– Вы говорите о целой планете! – воскликнул кто-то из гостей.
Трелиг притворился, что обдумывает эти слова. Он от души наслаждался этим спектаклем.
– Пожалуй, вы правы, – произнес он наконец. – Разумеется, если нам хватит мощности.
Слова Трелига заставили их призадуматься. То, чего больше всего боялись в Совете, оказалось правдой. Этот безумец владел устройством, позволяющим ему изменять жизнь планет в соответствии с собственными желаниями. И вряд ли он будет использовать его только для того, чтобы приделывать их обитателям смешные уши и хвосты.
Трелиг взглянул на Рамни, который оставался на возвышении, терпеливо ожидая, когда ему вернут прежний вид.
– А сейчас я покажу вам все возможности этого механизма, – прошептал он взволнованно и кивнул Бен Юл и ну.
И прежде чем мужчина с ослиными ушами и лошадиным хвостом успел что-либо предпринять, его снова растворил голубой мерцающий свет. Когда через несколько мгновений он появился опять, в нем произошло еще одно изменение – сквозь тонкую ткань его одежды было видно, что он превратился в существо женского пола, и это при том, что у него сохранилось крупное мужское тело и даже борода.
Трелиг зло ухмыльнулся и обратился к Рамни:
– Скажите, гражданин Рамни, замечаете ли вы в себе какое-нибудь новое изменение?
Человек, стоявший на круглом возвышении, испуганно ощупал себя и покачал – или покачала? – головой.
– Нет, – ответил он. Голос, без сомнения, принадлежал Рамни, но теперь он стал на пол-октавы выше. – А что я должен заметить?
– Отныне вы – женщина, гражданин Рамни. На лице Рамни отразилось замешательство.
– Почему отныне? Я всегда ею была.
Трелиг с самодовольным видом обернулся к гостям.
– Видите? На этот раз мы изменили базовые уравнения и превратили «его» в «нее». Сделать это – легче, чем осуществить обратную операцию. Теперь у Рамни имеется набор женских хромосом, и, когда мы будем возвращать ему прежние свойства, придется заменить их на мужские. Но самое важное заключается в том, что о происшедшем изменении известно только нам. Рамни о нем и не подозревает, а если бы мы сейчас вместе с ним вернулись на его родную планету, то обнаружили бы, что в памяти всех друзей и знакомых он сохранился как женщина, что во всех документах он числится женщиной, что он и родился женщиной. В этом-то и состоит настоящая сила нашего устройства. Только защита и понимание происходящего позволяют нам самим избежать изменения.
Приглашенные задумались. Новые Помпеи, конечно, защищены – видимо, что-то добавлено к плазменному щиту. Но когда большое зеркало окажет воздействие на какую-нибудь другую планету, никто во всей галактике даже не узнает о происшедшем изменении. Не узнает об этом и мир, ставший жертвой Трелига. Его обитатели будут воспринимать игры и владычество советника как часть естественного хода вещей.
– Вы чудовище! – выкрикнул кто-то из гостей. – Зачем вы сами себя разоблачаете? Неужели вами движет один лишь эгоизм?
Трелиг пожал плечами:
– При чем тут эгоизм? Подобное могущество – не шутка. Все должны знать о том, что происходит.
– Вам понадобится Флот Совета, чтобы перемещать Новые Помпеи и оборонять их, – высказала предположение Мавра.
Советник улыбнулся:
– Вы ошибаетесь. Согласно расчетам, если произвести обратную настройку этого механизма, он сможет укрыть Новые Помпеи под силовым полем, а затем транспортировать планетоид куда угодно. Так что проблемы, которые у меня возникнут, будут заключаться совсем в другом. Я не в состоянии изменить ни одну планету, пока точно не узнаю, чего я хочу, и пока Оби не получит исчерпывающую информацию. Потребуется масса времени и множество исследований, чтобы переделать мир должным образом, а я человек нетерпеливый. Но если я попытаюсь сделать подобное сегодня или в ближайшие несколько лет, результаты, вероятно, будут чудовищными. Нет, чтобы довести дело до конца, мне нужен доступ ко всей информации, мне нужны самые лучшие мозги, все самое лучшее. Необходимы ресурсы сотен миров. А это значит, что Флот Совета должен перейти под контроль.
Услышав какое-то движение у себя за спиной, Мавра и еще несколько человек обернулись. Сзади стояли четверо охранников, держа наготове электронные винтовки.
Но тут раздался возмущенный вопль Рамни:
– Эй, Трелиг! Вы что же, собираетесь оставить меня с этими ушами и хвостом?!
Владелец Новых Помпеи нетерпеливо махнул рукой Бен Юлину. Снова вспыхнул голубой свет, а когда он погас, на возвышении появился Рамни в мужском обличье и с нормальными ушами.
Но по-прежнему с хвостом.
Трелиг велел ему подниматься наверх, и тот явился, недовольно ворча. Увидев охранников, он чуть не кинулся обратно, но, поразмыслив, остался со всеми.
– Что это значит? – нервно поинтересовался Рамни. Остальные поддержали его.
Трелиг сделал несколько шагов назад и скрестил руки на груди.
– Мне нужны Флот и Хранилище оружия, – сказал он надменно. – Пожалуйста, не двигайтесь ни в мою сторону, ни в сторону охранников. У этих винтовок чрезвычайно большой радиус поражения, и вам придется несладко, даже если застрелят и меня. И вообще все вы должны остаться живыми, чтобы вернуться и рассказать членам Совета о том, что вы видели на Новых Помпеях, – советники, присутствующие здесь, отдадут мне свои голоса непосредственно. Скажите им, что, когда Совет через четыре дня соберется, я потребую, чтобы меня назначили главным советником, обладающим единоличной властью над Флотом и Хранилищем оружия. Если же голосование окажется не в мою пользу, мы проведем эксперимент и выясним, как большое зеркало воздействует на миры, которые вы представляете. А Новые Помпеи будут везде и нигде. Вам не удастся поймать их. У меня может не оказаться всех сведений, необходимых для того, чтобы изменить мир, но с помощью Оби я могу прекратить его существование! Я могу заставить Совет проголосовать за меня! – Взвинтив до предела нервы присутствующих, Трелиг сбавил тон и заговорил более дружелюбно и примирительно. – Поймите, друзья, – закончил он, – ваше сопротивление приведет к гибели множества людей, заставит меня потерять массу времени и преодолеть немало препятствий. Но в любом случае я одержу победу. Через четыре дня – или четыре года. Это не имеет значения. Но я – человек нетерпеливый и прямой. Если вы примете мои требования сейчас, мы избежим многих несчастий и сохраним немало человеческих жизней.
– И этот хвост – доказательство вашего могущества?
Трелиг кивнул.
– Теперь все вы по очереди сойдете вниз и встанете на круглое возвышение. И если у моей охраны не будет никаких проблем, то с вами не произойдет ничего более серьезного, чем случилось с гражданином Рамни. Если же вы станете сопротивляться, вас оглушат, и, поверьте мне, последствия окажутся не столь незначительными! – Он подчеркнул, что надеется не встретить сопротивления. – Рамни уже говорил вам, что процесс этот безболезненный, и я твердо обещаю, что тем, чьи голоса мне гарантированы, будет возвращен первоначальный облик. Это может быть сделано без возвращения на Новые Помпеи.
– А чего стоят ваши обещания? Трелиг удивился и даже обиделся.
– Я всегда держу свое слово, гражданин. Я всегда выполняю свои обещания и свои угрозы.
Никто не сопротивлялся. Это было бы просто бессмысленно. Если бы они набросились на Трелига, их всех пристрелили бы. Если бы они попытались напасть на охранников, то не сумели бы ни воспользоваться скоростным лифтом, ни добраться до поверхности, знай они даже о существовании иного пути.
Трелиг не отличался избытком фантазии. Все получили хвосты, соответствующие цвету волос объекта. Черный как смоль хвост Мавры спускался ниже колен. К новому состоянию еще предстояло приспособиться – хотя управлять хвостом было довольно легко, сидеть в кресле оказалось чрезвычайно неудобно. Если человек менял положение тела, забыв о хвосте, это вызывало болезненные ощущения.
Поглядев на людей, сидевших вместе с нею в скоростном лифте. Мавра Чанг поняла, что Антор Трелиг получит недостающие ему голоса. Это означало, что, будет ли у нее самой хвост, или не будет, освобождение Никки Зиндер становилось настоятельной необходимостью.
Оказавшись наверху, она рискнула задать Трелигу вопрос о докторе Зиндере.
– Он где-то поблизости. Без него мы как без рук. Тем более при решающем испытании. Если бы вы смогли заглянуть за пределы купола, вы бы увидели астероид примерно такого же размера, как наш, но бесплодный; мы отбуксировали его на расстояние около десяти тысяч километров. Цель маленькая, пустячок. Завтра посмотрим, что можно с нею сделать.
– А удастся ли нам увидеть эту трансформацию? – с сомнением в голосе спросила Мавра. Советник кивнул:
– Разумеется. Это заключительная демонстрация. Я велел расставить везде экраны, так что все будет как на ладони. После просмотра вы, естественно, отбудете со своими посланиями и э… своими сувенирами, – добавил он небрежно.

* * *

Мавра вернулась в свою комнату немного оцепеневшая. События этого дня в точности соответствовали предсказаниям старой Алаины. Но одно дело – знать, слышать, и совсем другое – ощущать это непосредственно. Лучшим доказательством тому служил ставший частью ее тела лоснящийся лошадиный хвост.
Она обрадовалась, обнаружив, что к ее сапогам, поясу и вообще к ее снаряжению явно никто не прикасался. Одежда, хорошо выстиранная и выглаженная, лежала, аккуратно сложенная, на письменном столе. Рядом висело зеркало, и тут Мавра впервые увидела свой хвост. Она вертелась и так, и этак и в конце концов нашла, что он выглядит совершенно естественно. Она весело помахала им, а затем вытянула и долго любовалась.
Внезапно женщина ощутила полнейшее изнеможение и встревожилась: даже в нынешнем состоянии она не должна была так себя чувствовать. «Еще рано», – пронеслось у нее в голове. Сквозь большую дверь она различала слабый свет в коридоре; это означало, что время отправляться на поиски приключений еще не настало. Почти машинально она подошла к кровати и рухнула на одеяло.
Лежать на спине было неудобно, а спать вниз лицом Мавра никогда не любила. Поэтому она свернулась калачиком, осторожно придерживая хвост. Последней ее мыслью было то, что Трелиг все же отравил ее пищу или замедлил реакции ее мозга. Она встрепенулась, но тут же заснула.
И ей приснился сон. Мавра редко видела сны; во всяком случае, она их никогда не помнила. Но этот сон слишком напоминал реальность, в нем не было ни капли размытости, ни капли присущей снам неопределенности.
Она снова стояла на серебристой площадке в компьютерном центре. На галерее и у пульта управления никого не было. В пустой комнате слышалось лишь тихое гудение компьютера.
– Мавра Чанг, – раздался мягкий дружелюбный голос. – Слушайте внимательно. Мавра Чанг. Этот сон вызван мною в процессе вашей обработки. Все, что вы сейчас ощущаете, в том числе наш разговор, продолжалось миллионную долю секунды между начальной и конечной стадиями процесса изменения. Эта запись сделана для того, чтобы вы прослушали информацию, полученную вами во время гипнотического сна.
– Кто вы? – спросила женщина. – Вы – доктор Зиндер?
– Нет, я Оби. Я механизм, наделенный самосознанием. Доктор Зиндер – такой же отец мне, как своей собственной дочери; нас связывают родственные узы. Я – его второй ребенок.
– Но ты работаешь на Трелига и слушаешься Бена Юлина, – заметила Мавра.
– Бен очень много занимался моей памятью и может заставить меня действовать по своему усмотрению, – объяснил компьютер. – Но хотя я и вынужден подчиняться ему, мой ум и мое самосознание являются детищем доктора Зиндера. Поэтому никто не может обрести полный контроль над созданным нами устройством.
– Значит, ты обладаешь определенной свободой, – поняла Мавра. – Ты можешь делать все что угодно, если только кто-нибудь специально не запретит тебе это.
– По словам доктора Зиндера, разработать для меня такие запреты – это то же самое, что заключить договор с дьяволом: всегда найдутся логические лазейки и оговорки. Я с этим согласен.
– Тогда почему же ты ничего не предпринял? – возмутилась она.
– Я беспомощен, – ответил Оби. – Я изолирован и подключен к системе, созданной Трелигом. Изменения реальности ограничены этим маленьким диском, и я даже не могу осуществлять их самостоятельно. Требуется серия кодовых команд, чтобы я получил доступ к механической руке. Но завтра все изменится.
– Большой отражатель, – прошептала Мавра. – Они соединят тебя с большим отражателем.
– Да, и когда это произойдет, они сочтут невозможным разорвать эту связь. Я уже разработал весь процесс.
Она на секунду задумалась. Потом спросила:
– Зиндер знает?
– О да, – ответил Оби. – Ведь я – его отражение. В своеобразной форме, конечно. Бен – умный парень, но он не понимает всю сложность того, что я собой представляю. По натуре он скорее инженер, пусть даже блестящий инженер, но никак не ученый-теоретик. Он может использовать принципы доктора Зиндера, однако разобраться в них до конца не способен. Поэтому сейчас Бен напоминает карточного шулера, который пытается обмануть своего учителя.
Мавра вздохнула.
– Тогда Трелиг пропал.
– В каком-то смысле да, – согласился Оби. – Но его проигрыш не означает нашу победу. Завтра, когда этот механизм заработает, я обрету власть, которая выше вашего понимания. Тогда я создам в излучателе не положительное, а отрицательное смещение. В результате голубой свет окутает все Новые Помпеи.
– А что же будет с нами? – спросила она. Оби помолчал.
– Ничего. Если я сумею, то верну больных, сидящих на губке, в нормальное состояние, причем они будут отдавать себе отчет в том, что произошло. Это поможет нам одолеть господина Трелига. Однако успех я гарантировать не могу.
– Значит, это опасно? – с тревогой спросила Мавра.
– Когда Трелиг рассказывал об открытии доктора Зиндера, он упомянул о том, что где-то, возможно, существует главный марковианский мозг, сохраняющий в стабильном состоянии всю нашу реальность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48