Хью провожал Абби взглядом, пока она не исчезла из виду. * * * Барбаре очень шло ее новое платье. Ей вообще все было к лицу. Обстановка дома была подобрана таким образом, чтобы служить надлежащим фоном жгучей красоте его темноволосой хозяйки. Стены, ковры, обшивка мебели — все это было разных оттенков золотистого цвета.Шубка, отделанная горностаем, и муфта из того же меха, стоившие Хью немалых денег, отлично смотрелись на этом фоне. Хью не сразу заметил горничную, склонившуюся перед камином, чтобы поворошить угли: ее одежда тоже была золотистого цвета и практически сливалась с обстановкой.Хью подумал о том, что все это напоминало продолжение актерской игры. Барбара всегда вела себя как на сцене. Она эффектным жестом скинула шубу, под которой оказалось синее бархатное платье, тоже отлично смотревшееся на золотом фоне.Все это было очень забавно, но быстро утомляло.— Вы свободны, Мэри. Я позвоню, если что-нибудь понадобится.У Барбары Манро был низкий грудной голос, приводивший в экстаз театральную публику. Она знала, как угодить зрителям. Хью подумал о том, что и перед ним она все время разыгрывает спектакль для одного человека.Когда они остались вдвоем, Хью подошел к буфету и достал оттуда стакан и графинчик. Налив себе виски, он уселся в одно из золоченых кресел.— Нам надо поговорить, — сказал Хью.Барбара мелодично рассмеялась и, подойдя к креслу, склонилась над Хью.— Поговорим позже…Она умело завладела его губами, пытаясь соблазнить его. Но все было бесполезно. И не только потому, что Хью не собирался заниматься сейчас любовью. Просто он невольно вспомнил о том, как старалась соблазнить его Абигайл. Все в ней дышало искренностью, в то время как Барбара действовала по заученной схеме.Понимая, что он не ответил на ее поцелуй, Барбара подняла голову. Губы ее улыбались, но в глазах был холод.— Хорошо, — сказала она. — Значит, сначала мы поговорим.Она картинно уселась в кресло, стоявшее напротив. Надо было отдать ей должное — Барбара всегда заботилась о том, чтобы выглядеть красивой и грациозной. Что ж, оставалось только надеяться, что она так же грациозно найдет выход из щекотливой ситуации, в которой они оказались по вине Хью.Сделав большой глоток виски, Хью сказал:— Барбара, у нас ничего не получится. Дело не в тебе, а во мне. Я должен был сказать тебе, что у меня есть другая женщина. Думаю, ты и сама догадалась. Давай отнесемся к этому разумно и расстанемся друзьями.Впрочем, мрачно подумал Хью, вряд ли Барбара что-то потеряла за последнюю неделю. Он потратил на ее туалеты столько денег, что их хватило бы, чтобы в течение года одевать Абигайл по последней моде. А что он получил взамен? Несколько стаканов превосходного виски и возможность появляться с Барбарой на людях. Но в этом не было ее вины. Просто всякий раз, целуя или обнимая красавицу-актрису, он чувствовал себя так, словно Абби стоит за его спиной.И у него тут же пропадало всякое желание.Барбара наверняка догадалась, что что-то не так. Ведь каждый вечер, проводив ее домой, он прощался и ехал на поиски Абби. Ее нетрудно было разыскать. Он знал, на чьих приемах скорее всего появятся Вейлы. Правда, иногда ему приходилось объехать несколько домов общих знакомых, прежде чем он встречал ее.Хью удивляло собственное поведение. Чего он, черт возьми, добивался? Ведь каждый раз при встрече Абби проходила мимо, делая вид, что не замечает его. Должно быть, он сошел с ума.Очнувшись от своих мыслей, он вдруг понял, что Барбара ждет ответа на какую-то реплику, которой он, должно быть, не расслышал.— Прости, что ты сказала?— Ты имеешь в виду ту девушку, которую мы встретили в парке?Веки его дрогнули.— Мы видели много девушек, когда катались в парке.— Да, но только одна из них — Абигайл Вейл.Он сделал еще глоток виски.Когда стало ясно, что Хью не собирается отвечать на ее вопрос, Барбара продолжала:— Я всегда понимала, что человек твоего положения рано или поздно должен жениться, но, ей-богу, Хью, ты мог бы выбрать кого-нибудь получше.— Вот как? — пробормотал он.Барбара восприняла это как разрешение продолжать.— Вейлы уже давно пытаются сбыть ее с рук, но безуспешно. Твоя Абигайл — убежденная старая дева. У нее нет чувства стиля, она не умеет одеваться. Человеку с твоим положением просто стыдно иметь такую жену.— Мисс Вейл совсем не такая, как ты думаешь, — миролюбиво возразил Хью. — В ней есть много такого, чем я восхищаюсь.— Что же, например?Барбара была искренне удивлена, и это начинало раздражать Хью.— Ты вряд ли поймешь, о чем я, но я всегда восхищался ее умом. Кругозором. Начитанностью. Интересом к жизни. — «Ее нежной кожей, ее полной упругой грудью, искренней, неподдельной страстью».Он улыбнулся своим мыслям, и брови Барбары удивленно поползли вверх.— Но все это не сможет удержать тебя долго.— Ты полагаешь, что настолько хорошо знаешь меня, Барбара?Она резко встала с кресла и подошла к буфету. Налив себе вина, она вернулась к камину и опустилась на колени перед Хью. Барбара была чертовски соблазнительна. Возможно, Хью не устоял бы перед ее призывом, если бы мог хоть на секунду убедить себя в том, что в ней есть хоть капля искреннего чувства.Несколько секунд он внимательно изучал Барбару, затем спросил:— Каким ты видишь меня? Что я, по-твоему, за мужчина?На губах ее заиграла улыбка.— Ты опасен, Хью Темплар. Очень опасен. Ты легко поддаешься страсти, но так же легко впадаешь в жестокосердие. Ты — безрассудный воин. Ненасытный любовник. Ты — мужчина, о котором тайно мечтает каждая женщина.Откровения эти вызвали у Хью отвращение, но не удивление. Барбара была не первой, кто хотел заняться с ним любовью, видя в нем необузданного дикаря, в надежде испытать необычные, острые ощущения.— И ты уверена, что я именно такой?— Я знаю это.— А что, если я скажу тебе, что твое описание не имеет ничего общего с моей истинной сущностью? Что я предпочитаю обществу людей общество книг и больше всего люблю копаться в грязи, разыскивая осколки древней керамики и старые монеты.— Я скажу, что ты лжешь. Так тебя видит твоя мисс Вейл? Если бы она узнала, каков ты на самом деле, она, должно быть, пришла бы в ужас.Пожалуй, Барбара слишком часто вставляла в разговор имя Абигайл.— Тот человек, о котором ты говорила, и меня поверг бы в ужас, — усмехнулся Хью. — Кстати, у меня есть для тебя кое-что.Он вынул из кармана черный бархатный футляр. Барбара раскрыла его и увидела внутри шикарный, усыпанный бриллиантами браслет. Это был прощальный подарок, и оба они понимали это.Барбара с любопытством посмотрела на Хью.— Неужели это так необходимо? Женись на здоровье на своей мисс Вейл. Это не помешает нашим отношениям.— И тебе будет все равно?— А что в этом особенного? Так устроен этот мир.Улыбка Хью была полна сарказма.— Вот тут ты права. Но совсем не так устроен мир мисс Вейл. Да она убила бы меня, если бы я попытался завести любовницу, будучи ее мужем. Но все это абсолютно бессмысленно. Я не женюсь на мисс Вейл.— Понимаю, — Барбара поднялась с колен и встала у окна спиной к Хью. Затем она спросила каким-то странным голосом: — Но если ты так сильно влюблен в эту мисс Вейл, зачем же ты снова связался со мной?— Влюблен? — Хью бросил на нее взгляд, полный невысказанной боли. — С чего ты взяла? Честно говоря, я с удовольствием свернул бы ей шею.Барбара снова повернулась к нему, и, поскольку Хью понимал, что поступил с ней дурно и должен объясниться, он сказал:— Мы с Абби сильно, очень сильно разошлись во мнениях относительно самых важных в этой жизни вещей. Она была со мной нечестна. Тут не может быть сомнений.И только по дороге домой Хью понял вдруг, что его почему-то не волнует больше, по чьей вине им с Абигайл пришлось расстаться. * * * Абби быстро прошла в прихожую и остановилась, чтобы просмотреть почту. Она быстро перебрала письма, но не нашла ни одного, адресованного ей. Ничего необычного. Бросив письма на столик в углу, она поднялась по лестнице.Она слышала, как ее окликнула Гариетт, но прошла в свою комнату, сделав вид, что не заметила. Она была не в себе и с трудом могла дышать, не то что разговаривать с кем-либо. Едва переступив порог, она принялась сдирать с себя одежду. Одежду Гариетт. Она была с ног до головы одета в вещи своей сестры. Ну и что?Через несколько секунд в комнату ворвалась Гариетт. Она выглядела ничуть не лучше сестры — волосы ее были растрепаны, шляпка болталась на спине, глаза были красными от слез.— Абби? — рыдала она. — Что с тобой, Абби?Абигайл указала на костюм для верховой езды, который только что сняла и бросила на кровать.— Я… ненавижу… бордовый цвет.— Бордовый цвет?Абби кивнула, продолжая всхлипывать.— Но ты сама выбрала этот костюм! И тебе очень идет бордо!Абби переминалась с ноги на ногу.— Не двигайся, — приказала Гариетт. — Стой там, где стоишь. Сейчас я принесу тебе бренди. Хорошо?Когда Гариетт выбежала из комнаты, Абби опустилась в кресло и закрыла лицо ладонями. Ей трудно было дышать. Казалось, она вот-вот задохнется. Но почему? Что с ней?Гариетт снова была рядом. Она заставила Абигайл глотнуть бренди.— Еще, — настаивала Гариетт, прижимая стакан к губам Абби.Напиток ожег горло. Ощущение было пренеприятное, но, как ни странно, это помогло. Когда Абби удалось оттолкнуть руку Гариетт, она снова могла дышать.Гариетт сунула стакан ей в руки.— Допей это. Ты вся дрожишь. Сейчас дам тебе халат.Абби потягивала бренди, а Гариетт направилась к гардеробу. Халат тоже был бордовым, и хотя Абигайл понимала, что ведет себя глупо, она снова залилась слезами.Завернув сестру в халат, Гариетт придвинула стул, села рядом и заставила ее допить бренди. Постепенно Абби перестала дрожать, дыхание ее сделалось ровным, слезы высохли, напряжение ушло, оставив после себя уныние и отчаяние.В комнате повисла тяжелая тишина.— Абби, дорогая, ты ведь на самом деле не веришь в то, что сказала мне в парке? — осторожно спросила Гариетт, заглядывая сестре в глаза.Абигайл растерянно смотрела на стакан, который сжимала в руке, словно не понимая, откуда он взялся.— Мы должны смотреть в лицо фактам, Гариетт, — сказала она. — На мое объявление не последовало никакой реакции. Никто не попытался связаться с нами, а мы ведь предоставили им такую возможность. Прошла уже неделя, больше недели. — Тут она взглянула на Гариетт, и последние, жестокие слова застряли у нее в горле. Но молчание ее говорило яснее всяких слов.Гариетт покачала головой.— Ты ведь слышала, что сказал Джайлз. Нам не следует думать о худшем. Ничего не изменилось за эту неделю. Люди Мейтланда следят за нами, и это хороший знак. А если бы Джордж был мертв, наверняка кто-нибудь нашел бы за это время его тело.Лицо ее перекосилось от ужаса, словно, произнеся эти слова вслух, она сделала смерть Джорджа более реальной.— Нет, — простонала Гариетт. — Ни за что не поверю в это. Джордж не мог умереть. Это убило бы маму. — Она впилась ногтями в собственную руку, словно надеясь, что боль поможет ей очнуться от этого кошмара. — И я никогда не смогу сказать ему, как сильно я раскаиваюсь.— Раскаиваешься? — удивилась Абигайл. — В чем, Гариетт?— В том, что всегда говорила ему столько гадостей, — Гариетт опустила голову и принялась раскачиваться на стуле. Она делала так еще маленькой девочкой, когда ей было стыдно. — Я всегда насмехалась над ним, даже когда мы были детьми. И потом, когда он стал интересоваться живописью и ландшафтной архитектурой. Над этим я тоже смеялась. — Слезы брызнули из глаз Гариетт. — Но я не хотела обидеть его, Абби. Я просто мечтала, чтобы Джордж нашел профессию, которая поможет ему обеспечить себя.Абби поставила стакан и опустилась на колени возле стула сестры. Обняв Гариетт за плечи, она стала раскачиваться вместе с ней.— Я уверена, что Джордж понимал это.Но Гариетт продолжала, словно не слыша ее слов:— Помнишь, когда умер папа? Мама все время в слезах, а Дэниэл постоянно занят. Мы не могли потратить ни пенни, потому что были опутаны долгами. А я лежала целыми ночами без сна и думала, что будет с нами дальше.Абби прекрасно помнила, как им приходилось отказывать себе буквально во всем, но это не задело ее так сильно. Сейчас Абби было немного стыдно за то, что она не заметила, как страдала от этого ее сестра.— Ты должна была сказать мне об этом, Гариетт.— Тебя ведь удивляет иногда, почему я так люблю ходить по магазинам. Это все, чтобы забыть о тех тяжелых временах. — Гариетт подняла голову и выдавила из себя улыбку. — И понадобилось, чтобы случилось что-то ужасное, чтобы я поняла — деньги не главное в этой жизни. Мы должны наслаждаться каждой минутой, которую можем провести среди своих близких. И пусть Джордж будет садовником или художником, да хоть учителем танцев. Я не стану учить его жить. Джайлз говорит, один из моих недостатков в том, что мне все время кажется, будто я лучше знаю, как окружающие должны строить свою жизнь. Что ж, жизнь преподала мне хороший урок. Теперь я мечтаю лишь о том, чтобы увидеть Джорджа живым и здоровым.— Я думаю, он действительно жив и здоров.— Что?— Ты только что сказала одну вещь, которая подхлестнула мою память, — Абигайл выпрямилась и потерла лоб, словно подгоняя воспоминания.— И что же я такого сказала? — нетерпеливо спросила Гариетт.— Ты сказала, что, если бы Джордж был мертв, кто-нибудь уже нашел бы его тело, и тут ты абсолютно права. Понимаешь, тот ужасный человек, который напал на меня в моей собственной спальне в Бате… Он сказал, что, если я разозлю его, он… накажет меня, причинив зло Джорджу. То есть, если бы он сделал это, он обязательно захотел бы, чтобы я об этом уУзнала, понимаешь?— Не совсем.— Это трудно объяснить. — Абби покачала головой, подбирая нужные слова. — Он считает, что никто не смеет разозлить его и остаться безнаказанным. И при этом он уверен, что я уже провела его в Париже, когда Колетт передала мне книгу. — Она сделала паузу, затем удивленно произнесла, словно мысль эта только что пришла ей в голову: — Он ненавидит меня. Нет, «ненавидит» — не то слово. Он меня презирает. Он хочет, чтобы я знала, что нахожусь в его власти, и чувствовала его силу и могущество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41