Алекса улыбнулась, не обращая особого внимания на его тон.
– Как ты можешь заметить, я в полном порядке. И нет никакой нужды так беспокоиться обо мне, Расс. Я в состоянии постоять за себя.
Она прошла мимо него, направляясь к лагерю. К горе грязных тарелок, которые бросила, позволив себе последовать за Кином. Расс ускорил шаги и догнал ее.
– И все же я неспокоен, когда ты бродишь по этим лесам в полном одиночестве. – Алекса промолчала. Он тяжело вздохнул и наконец выдал ей новости: – Па нашел проводника, который проводит нас на Запад. Мы отправимся утром.
Алекса почувствовала, как мгновенно ее настроение упало. Ее влечение к Кину Родону стремительно и неуклонно росло, а теперь все должно резко кончиться. Снова, в который раз, ее сдернут с места, когда у нее нет ни малейшего желания двигаться дальше. Тут мысли снова вернулись к предложению Кина, чтобы она осталась в Сент-Луисе. Алекса молча забавлялась этой мыслью, хотя прекрасно знала, что и отец, и Расс отнесутся к этой затее в высшей степени неодобрительно.
– Сайлас Грегор согласился проделать с нами часть пути, – продолжал Расс. – Я, правда, не уверен, что он знает, куда направляется, но по крайней мере мы избавимся от этого Родона, который пальцем не шевельнет, чтобы помочь даже собственному брату.
Алекса молча кивнула, даже не попытавшись подать голос в защиту Кина. В конце концов, Расс прав. Кин не поддержит намерение Карверов поселиться на территории осейджей. И то, что он якобы очарован ею, не имело никакого значения. Его влечение было чисто физическим, и он…
– Па уже начал укладываться к путешествию, – сообщил Расс, прервав унылые мысли сестры. – Он ухмылялся от уха до уха, когда я столкнулся с ним в городе.
Алекса механически вернулась в лагерь, но мысли ее были далеко, за много миль отсюда. Она вспоминала чувственное прикосновение губ Кина к ее коже, волнующие, возбуждающие ласки его рук. Неистовое желание ползло по спине, заставляя ее дрожать, дразня, отрывая от дела.
Этим вечером Алекса совершила ошибку – она вернулась к ручью, чтобы искупаться. К тому самому месту, где Кин лежал рядом с ней на траве, шепча ей грубовато-страстные слова. Знакомые чувства накинулись на нее, и началась пытка. Даже холодная вода не могла остудить пламя, разожженное его поцелуями.
Она вернулась в лагерь и растянулась на своем тюфяке, пытаясь уснуть. Но сон не приходил, а искушение отправиться к нему становилось все сильнее. Алекса всегда гордилась собой и тем, что твердо стоит на земле обеими ногами, но сейчас казалось, что она плывет в облаках и мечтает о том, что не может сбыться никогда. Хриплый голос Кина звучал в ее ушах, пока она молилась, чтоб к ней пришел сон. Почему, ну почему ее так безнадежно тянет к мужчине, который ее никогда не полюбит? Почему не может выкинуть его из головы? Будут и другие мужчины, они сотрут память о нем, говорила себе Алекса, беспокойно ворочаясь под одеялом. Настанет день, когда появится другой человек и увлечет ее целиком и полностью.
Алекса тяжело и разочарованно вздохнула – обманывает она себя. К тому времени, когда цивилизация достигнет их нового дома, она станет ветхой, покрытой плесенью старухой. Кто тогда захочет ее? Какое будущее ждет ее, если она будет беспрекословно подчиняться отцовским желаниям? Ей хотелось найти хоть капельку счастья и приникнуть к ней. Разве она так много просит от жизни?
Одинокая слезинка прокралась в уголок глаза и поползла вниз по щеке. В ее жизни должно быть что-то большее, чем забота об отце. Почему она должна отказаться от своих мечтаний? Джастин не любит ее по-настоящему, он всегда хотел еще одного сына и заставлял Алексу работать, как мужчина. Да, Расс прав, она была его рабой. Джастин только подавал команды, как собаке – принеси, к ноге!
Алекса еще раз тяжело вздохнула и зарылась глубже в одеяло. Где-то должно быть решение ее проблемы, и она обязана его найти.
Глава 6
Кип стоял у окна хижины и вглядывался в деревья, окружающие его владения. Тишина, царящая вокруг, оглушала. Он повернулся и начал ходить взад-вперед по комнате. Встреча с Алексой обострила его аппетит, и он до сих пор испытывал голод по ее невинным поцелуям, которые таяли на его губах, оставляя вкус хорошего вина. Она была как звезда – так близка и так бесконечно далека.
Нервное расхаживание привело его к окну, и Кин разочарованно вздохнул. Он надеялся, что Клинт вернется из своего путешествия и беспрерывной болтовней поможет ему справиться с одиночеством. Кину нужно было отвлечься от собственных дум о темноволосой чаровнице. Дюжину раз его искушало желание вернуться в лагерь Карверов, забрать Алексу и закончить то, что начал утром. Однако здравый смысл мешал ему выкрасть ее из-под самого носа братца. Расс презирал его. Но ему сейчас совершенно ни к чему связываться с этой бедовой головой – Карвером-младшим.
Кин отхлебнул рома и расчесал пальцами волосы, злясь, что обольстительный образ Алексы продолжает танцевать в тенях, отбрасываемых пламенем очага. Она усмехалась той же озорной улыбкой, как тогда, раскинувшись на траве и приветствуя его ласки и поцелуи. Ее дымчато-серые глаза подстрекали его отбросить осторожность и заняться с ней любовью. Она была чертовски обольстительна с волосами, рассыпавшимися вокруг головы, и распахнутой рубашкой, открывавшей взгляду сливочные округлости ее грудей. Под мальчишеским нарядом скрывалась очаровательная молодая женщина, которая действовала на него неотразимо. В прошлом он категорически отказывался иметь дело с девственницами, предпочитая женщин, умеющих доставить мужчине удовольствие. Но перед Алексой Карвер он не смог устоять и украл ее невинность… или нет? Она боролась, как дикая кошка, но потом признала поражение и сдалась в неистовом самозабвении.
У него еще сохранялись некоторые сомнения на ее счет. Уж не пытается ли она по-прежнему обольстить его, чтобы вынудить проводить ее семейство к месту их нового поселения? Не это ли было причиной ее озорных улыбок сегодня днем? Уж не играет ли он ей на руку? Что, если она просто заманивает его, как и приказывал ей отец? Проклятие, Кин не знал, что и думать. Единственное, что он знал наверняка, так это то, что она произвела на него такое сильное впечатление, что он безучастно бродит взад и вперед по хижине, как тиф в клетке.
Внезапно он ощутил какое-то постороннее присутствие в комнате и быстро взглянул в сторону открытой двери. Кин затаил дыхание, не смея пошевельнуться, чтобы не разрушить прелестное видение – намного прелестнее того, что не давало ему покоя. В дверях, освещенная слабым светом убывающей луны, стояла Алекса Карвер. Тончайшее платье обрисовало каждую выпуклость и изгиб ее тела, газовая ткань открывала ровно столько, сколько необходимо, чтобы заставить безудержно разыграться воображение. Сердце Кина неистово заколотилось.
Он непроизвольно сделал шаг ей навстречу, но Алекса отступила в тень и опасливо оглянулась.
– Вы один? – неловко спросила она.
Кин утвердительно кивнул и стоял не двигаясь, боясь, что она вспорхнет и улетит, как напуганная голубка.
– Погасите фонарь.
Ее приглушенное требование пробилось к нему сквозь беспорядочно роящиеся в голове мысли, сквозь желание ласкать руками то, что жадно пожирали его глаза. Он почти ощущал ладонями теплую плоть, а губами – ее медовые поцелуи, опьянившие его сегодняшним утром.
Когда свет потух, Алекса грациозно двинулась к Кину, держась на безопасном расстоянии, чуть дальше, чем он мог дотянуться. Она долго боролась со своим желанием к грубому покорителю дикой Америки и где-то среди ночи проиграла битву разума против плоти. Тайком выбралась из лагеря и поскакала по тропе к его хижине, спеша, как почтовый голубь, возвращающийся в родную голубятню. По пути она продолжала сражаться с мучительными мыслями, прекрасно зная, что должна повернуть обратно, – и все же она здесь.
Кин повернулся достать из шкафа припрятанную бутылку вина, и Алекса, следящая за каждым его движением, заметила, как слабый притушенный свет прихотливо играл с резкими, угловатыми чертами его лица. «Но, – напомнила она себе, – ты не первая в томлении любуешься им, до тебя этому занятию предавались многие женщины». И все же она была заворожена его мощным телосложением и уверенной манерой держать себя. Да, Родон пленил ее воображение, несмотря на весь здравый смысл и трезвые суждения.
Кин двинулся к ней, протягивая стакан вина, и все мысли исчезли из ее головы. Синие глаза откровенно ласкали ее с той же бесстыдной уверенностью, как если бы он прикасался к ней. Алекса судорожно сжала стакан и поднесла его к губам, надеясь, что глоток вина успокоит ее. Но когда уже не глаза, а мускулистые руки Кина обхватили ее талию, она поняла, что и целой бутылки не хватит, чтобы сделать ее невосприимчивой к волнующему ощущению его тела. Алекса быстро выпила вино и отдала ему стакан, прежде чем он успел наклонить к ней голову.
– Еще, пожалуйста. – Ей показалось, что голос, совершенно непохожий на ее собственный, донесся откуда-то издалека.
Его бровь вопросительно изогнулась, на губах заиграла веселая улыбка. Он взял стакан и неохотно отпустил ее талию.
– Вы приехали с намерением осушить мои запасы спиртного, милая, или что-то еще привело вас сюда в столь поздний час?
Алекса приняла второй стакан и выпила его в мгновение ока. Кин мягко засмеялся. Ему хватило этой секунды, чтобы понять – она нервничает. Он осторожно взял ее лицо обеими руками и заставил взглянуть прямо ему в глаза.
– Я провел большую часть дня, думая о тебе, – прохрипел он. И его губы устремились к ее губам. Сердце грохотало в груди, а нежное тело до боли жаждало слиться с телом Кина. Ее бросало то в жар, то в холод, и больше всего она хотела утолить истерзавшую ее страсть. Один раз она позволит себе последовать своему капризу, уступить порыву и получить удовольствие там, где может его найти.
Ощущение ее роскошных округлостей под руками сводило Кина с ума. Он хотел трогать каждый восхитительный дюйм ее тела, найти каждую чувствительную точку, расшевелить безумство страсти, тлеющей под поверхностью. Его ладонь неторопливо блуждала по ее груди, потом поднялась, сняла платье с плеч, оставив обнаженную, матово светящуюся кожу.
Она – само совершенство, думал Кин, проводя рукой по бедрам и обнажая талию. Платье упало вниз, накрыв пенным облаком тонкие щиколотки. Кин не мог оторвать от нее глаз. Несколько мгновений он довольствовался лишь созерцанием, изумляясь ее красоте, пытаясь вообразить другую женщину, которая смогла бы соперничать с представшим перед ним ангельским видением. Но тщетно. Алекса была единственной в своем роде – несравненной. Этим утром она едва не завела его на небеса, и он знал, что никогда не удовлетворится, пока не сделает эту женщину своей. Черт с ними, с ее мотивами. И черт с ними, с предупреждениями Клинта. Сейчас Алекса в его руках, и он хочет ее больше, чем когда-нибудь хотел любую другую женщину.
– Ты потрясающа, – прошептал он, обволакивая ее своим взглядом. Как он любил прикасаться к ее шелковистой коже, вдыхать ее неуловимый женственный аромат. – Хочу тебя, Алекса.
Она будто язык проглотила. Его глаза искрились таким глубоким желанием, что, казалось, взгляд Кина опалил саму ее душу, а ласки раздували огоньки страсти, пока они не запрыгали по всему ее телу, не начали лизать нежную кожу. Она столько всего хотела сказать ему, рассказать, что чувствовала, когда он прижимает ее так близко, как боролась с собой и проиграла; но тут теплое дыхание Кина коснулось ее щеки, и лишь одна-единственная фраза слетела с губ Алексы:
– Люби меня, Кин. – Просьба-требование-мольба, она прозвучала не громче шепота. Родон потянул ее к койке, но Алекса остановилась, расстегнула ему рубашку. Она хотела видеть его всего – так тот, кто всю жизнь был слепым, готовится увидеть мир в первый раз, мечтает сразу все обнять взглядом. Ее волновало каждое прикосновение, и она жаждала вернуть ему хоть малую долю того наслаждения, какое он дарил ей. Ее первые ласки были осторожными, пытливыми. Кончики пальцев опасливо проложили легкую тропу от темных волос на груди к плоскому сильному животу. Ее поразила сила, которую ощутила рука, а бронзовая кожа и шрамы на ребрах наполнили благоговейным трепетом.
Он выглядел образцом мужественности, как гордый воин, устремившийся в битву и вышедший из нее победителем. Его тело было худощавым и твердым, а сильные мускулы, играющие при каждом движении, напряглись, когда он присел рядом с Алексой на койку.
И перетягивание каната, так долго мучившее ее, испарилось, как только она заглянула в синие-синие глаза. Алекса не испытывала уже никаких сожалений, что пришла к нему этой ночью. Она знала, что будет переживать ее снова и снова целую вечность. Это воспоминание будет поддерживать ее в те холодные, одинокие ночи, что ждут впереди.
Кин уложил ее на кровать, но Алекса продолжала изучать его, стараясь запомнить каждую черточку этого грубовато-резкого, но такого красивого лица. Кин вытянулся рядом с ней, одной рукой неторопливо провел по голому плечу, потом по бедру и сорвал беспомощный вздох капитуляции с теплых розовых губ. Этот тихий звук вернул его внимание к ее тонкому лицу. Привлеченный, будто пчела на мед, Кин опустил голову, чтобы вкусить сладость поцелуя. Губы Алексы растаяли, как розовые лепестки, не утолив, а, наоборот, раздразнив его голод. А когда его полыхающее желание еще усилилось, он напомнил себе, что Алекса совершенно неопытна в искусстве любви. Он должен быть ласковым и мягким, заставить отвечать на его ласки без страха и колебания и дать ей все упоительные, восхитительные ощущения, доступные лишь любовникам.
Алекса дрожала, пока он нежно исследовал ее тело, и волны наслаждения и желания прокатывались по ее телу, опаляя огнем. Каждое прикосновение поднимало ее все выше, будто она взбиралась на гору, а головокружение с каждым шагом становилось все сильнее. Она инстинктивно обняла руками его шею, нежно запустила пальцы в волосы и притянула Кина ближе, отчаянно желая, чтобы единственный мужчина, который доводил ее до грани сумасшествия своими мучительно-сладкими ласками, взял ее всю целиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57