Кин последовал за фургоном, который то появлялся, то исчезал в тени.
Заслышав грохот копыт, Чанлер оглянулся через плечо и увидел преследующего его одинокого всадника. Он схватил кнут и стеганул лошадей – скорее, скорее. Чанлеру не надо было видеть лицо всадника, чтобы знать, кто догоняет его. Он боялся остановиться, боялся увидеть осуждение в глазах брата. Разве не его мать причинила Кину столько несчастий, что хватит на целую жизнь? А теперь еще и это… Чанлер внезапно понял, что единственный в мире человек, которого он мог назвать другом, теперь презирает его.
Проклятие! Его жизнь и гроша ломаного не стоит. Он умудрился испортить все, к чему прикоснулся.
И Чанлер резко остановил фургон. Джессика обвела его вокруг пальца, а он предал Кина. Пришел час расплаты. Если он должен умереть, пусть это будет здесь и сейчас. Он не желает чувствовать себя еще более униженным, чем в эту минуту.
Кин подъехал к нему и остановился. Чанлер опустил голову.
– Убей меня, Кин. Я никогда не был тебе хорошим братом. Поверил лгунье Джессике, и она настроила меня против тебя. Я не прошу твоего прощения, потому что знаю, что не заслуживаю его. Только надеюсь, что ты хоть частично поймешь, почему я вел себя как последний дурак. Потому что я и есть дурак.
Кин мчался, готовясь дать выход обуревавшей его ярости, но гнев испарился при виде сидящего перед ним сломанного жизнью мужчины. Чанлер виновен в том, что слишком сильно любил, в том, что был слеп к порокам любимой им женщины, почти разрушившей его жизнь.
Кин спешился и со слабой улыбкой подошел к фургону. Он протянул руку, требуя ключей.
– Я не могу судить тебя, Чанлер, потому что тоже виноват, тоже вел себя как дурак. Похоже на семейную черту, а? Думаю, пришло время зарыть томагавки и начать заново, как считаешь?
Чанлер поднял глаза на сводного брата. Он понял, что завидует Кину, который сумел победить выпавшие на его долю невзгоды и преуспеть благодаря собственным усилиям. А ему, Чанлеру, при рождении дали в руки серебряную ложку, и ту он умудрился сломать. Он улыбнулся в ответ, покопался в жилетном кармане и протянул брату ключи.
– Да, думаю, пора, – согласился Чанлер. – Мы зря потеряли последние несколько лет. Ты знаешь, я всегда… – Чанлер хотел продолжать, но заметил, что один.
из дикарей, пытающийся встать на ноги, полностью завладел вниманием Кина.
– Она жива! – проговорил Одинокий Зимний Волк на родном языке и протянул Кину свои цепи. – Мой отец вернулся, когда получил знак от Уа Тон-Ка. Орел бросил на По Хью Ска свою тень и сообщил, что белая женщина обладает властью над Громом и Сумасшедшим Танцором. Теперь она вылетела из своей могилы и вернулась в человеческую форму.
– Где ты ее видел? – настойчиво спросил Кин.
– Она появилась на корабле, украшенная драгоценностями, в платье синем, как утреннее небо. Она стала еще прелестнее во второй жизни. А власть ее еще усилилась после несчастий.
– Она говорила с тобой? Ты знаешь, куда она пошла? Я должен найти ее. – Кин сжал плечо Одинокого Зимнего Волка и пристально посмотрел ему в глаза. – Где Алекса?
– Она зашла туда, где мы были, но ее забрал и увел густобровый со змеиными глазами. Я был бессилен помешать ему. Но не бойся, у нее есть мистическая власть и она легко убежит от злодея, – уверенно заявил Одинокий Зимний Волк.
Хотел бы Кин быть столь же уверенным. Он повернулся и посмотрел на Чанлера, который был озадачен незнакомым языком, на котором разговаривали его брат и один из пленных.
– Кто доставил тебе пленных? – спросил Кин.
– Сайлас Грегор. А что? – Чанлер с любопытством посмотрел на него, нахмурился и пожалел, что не проявил в детстве большего интереса и желания, когда Кин хотел научить его языку осейджей.
– Проклятие! – выругался Кин. – Значит, Алекса у Грегора, а он уже дважды пытался убить ее. Ты знаешь, где найти этого ублюдка?
– Мне кажется, у него комната в гостинице поблизости от казино. По крайней мере я видел, как он выходил оттуда сегодня вечером, – ответил Чанлер.
Кин бросил Одинокому Зимнему Волку ключи от цепей приказал освободить остальных пленников и отвести их обратно в родные деревни. Потом вскочил на коня. Если Сайлас тронет хоть один волосок на голове его ненаглядной Алексы, поклялся себе Кин, то он испробует на нем индейские пытки. Подонок умрет долгой, мучительной смертью.
Ему надо помешать. Кин должен найти ее, не дать подлецу надругаться над ней. Он ударил каблуками коня и галопом помчался к Новому Орлеану, молясь про себя, чтобы розыски были недолгими и успешными.
Дверной замок щелкнул, и Алекса вздрогнула – Сайлас важно вошел в комнату, где оставил ее, привязав к кровати. Наконец-то он поимеет эту девку, и на этот раз никто ему не помешает. А после этого, после того, как почувствует ее мягкую, нежную плоть собственным телом и насладится вволю, отвезет на шхуну, чтобы ее продали на Карибах в рабство… если только она не разозлит его, решил он с ухмылкой. А если она будет сопротивляться и мешать ему заниматься с ней любовью, то придется заставить ее замолчать… Раз и навсегда.
Сайлас остановился в ногах кровати и внимательно оглядел привязанную женщину, напряженно ожидающую решения своей участи.
– Ты два раза удрала от меня, Алекса, но уж на этот-то раз тебе точно не удастся. – Он наклонился и провел рукой по круглой груди. – Если не будешь сопротивляться, так и быть, пощажу твою жизнь, но если будешь… – он утробно засмеялся, и этот смешок повис над ней, как облако дурного предзнаменования, – тогда я разрежу тебя на кусочки, так, как ты пыталась сделать со мной.
В ее серебристо-серых глазах засверкала лютая ненависть. Страх исчез. Алекса хотела вцепиться в Сайласа ногтями и растерзать на кусочки, не будь ее руки привязаны к изголовью кровати.
– Ты с тем же успехом можешь убить меня прямо сейчас, Сайлас – Она плюнула в него этими словами, будто его имя оставило во рту противный привкус. – Я буду драться с тобой до самого последнего вздоха. Меня тошнит от одного твоего вида, а прикосновения твои просто омерзительны. Ты гнусная, грязная, ненавистная свинья. Да у тех дикарей, которые взяли меня в плен, было больше чести и достоинства, чем тебе может даже присниться.
Он расплылся в зловещей ухмылке и ударил Алексу по лицу.
– Ах ты, высокомерная сука! Я еще послушаю, как ты будешь хныкать и умолять о пощаде, пока не закончу с тобой, – прорычал он.
Сайлас уселся верхом ей на бедра, а когда Алекса попыталась вывернуться, изо всех сил рванул за волосы и заставил терпеть его жадные поцелуи. Он вонял ромом и потом. Алекса с трудом подавила подступившую тошноту и укусила его за губу. Сайлас отступил, яростно рыча, потом снова ударил по лицу, оставив на левой щеке ярко-красный отпечаток. Разъяренный ее сопротивлением, он схватил корсаж ее платья и рванул изо всех сил, обнажив вздымающуюся грудь. Потом схватил это нежное округлое чудо руками. И снова Алекса начала корчиться и извиваться, но остановить его не могла. Господи, как же она ненавидела и презирала этого подлеца! Как хотела, чтобы его посетило несчастье, равное тому, что он творил с ней.
– Ненавижу тебя! – прошипела она.
– Ага, но все равно примешь! – прорычал в ответ Сайлас. И сорвал с нее юбку.
Алекса зажмурилась. Потом почувствовала его руки на животе и оцепенела. А потом раздался грохот – это дверь распахнулась и ударилась о стену. Она открыла глаза и увидела, как темная фигура прыгнула на ее мучителя, заставив его свалиться с кровати.
Сайлас снова оказался лицом к лицу с тем же взбешенным мужчиной, который прервал их сражение в предыдущий раз, но на этот раз он ничего не мог противопоставить ярости Кина. Его моментально сбили с ног и швырнули о стену. Прежде чем соскользнуть на пол, он успел услышать собственный сдавленный стон. Кин умело поднял его и начал избивать. Сколько бы Сайлас ни кричал, все было бесполезно – его мольбы не были услышаны. Кин ревел, как разъяренный бык, как пантера, потерявшая детеныша, как раненый гризли.
– Кин! – Вопль Алексы прорвался сквозь захлестнувший его кровавый туман. Он обернулся и увидел, что по ее избитому лицу текут слезы. В мгновение ока он оказался рядом, опустился перед ней на колени, освободил связанные руки и ноги. Она вздохнула и вдруг рванулась к нему. На какую-то долю секунды ему показалось, что она сошла с ума – Алекса выхватила у него из-за пояса пистолет и выстрелила в трех дюймах от его головы. В ушах у него зазвенело, ноздри наполнились запахом пороха. Кин ошалело уставился на Алексу, потом обернулся и увидел, как пальцы Сайласа Грегора медленно разжались и из них выпал нож, а сам он повалился на пол.
Слезы потоком хлынули из глаз Алексы, она закинула руки Кину на шею и прильнула к нему так, будто больше никогда не отпустит, хотя прекрасно знала, что должна. Она любила его больше жизни и готова была принести ее в жертву, чтобы спасти его.
– Все кончено, Алекса, – прошептал Кин, прижимая ее к себе, разглаживая спутанную копну черных волос и поправляя выбившиеся во время драки с Сайласом пряди. – Он никогда больше не сможет причинить тебе зла.
Да, действительно все кончено, поняла Алекса и отодвинулась от Кина. Сердце его принадлежит Джессике, и хоть он и спас ее, но это всего-навсего симпатия и дружеское участие.
Алекса взяла себя в руки и посмотрела Кину прямо в глаза.
– Мы должны возвращаться на шхуну. Сайлас погрузил в трюм пленных осейджей, а Чанлер собирается продать их на Карибских островах. Среди них Одинокий.
Зимний Волк. Прямая Стрела тоже был, но Сайлас убил его, – поспешно проговорила она.
Кин молча кивнул и прикрыл ее обрывками платья.
– Да, я разговаривал с Одиноким Зимним Волком. Он и другие пленники свободны и готовы вернуться в свои родные деревни, – ответил он и провел кончиками пальцев по ее вспухшей щеке. Потом заботливо нахмурился и спросил: – Очень болит? – Голос его был столь нежен и мягок, что Алекса задрожала.
– Нет, нет! Со мной все прекрасно, Кин, но я… – Голос ее затих, когда Чанлер, несколько потрепанный и взволнованный, появился у двери, которая еле болталась на петлях.
Он внимательно оглядел безжизненное тело, потом повернулся и увидел изорванное платье Алексы. Не надо большого ума, чтобы понять, что именно уготовил для нее Сайлас Грегор.
– Мне очень жаль, Алекса. – Чанлер понурил голову. – И очень стыдно, что я доставил вам столько неприятностей. Если я могу хоть чем-то искупить то зло, которое причинил вам, пожалуйста, скажите мне. Я готов сделать все, что угодно. – Его затуманенный болью взгляд обратился на Кина. – Я сказал, чтобы пленных снабдили лошадьми и всем необходимым для путешествия домой.
– Спасибо. – Кин снял свой огромный пиджак, завернул в него жену и подхватил на руки. – Я отвезу Алексу домой. Думаю, на сегодняшнюю ночь с нее хватит треволнений. Могу я попросить тебя, Чанлер, позвать шерифа и объяснить ему, что тут произошло?
– Не волнуйся, я обо всем позабочусь, – заверил тот брата и отступил в сторону, давая им пройти. – Ты занимайся только своей прелестной леди и больше ни о чем не тревожься. Я в долгу у тебя после всех тех неприятностей, которые причинил.
Кин обошел брата, а Алекса послала Чанлеру благодарную улыбку. Однако, когда тот уже не мог их услышать, она с любопытством посмотрела на Кина и задумчиво произнесла:
– Кажется, Чанлер вдруг резко изменился.
– Похоже на то. Мы откровенно побеседовали и разрешили множество разногласий.
Алекса примолкла. Она задумалась, что же Кин хотел сказать этим? Неужели Чанлер наконец признал свое поражение? Неужели он решил отказаться от жены в пользу ее мужа, того человека, которого она никогда не сможет забыть? Кин тем временем посадил ее перед собой на коня, она закрыла глаза и впала в забытье, которое позволило временно не думать о Кине и Джессике.
Лошадь шла шагом, а Кин смотрел куда-то вдаль, на звезды. Алекса отдыхала, и он не мешал ей. В его голове клубились мириады мыслей. Мыслей, которые решили наброситься на него все разом и именно теперь. Он много раз столько всего хотел сказать Алексе! А когда наконец собирался с духом и находил правильные слова, кто-то или что-то обязательно мешало ему. И вот теперь она спала у него в объятиях, как доверчивый ребенок. Что ему делать – разбудить ее и рассказать всю правду? А будет ли этой женщине хоть какое-то дело до того, что она пленила его сердце и завладела душой?
Кин поднял глаза и обнаружил, что его конь самостоятельно нашел дорогу домой и остановился перед конюшней. Клинт сбежал с крыльца и заторопился к ним навстречу. Озабоченно хмурясь, он осторожно снял Алексу с седла.
Алекса заморгала и пошевелилась, а он крепко прижал ее к себе и вздохнул с облегчением. Клинт едва не протер ковер, расхаживая взад и вперед, дожидаясь возвращения Кина. Казалось, прошла целая вечность, но он боялся уехать и разминуться с ним по пути. Но теперь наконец-то Алекса дома и в безопасности, а он может снова спокойно дышать.
– Ты – утешение для измученного беспокойством человека, девочка. – Клинт засмеялся и прижал Алексу к себе, да так, что она вздрогнула – давали себя знать многочисленные синяки.
– Эй, поаккуратнее, старина, – посоветовал Кин, спрыгивая на землю. – Алексе немало досталось сегодня вечером.
Клинт взял ее за подбородок, заставил поднять голову и увидел темные пятна на щеках и в уголке рта.
– Черт, черт, черт! Кто это с ней сотворил? – спросил он дрожащим от едва сдерживаемой ярости голосом.
– Сайлас Грегор, – ответил Кин. – Но это был последний раз, когда он прикоснулся к ней.
– Ты убил его? – высказал предположение Клинт и опустил Алексу на пол посредине холла.
– Нет, не имел возможности. Алекса вынуждена была стрелять сама, когда он пытался воткнуть нож мне в спину.
– Я всегда говорил, что нельзя доверять этому коварному хорьку, но не думал, что он пойдет на такое. – Клинт тяжело и устало вздохнул, потом обнадеживающе улыбнулся Алексе. – Ну, зато ты наконец дома, и все плохое уже позади. Так, Кин?
– Так, – согласился Кин, положил руку ей на спину и повел к лестнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57