Супруги-правители Пунта. Рельеф из храма Амона в Дейр-эль-Бахри, 1480 г. до н. э.

Отсюда произошли династии Египта, централизованного государства, которым почти три тысячи лет правили богоподобные фараоны. Этот процесс был постепенным и запутанным, и мы ничего не можем сказать наверняка. Точно известно лишь одно: первая династия фараонов началась вскоре после 3000 года до н. э. – спустя примерно пятнадцать столетий после того, как фаюмские крестьяне эпохи неолита начали свои надолго растянувшиеся опыты с оседлым земледелием и примитивными ирригационными системами.
К началу четвертой династии, возможно, три столетия спустя (точные сроки не установлены), Египет был уже процветающим государством с развитой монархией, мощным управлением и цепкой хваткой во всем, что касалось новых путей обогащения. Несколько веков равномерного правления, во время которого осуществлялся централизованный контроль над ежегодными разливами Нила, потребовалось для создания мощной системы дамб и ирригационных каналов, поднявших Египет гораздо выше его неолитического уровня. Большие ежегодные урожаи пшеницы и ячменя – потомков тех дикорастущих трав, что когда-то были одомашнены азиатскими крестьянами и уже давно принесены в долину Нила, – поддерживали рост населения, обеспечивая центральное правительство постоянными излишками продовольствия. Это развивало и стимулировало торговлю, давало средства для строительства пирамид и прочих памятников, которые Хеопс со своими преемниками начали строить около 2500 года до н. э. Началось великое время для Египта. Были осуществлены решающие преобразования.
Насколько далеко к югу и к западу распространяла свое влияние эта речная цивилизация? Существует вполне удовлетворительный ответ, хотя границы этой территории сейчас представляются несколько размытыми, так как мы имеем дело с периодом рисунчатых записей. Записи как таковые, к сожалению, относятся только к южному направлению, возможно, из-за того, что власть вдоль побережья Нила распространялась лишь на юг, и только там она могла закрепиться и открыть новые источники богатства. Берега Среднего Нила и соседние земли были тогда плодородными, а климат – умеренным. Даже в период Среднего царства, после 2000 года до н.э, жители нижней Нубии (народы так называемой группы С, жившие на территории современного Судана), пасли большие стада скота на землях, столь засушливых теперь.
Ранние египетские правители направляли свои взгляды на юг, стремясь завоевать новые земли. История их южных экспедиций идет рука об руку с их общей историей и историей их потомков. Возникнув на стыке культур Африки и Азии, династический Египет всегда сохранял связь со своими южными соседями.
Так же существовали длительные отношения с ливийскими скотоводческими племенами, жившими в саваннах к западу от Нила, где сейчас простирается мрачная Сахара, но эта связь никогда не была прочной. Краткие записи, сохранившиеся с той поры, носят случайный характер и связаны с военными действиями. То немногое, что можно из них узнать, относится к результатам археологических раскопок на месте ливийских и карфагенских поселений вдоль северного побережья Африки и ливийских поселений на территории Сахары. Одно из самых интересных открытий Анри Лота, сделанное им посреди скал и глубоких ущелий плато Тассили в центральной Сахаре, свидетельствует о египетском влиянии в этом отдаленном и заброшенном месте. (Об этом мы уже рассказывали в нашей книге.) За шестнадцать месяцев работы в жаре и холоде среди этих скал он и его коллеги обнаружили множество наскальных рисунков, в которых ясно просматривается египетский антропологический тип. Они даже обнаружили в этом безводном месте пять изображений египетских лодок.
Западные контакты в отличие от южных оставили после себя записи о завоеваниях, а не о поселениях. Скорее всего, это фрагменты рукописей, посвященных факту, что ливийцы, воевавшие с Египтом, видели и слышали о жизни на Ниле. Нет свидетельств того, что египетские экспедиции когда-либо достигали плато Тассили, но нет и доказательств, что они этого не делали. Про события этой далекой истории, столь мало знакомой нам, немного можно сказать наверняка. Всего несколько лет тому назад отрицалось, что в древней Сахаре когда-либо были колесные транспортные средства. Сейчас доказано, что наскальные изображения лошадей и двухколесных колесниц существуют на противоположной Феццану стороне пустыни, к северу, в скалах, чьи юго-западные склоны спускаются прямо к Нигеру. Более того, эти запряженные лошадьми колесницы иногда нарисованы не в египетской манере, а в позе «летящего галопа», как это было принято на древнем Крите, и Лот предполагает, что те же самые «народы моря», прибывшие с Крита и соседних с ним островов, захватившие Египет около 1200 года до н. э., передали свои навыки езды на колесницах ливийцам, с которыми были знакомы. Впрочем, мы начинаем повторяться…
Существует много доказательств того, что египетские экспедиции отправлялись далеко вверх по течению Нила и путешествовали вдоль южного побережья Красного моря. Оставшиеся рукописи весьма многочисленны, интересны и полны разнообразных полезных подробностей. Египетские торговцы и солдаты часто достигали Пунта и Куша – на их месте сейчас расположены Эфиопия, Сомали и Судан. Возможно, в своих путешествиях они заходили еще дальше и достигали берегов озера Чад, лесов Конго и нагорий Уганды. Если так, то они не оставили после себя ни слова, ни знака, говоривших об этом. Несмотря на всю смелость египетских предприятий, их прямое влияние не простиралось дальше нижних и средних долин Нила. Главными распространителями верований, идей и изобретений являлись не сами египтяне, а народы Куша и Северной Африки.
Но эти южные экспедиции оставили глубокий след в истории. Египтяне с поразительной настойчивостью, упрямством, инициативностью и сноровкой отправлялись на юг, где торговали, вели войны, обращали людей в рабство и возвращались домой спустя долгие месяцы, чтобы поведать о более или менее удивительных вещах. Основатель пятой династии (около 2500 г. до н. э.), Усеркаф, победно нацарапал свое имя на скалах, окружавших первый из порогов неподалеку от современного Асуана, в шестистах километрах южнее дельты. Следующий фараон, Сахура, послал корабли по Красному морю к стране Пунт, оставив после себя самое раннее известное сообщение о непосредственном контакте с той далекой землей, хотя еще у сына Хеопса был раб из Пунта. Эти корабли Сахуры возвратились с запасами мирры и эбенового дерева, а также металла – по всей вероятности, электрума, – природного сплава золота и серебра. Еще одна экспедиция пятой династии отправилась в Пунт под предводительством Бурдеда, царского казначея. Среди предметов, привезенных ими домой, был «карлик», похожий на предков пигмеев Центральной Африки, живших тогда, по всей видимости, гораздо севернее, нежели сейчас.
Фараоны шестой династии (около 2423 – 2242 гг. до н. э.) упрочили эти торговые связи путем прямых завоеваний. Пепи I имел такое влияние на Нубию – страну, расположенную за первым порогом, к югу от Асуана, – что властным представителям южной египетской знати удалось силой завербовать большое число чернокожих в армию фараона. Само собой разумеется, этих наемников использовали в основном не в их родной стране, а в Северном Египте. Спустя века этому примеру следовали многие завоеватели, используя новобранцев из покоренного народа. К тому времени путешественники уже научились переправлять корабли через камни первого порога, и связи множились. Меренра, предпоследний фараон шестой династии, решил, что стоит проделать этот путь самому, и рельеф на скалах водопада изображает его облокотившимся на посох, в то время как нубийские (скорее всего) старейшины смиренно склоняются перед ним.
Шестая династия фараонов была достаточно сильной, чтобы держать под контролем своих северных вассалов. Меренра использовал их для распространения своей власти на юг. Он назначил Харкуфа, который и без того был правителем земель, лежащих близ первого порога, управляющим юга. И Харкуф и прочие местные властители стали первыми известными предшественниками длинной череды имперских первопроходцев, проникавших в глубь материковой Африки. Годами горячо обсуждались их подвиги. Четыре раза Харкуф «спускался» в дальнюю страну Ям, возвращаясь через семь-восемь месяцев во главе караванов, состоявших из ослов, груженных награбленным добром, и солдат, что их охраняли.
Новый управляющий, возможно, достигал болот Верхнего Нила или даже холмов Дарфура. В любом случае он, должно быть, заходил далеко за южную границу земель, превратившихся к нашему времени в пустыню. Обратно привозилось эбеновое дерево, слоновая кость, ладан и «разные хорошие вещи». Возвратившись в четвертый раз, он доставил с собой «кар лика» из «Страны духов» – «Земли Бога», которую древние египтяне помещали в своих фантазиях к западу от Нила и которая имела для них мистическое значение, связанное с их собственным происхождением. Благодарственное письмо фараона по поводу этого карлика сохранилось практически нетронутым на стене гробницы, приготовленной для себя Харкуфом. Это единственное полноценное письмо, дошедшее до нас из эпохи Древнего царства.
«Немедленно отправляйся на север, ко двору, – приказывает благодарный фараон, – ты должен привезти с собой этого карлика живым, целым и невредимым из страны духов для божественных танцев, дабы он радовал и веселил сердце царя Верхнего и Нижнего Египта, Неферкера, чья жизнь бесконечна».


Нубийская танцовщица с традиционными серебряными украшениями и ритуальными шрамами на руках

«Когда он поднимется с тобой на корабль, отправляющийся по Нилу в Египет, назначь хороших людей, что будут окружать его на судне со всех сторон. Смотри, чтобы он не упал в воду. Когда он будет спать ночью, назначь хороших людей, чтобы они спали рядом с ним в шатре. Проверяй их десять раз за ночь. Мое величество желает увидеть этого карлика больше, чем все дары Синая и Пунта».
Эти экспедиции были редкими, дорогостоящими и сложными. Египетское влияние прочно закрепилось на землях за первым порогом не раньше начала Среднего царства, около 2000 года до н. э. Южные завоевания возобновились после длительного периода раздробленности, закончившегося с приходом к власти одиннадцатой династии, а могущественные фараоны двенадцатой династии, основанной около 2000 г. до н. э., продолжили начатое. Связь с Пунтом была восстановлена во время царствования Аменемхата II, второго фараона двенадцатой династии, и развивалась при Сесострисе II. У второго порога были построены укрепления вблизи современной Вади-Хальфы, граница пролегла также в Семне, где были расположены три крепости.
Египет мог бы распространять свое влияние дальше на юг, но в 1700 году до н. э. или около того на эти земли вторглись гиксосские захватчики, и дальнейшие завоевания возобновились только с подъемом восемнадцатой династии, положившей начало великому имперскому периоду в истории Древнего Египта. Затем Тутмос I, третий фараон этой династии триумфаторов, около 1525 года до н. э. повел армию на юг и наконец достиг плодоносных вод Нила, текущего из Донголы. Он стоял, по выражению Бристеда, «у северных врат провинции Донголы, великого сада Верхнего Нила, через который протекали триста километров непрерывной реки». На это указывает и его надпись в Тумбусе, около северного колена Донголы.
Бристед писал об этом более полувека назад. С тех пор мы узнали, что Тутмос отправился по Донгольскому разливу вверх, к четвертому порогу, и перешел через него, достигнув в итоге Кургуса, где начертал пограничную надпись, до сих пор не расшифрованную. Кургус находился менее чем в четырехстах пятидесяти километрах от места, ставшего впоследствии столицей Куша Мероэ. Он или его дозорные, возможно, продвинулись еще дальше. Аркелл предполагает, что позднейшая столица Мероэ началась с простых пограничных укреплений восемнадцатой династии, хотя установить, насколько это предположение соответствует истине, можно будет только после тщательных раскопок на территории Мероэ.
После смерти Тутмоса I кушиты Донголы подняли восстание против египетского господства, так же как и их северные соседи по «группе С», но эти волнения были подавлены. За ними последовал долгий промежуток более-менее мирных отношений с Египтом. Позднее были созданы самые впечатляющие и поучительные из всех рельефов и надписей, когда-либо рассказывавших об отваге, проявленной египтянами далеко на юге: большая серия огромных рельефов в храме Дейр-эль-Бахри напротив Луксора, повествующая на трех стенах об экспедиции царицы Хатшепсут «к мирровым террасам» страны Пунт.
Эти рельефы реалистичны и производят сильное впечатление. Первая сцена изображает пять кораблей, готовящихся к плаванию по Красному морю. Три из них уже подняли паруса, и у одного на корме начертан наказ кормчего – «Плыть в порт». Затем они выходят в море, «мирно отплывая в страну Пунт», куда и прибывают в сохранности, встречаемые владыкой местных жителей Переху.
Его сопровождает жена, отличающаяся необъятными размерами талии, рук и ног. За правящей четой из Пунта, тремя их детьми и тремя слугами, ведущими «осла, который везет жену», среди деревьев показываются пунтийские дома на сваях. Согласно подписи, правитель Пунта чрезвычайно почтителен, и все местные старейшины, изображенные чуть поодаль, говорят: «Послушайте, как постичь нам все величие царя Египта, дабы жить, радуясь благам, даруемым его дыханием?»
Каким бы ни было это почтение на деле – в конце концов, Пунт был чрезвычайно далек от писцов и художников царицы Хатшепсут, – экспедицию объявили очень удачной. Еще на одном рельефе изображено, как корабли загружают в обратный путь «чудесами страны Пунт: благоухающими деревьями Земли Бога, мирровой смолой, свежими мирровыми деревьями, эбеновым деревом и слоновой костью, зеленым золотом Эму, коричным деревом… ладаном… косметикой для глаз, обезьянами и мартышками, и шкурами южной пантеры, пунтийцами и их детьми».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32