двенадцать дней назад бестрепетно всадила нож в с
пину Серова. Легко представить, каким он был жестоким паханом в местах от
даленных, как повелевал жизнью и смертью заключенных, душил остатки дос
тоинства и человечности. Он преподнес бы Никишиным свое прошлое живопис
но и значительно Ц умел красно говорить, умел подавать зло в обличье сил
ы и свободы. Серов Ц успей он сделать это первым Ц рассказал бы все, низм
енно и страшно, с гадкими подробностями. И уже не отмылся бы Михеев от гря
зи перед ребятами, перед Афоней. Не обрел бы сына. Вот что решило судьбу Се
рова А. В., тридцати четырех лет от роду.
Томин повертел в пальцах клочки, сложил часть текста. «Пусть никогда не у
знает… Прощай, не пиши…»
Ц Я не совсем понимаю.
Ц Она вернулась к мужу. Потом я сел. Письмо пришло уже в колонию.
Томин в сомнении тер подбородок. Между прочим, ради этого конверта он пер
етряс четыре полки пыльных книг. «Не в этом суть, разумеется… просто то, чт
о выгодно преступнику, невыгодно нам… как правило».
Ц Пока не кончат с обыском, давайте составлять ваше жизнеописание, Серг
ей Филиппович, Ц взял Пал Палыч ручку.
«Уже по имени-отчеству?» Ц неодобрительно отметил Томин.
Ц Какое жизнеописание? Ц вяло ворохнулся Михеев.
Траурные круги у глаз. Борозды на лбу и щеках налились густой чернотой.
Ц Сгинул я. Был человек, и нет человека.
Ц Звучит гордо, а толку чуть, Ц в сердцах припечатал Томин, хлопнул на ст
ол обрывки письма и ушел к Зине.
Михеев смахивал на головешку. Может быть, от этого сходства Знаменский о
щутил себя чем-то вроде пожарного. Когда горит и рушится дом, заботятся, к
ак бы не занялись соседние. А отстояв их, можно покопаться на пепелище: не
уцелело ли и там что-нибудь?
Вот только недолго копаться Ц завтра он передаст дело в прокуратуру.


1 2 3 4 5 6 7 8