Так, 3 январ
я на переходе по степной дороге махновцы совершили быстрый, как обыкнове
нно, марш от Умани к Днепру, чтобы перейти замерзшую реку и скрыться от пре
следования красных войск в Чернолесье. Здесь они внезапно для самих себя
настигли преследователей: авангард махновцев налетел на группу красны
х конников, среди них на тачанке ехал знаменитый начдив Первой конной Ал
ександр Пархоменко Ц его и красноармейцев конвоя постреляли или заруб
или шашками, вряд ли тогда махновские хлопцы знали, какого героя граждан
ской войны они прикончили.
С другой стороны, погибли в бою или попали в плен к советским войскам (то е
сть погибли тоже, но не в горячке сражения, а в чекистском подвале) многие
махновские атаманы, а сам батько 14 марта получил тяжелое ранение в ногу, с
тех пор и до конца жизни он сильно хромал (Галина Андреевна рассказывала
мне, что роковая эта пуля была разрывная). Весенняя распутица положила ес
тественный перерыв всем этим передвижениям и стычкам.
Меж тем весна 1921-го обещала стать весьма примечательной: Ленин публично о
тказался от «военного коммунизма», гражданам Советской России были воз
вращены основные хозяйственные свободы и кое-какие гражданские. Еще пов
сюду свирепствовали бессудные чекистские казни, но все же некая надежда
забрезжила над измученной и истерзанной Россией.
Это последнее очень важно иметь в виду, когда мы вновь подходим к последн
им дням махновщины. Сила и выносливость каждого отдельного человека, люб
ой общественной группы или даже целого народа имеет свой предел, определ
яемый природными законами. Так вот к началу 1921-го, после четырех лет бескон
ечных потрясений, насилий, бесчисленных перемен властей, после бесконеч
ных митинговых толковищ и демагогического краснобайства, после лживых
декретов, деклараций, программ и узаконений, у каждого отдельного челове
ка и у народа в целом все сильнее и крепче вырабатывалось одно спаситель
ное желание Ц дайте же нам покой! какой угодно! не мучьте, не насилуйте на
с больше!…
Ленин плохо знал народную жизнь, половину взрослого своего бытия прожил
вне России, интересы подлинных «рабочих и крестьян» представлял себе су
губо умозрительно, через искаженные марксистские очки. Однако чутьем, ин
стинктом выдающегося политика он, безусловно, обладал, что он доказал и н
а II съезде своей тогда еще слабенькой партии, и в апреле 1917-го, и в дни заключ
ения Брестского мира, но с особым блеском он проявил эти свои дарования в
есной того самого 1921-го. Он понял (видимо, почувствовал): кто даст народу пер
едышку, покой и отдых хоть на несколько лет, за тем сегодня пойдет изнурен
ная Россия. Он круто повернул руль Ц и выиграл как политический лидер: ко
ммунисты-догматики резко протестовали, но дело их было обречено Ц поли
тика важнее теории.
Конечно, люди уже разучились доверять обещаниям, поэтому новые декреты п
оначалу не спешили принять на веру, но повседневная реальность вроде бы
потихоньку
подтверждала обещания. Посыпались многочисленные амнистии Ц и из Цент
ра, и от всевозможных местных властей. Вот одна из них, пожалуй, важнейшая
для данного сюжета: 5-й Всеукраинский съезд Советов объявил «амнистию-пр
ощение бандитам, которые добровольно явятся до 15 апреля 1921 года». Потом сро
к помилования продлили до 15 мая, потом еще и еще. Обо всем этом широко опове
щала местная печать.
Конечно, к исходу гражданской войны отвыкли верить декретам и амнистиям
, и не без оснований. Этим поначалу тоже не очень-то верили, но… то один, то д
ругой хлопец возвращался в родную хату, и вроде бы ничего. А ведь сколь мно
гим хотелось домой, к мирному труду! Опять же, подчеркнем, многим, но не все
м, и это важно иметь в виду при осмыслении последних времен махновщины.
Война всегда ужасна и разорительна, но самая страшная из всех Ц граждан
ская война. Тут нет ни законов, ни правил, жизнь человеческая висит на воло
ске. Однако за время многолетних войн накапливается огромное и неистреб
имое племя вояк, для кого нет иной жизни, кроме этой самой, которым, как ген
иально предупреждал Пушкин, «и чужая головушка полушка, и своя шейка коп
ейка». За время бесконечных насилий, что тянулись в России с 1914-го, а по сути
Ц с 1905-го, за эти долгие годы народился целый слой кондотьеров, из числа те
х, о ком еще триста лет назад, во время страшной гражданской войны в средне
вековой Германии, сказано было, как припечатано: «война кормит войну».
С поздней весны 1921-го к Махно стекалось множество этих самых «кондотьеро
в войны», а мирные селяне потихоньку разбегались по домам. Но грозный бат
ько по-прежнему оставался силен, смело и решительно передвигался, ускол
ьзая от сильных противников, и громил слабейших. И тут Нестор Махно сдела
л одну-единственную, пожалуй, военно-политическую ошибку. Он не учел того
, что теперь политика стала заменять силу, он не почувствовал громадной у
сталости украинского селянства, своей социальной опоры, и решил, переоце
нив свои силы, пойти штурмом на тогдашнюю столицу Советской Украины Ц Х
арьков.
Операция эта произошла в середине мая 1921-го, окончилась, что можно предпол
ожить, полной неудачей (к сожалению, никаких подробностей об этом деле в и
сточниках не сохранилось). Дальше Ц больше. На Полтавщи-не, в лесистой по
йме реки Сулы, махновцы были врасплох застигнуты красными частями и поте
рпели сокрушительное поражение; случилось это в последних числах июля. Н
е раз терпел неудачи Нестор Иванович Махно, однако каждый раз пополнялся
новыми силами. Теперь приток этих сил иссяк. И вот приближающийся итог: се
ляне, его социальная опора, устали, хлопцы разбегаются по хатам. По сведен
иям Д. Лебедя, к осени 1921-го (то есть в основном за летние месяцы) сдалось в об
щей сложности 30 махновских командиров и 2443 рядовых. Это очень много, но вед
ь далеко не все вернувшиеся так или иначе учитывались органами политиче
ского надзора; можно с уверенностью предположить, что «неучтенных» махн
овцев, бросивших оружие, было не меньше, если не больше. Окружали теперь Ма
хно кучка старых сподвижников да те отчаюги, которым нечего ждать и нече
го терять."
В 1926 г. Э. Эсбах, видимо из бывших российских штабных офицеров, опубликовал
в специальном военном журнале краткую статью о «последних днях махновщ
ины на Украине», где приведена обстоятельная и по-военному точная схема
передвижений Махно и его поредевшего воинства летом 1921-го. Графика эта вп
ечатляет. Где только не побывали запыленные тачанки Нестора Махно в ту п
ору! Ну, ладно, почитай вся Украина, но ведь и далее залетали махновцы Ц в о
бласть Войска Донского, которую исколесили изрядно, до Волги добрались!
И нигде уже надолго задержаться не смогли, а силы их таяли, а пополнений ст
ановилось все меньше, все меньше…
Известно по сводкам советских военных архивов, что в наибольшей точке уд
аления от родной Екатеринославщины Махно находился в августе 1921-го Ц сп
ерва в районе Хопра (среднее течение Дона), а потом наведался даже в Нижнее
Поволжье. Силы у некогда грозного батько оказались уже ничтожны: по данн
ым советской разведки, на 25 июля в его отряде числилось «150 сабель» при неск
ольких пулеметах… И это после десятков тысяч конных и пеших войск, артил
лерии, подобия правительства и гражданской администрации и многого, мно
гого иного. Итог выразителен, но закономерен:
Нестор Махно пережил махновщину, тем более свою «махновию».
О последних неделях пребывания Махно и махновцев на Украине почти ничег
о достоверного не известно. Из всех старых сподвижников около переранен
ного батько остался только Левка Задов. Он и ушел с Махно за кордон, но уже
в 1924-м вдруг возвратился в СССР. Был он еще молод Ц 1893 года рождения. И тут на
чинается самое любопытное: махновского обер-палача не только не казнили
, но даже Ц взяли на штатную должность в Одесское Ц «на родине», так сказ
ать, Ц ГПУ. Там он и прослужил до конца 30-х, когда в советских верхах, в том ч
исле и своих, чекистских, начали убивать всех без разбора. Однако сын Левк
и Задова, носивший подлинную фамилию отца Ц Зиньковский, стал офицером
советского Военно-Морского Флота, уже после войны вышел в отставку в зва
нии капитана первого ранга. Никаких данных нет, но можно предположить, чт
о Задов был «внедрен» к Махно «органами» еще в самом начале махновского
движения… Вполне возможно: ВЧК и не такие мероприятия проводила. Ныне, ка
к сообщалось в печати, Лев Задов тоже реабилитирован…
В середине лета стало ясно: долго гулять Махно и остаткам войск его не при
дется. Как всегда, Нестор Иванович не колебался в принятии крутых решени
й. 13 августа, преследуемый со всех сторон, ведя с собой лишь сотню отпетых с
воих хлопцев, он из родных мест пошел к Днепру, а через три дня, около Креме
нчуга, переправился через реку на лодках, каким-то образом даже лошадей с
умели перевести, но много оружия и имущества бросили. Здесь их накрыли кр
асные, учинили запоздалую стрельбу, Махно вновь получил ранение, но легк
ое. 19 августа на реке Ингулец махновцев опять нагнала красная кавалерия, а
таку удалось отбить, оторваться от преследования, но путь оставался тепе
рь один Ц за кордон. Иначе Ц гибель.
Преследуемые по пятам, махновцы отходили в сторону румынской границы. 22 а
вгуста Махно получает новое пулевое ранение Ц в затылок, правда скользя
щее, но довольно болезненное. Его кое-как вынесли из боя 26-го в стычке с кра
сными уцелевшая махновская сотня опять понесла потери, но Махно, не утра
тив от боли и потери крови присущей ему твердости воли, вновь ускользает
от преследований, круто поменяв свой маршрут, и 28 августа переходит Днест
р Ц в Румынию.
Но здесь уже открылась совершенно новая глава в судьбе Нестора Махно и е
го молодой супруги.


* * *

Теперь самое время возвратиться к «Автобиографии» Галины Андреевны Ку
зьменко, уже цитированной в начале книги; автограф она отдала мне в 1968 году:



«В августе 1921 года вместе с муж
ем в составе небольшого отряда перешла через Днестр в районе Бельцы и по
пала в Румынию. Весной 1922 года из Румынии перебралась вместе с мужем и деся
тью (наверху слова написано Ц «несколько». Ц С. С.) сотоварищами в Польшу,
где была посажена в лагерь Щалково. Я снеслась с советской миссией в Варш
аве. Здесь вскоре польские власти меня, мужа и еще двух товарищей обвинил
и в подготовке вооруженного восстания в Восточной Галиции с целью оторв
ания таковой (Галиции) от Польши и присоединения к Советской Украине и по
садили в тюрьму в городе Варшаве. В тюрьме мы просидели 14 месяцев, после су
да были все освобождены. В тюрьме я родила дочь Елену 30 октября 1922 года.
По освобождении из тюрьмы мы с мужем переехали из Варшавы в город Торн (эт
о в Восточной Пруссии тогдашней Германии. Ц С. С). Через несколько месяце
в, в 1924 году, из Торна выехали в город Данциг с намерением через Берлин пере
ехать в Париж. В Данциге мы были арестованы. Немцы выразили недовольство
тем, что Махно с 1918 года со своими отрядами изгонял немцев-«колонистов» из
Украины. Мужа заключили в крепость, а меня в тюрьму. Через несколько дней я
с ребенком была освобождена и уехала через Берлин в Париж. Через год приб
лизительно муж бежал из данцигской крепости и тоже прибыл в Париж. В Пари
же он понемногу работал на разных работах, то декоратором на киностудии,
то сапожником, то в редакции анархистской антимилитаристской газеты, то
занимался плетением туфель, то оставался без работы. Сотрудничал в анарх
истском журнале «Дело труда» и писал свои мемуары. Много и подолгу болел,
он был болен туберкулезом еще с царской каторги, и в июне 1934 года умер от ту
беркулеза.
Я в Париже также работала то на фабрике, то в швейных мастерских, то поваро
м, то репетитором. Работала также в 1927 Ц 28 году в одной советской организац
ии «СУГУФ» (Союз украинских громадян у Франции) в качестве экспедитора г
азеты «Українськи Вісти», заместителя секретаря «СУГУФА», пока газета н
е была прикрыта и всем главным участникам организации не было предложен
о покинуть пределы Франции. Прожила я в Париже до 1943 года, оставаясь послед
ние годы безработной. В 1943 году, во время второй мировой войны, я переехала
из Парижа в Берлин, где жила и работала в то время моя дочь. После занятия Б
ерлина русскими, 14 августа месяца 1945 года я с дочерью были задержаны и в кон
це 1945 отправлены в киевскую тюрьму. В августе 46 года я была осуждена ОСО по с
т. 54, пункту 13 на восемь лет ИТЛ, которые и отбывала в Дубравлаге. По окончани
и срока 15 августа 1953 года меня задержали еще около девяти месяцев и освобод
или только 7 мая 1954 г., после чего я прибыла в г.Джамбул».

Даты и подписи в этом документе нет. Написано чернилами рукою Г. Кузьменк
о. Вверху листа пометка: «По возвращении для ОВИРа».
В книжном издании этот документ здесь публикуется впервые. Грустно, тяже
ло его читать. Трагический итог деятельности Нестора Махно как политика
нам уже ясен, однако, полезно и поучительно проследить его жизненный пут
ь до конца. Источников тут крайне мало, они скудны и не всегда достоверны,
последуем же далее по канве биографии Махно, очерченной его супругой, по
сути единственным свидетелем последних лет его жизни. К счастью, ее расс
казы сохранились для нас всех.
Приблизительно к концу 1923-го в Париж перебрался Нестор Махно, было тогда е
му только тридцать пять, но за плечами Ц каторга, три ранения, тюрьма в чу
жих странах и бесконечное нервное и физическое изнурение. Как он выбралс
я из данцигской крепости, не ясно, Галина Андреевна кратко сообщила лишь (
очевидно, и муж ей о подробностях не говорил по законам революционной ко
нспирации), что побег был классическим, «будто в книгах»: простыня, разорв
анная на веревки, перепиленная решетка и что-то еще в том же роде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20