Она рассматривала Сиренити с неопределенно-неодобрительным выражением на лице.
Роланд указал на плотного мужчину, стоявшего рядом с Филлис.
— Ее муж Говард. Он занимается недвижимостью.
Сиренити вежливо кивнула.
— Мистер Таррант.
Говард поздоровался наклоном головы и улыбнулся доброй улыбкой.
— Мой племянник, Франклин Вентресс, — продолжал Роланд. — Председатель правления «Вентресс-Вэлли банк». Его жена Беверли.
Сиренити улыбнулась, потом с укором посмотрела на Калеба. Он ничего не сказал ей о том, что его семья занималась банковским делом. В ответ Калеб небрежно повел плечом.
— Мисс Мейкпис, я так рада, что вы смогли приехать с Калебом, — любезно произнесла Беверли в той обаятельной манере, которая у Сиренити когда-то ассоциировалась с женами профессоров и преподавателей.
Франклин, мужчина аристократической внешности лет пятидесяти с небольшим, был, несомненно, потрясающе красив в молодости. Глаза у него, как и у большинства членов семьи, были темные. Его когда-то черные волосы сейчас густо посеребрила седина.
— Мисс Мейкпис.
— Мистер Вентресс.
Дальнейшие представления взял на себя Франклин.
— Джессика, дочь Говарда и Филлис, и ее муж Сэм. Сэм — один из компаньонов местной юридической фирмы. Вон те двое сорванцов — их дети.
Сиренити кивала, стараясь правильно всех запомнить. Она весело улыбнулась детям, которым на вид было одному пять, другому семь лет. Они в ответ засмеялись.
В глазах Франклина появилось выражение отцовской гордости, когда он кивнул в сторону симпатичного мужчины лет тридцати.
— А это мой сын Питер. Он и его жена Лора — вот она — управляются на нашей винодельне. Может быть, слышали о винах этой марки — «Виноградники Вентресса»? Последние три года их сорта каберне награждались золотыми медалями.
— Да, конечно, — радостно солгала Сиренити. — Поздравляю.
Питер широко улыбнулся.
— Спасибо. Мы очень довольны. Марка «Виноградники Вентресса» относительный новичок на винном рынке, но мы чувствуем, что дела пойдут хорошо.
— Благодаря Калебу. — Лора, привлекательная молодая женщина с рыжеватыми волосами и синими глазами, улыбнулась. — Он курировал запуск нашей винодельни. Калеб — очень хороший специалист в такого рода вещах.
— Да, я это знаю, — пробормотала Сиренити. Она улыбнулась Лоре и остальным и подвела в уме итог всему до сих пор услышанному. Недвижимость, банковское дело, юридическая фирма, винодельческий завод, ферма по выращиванию чистокровных лошадей арабской породы и город, названный в честь семьи. Она сделала еще один глубокий вдох и выразила самой себе надежду, что ее собственный вариант Городской и Сельской Мисс выглядит хоть в какой-то степени достойно на фоне всего этого.
— Тебе херес или виски, Сиренити? — Калеб подошел к тележке из тикового дерева и взял одну из стоявших на ней бутылок с напитками.
— Херес, пожалуйста. — Она увидела, что у Калеба в стакане было виски. Она вдруг остро ощутила, что держит в руках сверток в яркой упаковке.
— Что это у тебя? — спросил Калеб, когда принес ей стакан с хересом.
— Подарок твоему деду. — Она сделала глоток вина для укрепления духа. — Ты ведь сказал, что мы едем на день рождения, не так ли?
Он нахмурился.
— Да, но подарка от тебя не требовалось.
— Когда идут на день рождения, то всегда приносят подарки. Так положено. Боюсь, у меня не было времени, чтобы как следует выбрать. Пришлось схватить кое-что с полки в магазине.
— Не важно, — сказал Калеб. — Ты напрасно беспокоилась.
Проигнорировав его последние слова, Сиренити повернулась и одарила Роланда сияющей улыбкой.
— Это вам, мистер Вентресс. Куда можно положить?
— Пускай Долорес возьмет и положит вместе с остальными подарками, — распорядилась Филлис, прежде чем Роланд успел ответить.
— Нет. — Роланд несколько секунд изучающе смотрел на Сиренити. — Разверну-ка я это сейчас, мисс Мейкпис. Во мне жилка любопытства шириной, наверно, в целую милю.
— Со мной такая же вещь, — согласилась Сиренити. — Мне тоже всегда не терпится развернуть подарки. — Отметив в сознании раздраженное выражение лица Филлис, Сиренити поспешила к окну, у которого стоял Роланд. — И прошу вас, называйте меня Сиренити.
— Хорошо. Сиренити. — Роланд поставил свой стакан с виски и стал рассматривать сверток, поворачивая его в руках. — Очень мило с вашей стороны.
— Надеюсь, вам понравится. — Она наблюдала, как он развязывает зеленый бант и снимает яркую упаковочную бумагу. Внутри оказалась картонная коробка.
Роланд снял с коробки крышку и стал рассматривать содержимое.
— Ну-ка, что тут у нас?
— Это образцы товаров из моего магазина, «Уиттс-Энд гросери», — объяснила Сиренити. — Баночка уксуса на травах, лучшего для придания пикантности салату, лимонный и апельсиновый джем из кафе «Подсолнух», упаковка сухой фасоли с рецептом потрясающего фасолевого чили и немного гранолы домашнего приготовления. Вы любите гранолу?
— Не помню, чтобы я ее когда-нибудь пробовал.
— Эта — лучшая во всем мире. Спросите Калеба. Он пробовал.
Роланд задумчиво посмотрел на Калеба.
— Это правда?
На губах Калеба возник первый признак улыбки с тех пор, как они выехали из Уиттс-Энда.
— Обязательно добавьте молока. А то она суховата.
— Ради Бога, Калеб. — Сиренити бросила на него сердитый взгляд. — Неужели твой дедушка не знает, что в сухой завтрак добавляют молоко?
Калеб промолчал.
— Спасибо, Сиренити, — сказал Роланд. — С удовольствием все попробую. Если я вас правильно понял, это товары из вашего магазина?
— Да, верно.
— И где он находится?
— В Уиттс-Энде. Слышали когда-нибудь?
— Не думаю. — Роланд покачал головой.
— Мне кажется, я слышала, — неуверенно сказала Джессика. — Это маленький городок в Каскадных горах, не так ли?
— Правильно, — обрадовалась Сиренити. — Вы там бывали?
— Нет, — призналась Джессика. — Но мы иногда катаемся на лыжах в одном курортном месте не очень далеко оттуда.
— Ваша семья давно там живет? — спросил Питер.
— Я там родилась, — с гордостью сказала Сиренити. — Я первый и единственный человек, фактически родившийся в Уиттс-Энде.
— Вот как? — Роланд пристально посмотрел на нее.
— А ваш отец? Он управлял магазином до вас?
— Нет. — Сиренити отпила хереса. — Магазин я открыла самостоятельно три года назад.
— А чем занимается ваш отец? — настаивал Роланд.
У Сиренити мелькнула мысль, что ее допрашивают. Она отдавала себе отчет в том, что у людей в мире Калеба такие невежливые расспросы считаются в порядке вещей, хотя сама воспитывалась по совершенно иным правилам общения между людьми. В Уиттс-Энде никто не задавал вопросов столь личного свойства без особого к тому приглашения. Однако, напомнила она себе, в чужой монастырь со своим уставом не ходят.
— Джулиус специализируется по деревообработке, — сказала она, не желая запутывать разговор длинными объяснениями того, каким образом фамилия Джулиуса оказалась на ее свидетельстве о рождении.
— И по мотоциклам, — пробормотал Калеб.
Роланд нахмурился.
— По мотоциклам? Он их продает?
— Нет, просто они ему нравятся, — объяснила Сиренити. — У них с Бетэнн по «харлей-дэвидсону». Джулиус любит похвастаться, будто в молодости гонял с удалой компанией, но, между нами говоря, я всегда относилась к этой истории скептически.
Филлис сверлила ее глазами.
— Как же вашему отцу удается зарабатывать на жизнь обработкой дерева?
Сиренити отпила еще один глоток хереса и начала расслабляться. Эти люди не специально невежливы с ней, решила она. Они просто любопытны.
— Весной и летом Джулиус и Бетэнн объезжают ярмарки прикладного искусства. Несколько жителей в Уиттс-Энде совершают это турне.
Рука Франклина крепче сжала стакан.
— Ярмарки прикладного искусства?
— Они продают свои изделия на различных ярмарках, по всему побережью, — пояснила Сиренити.
Филлис брезгливо поджала губы.
— Вы хотите сказать, что они продают дрянные безделушки на этих дешевых прикладных шоу, где торгуют всяким хламом?
Решение Сиренити быть терпимой испарилось в мгновение ока.
— Джулиус и Бетэнн — искуснейшие мастера. Они не торгуют никаким хламом.
Джессика покраснела.
— Мама не хотела вас обидеть. Она просто немного удивилась, вот и все.
Филлис раздраженно воззрилась на Калеба.
— Ты знаком с этими людьми, Калеб?
— Нет, — ответил Калеб. — Они сейчас за границей.
— За границей? — Роланд наморщил лоб. — Что они делают за границей?
— Они в свадебном путешествии, насколько мне известно, сэр. — Калеб посмотрел на Сиренити. — Не так ли?
— Так. — Сиренити взяла себя в руки. Ради Калеба она будет с ними вежливой. — Они поженились в начале этого месяца.
— Я не понимаю, — сказала с озадаченным видом Лора. — Это что, второй брак для одного из них?
— Нет, первый для обоих, — стала терпеливо объяснять Сиренити. — Они живут вместе уже почти пятнадцать лет. Бетэнн наконец решила, что им пора пожениться.
Наступила короткая многозначительная пауза. Роланд отпил большой глоток виски.
— Как вы познакомились с моим внуком?
— Мы познакомились, когда я наняла его в качестве консультанта, чтобы он помог мне открыть новое дело — торговлю по почтовым заказам, — сказала Сиренити. — Не так ли, Калеб?
— Да. — Калеб внимательно изучал виски у себя в стакане. — Она не может заплатить мне мой обычный гонорар, поэтому мы подписали документ, равносильный соглашению о партнерстве. Когда я налажу этот ее новый каталожный бизнес, то буду получать часть прибыли. Сногсшибательная сделка. Я просто не мог ее yпустить.
Лицо Роланда выразило гнев.
— За каким дьяволом тебе понадобилось партнерство в этой торговле по почтовым заказам? — спросил он.
— Инвестиционное разнообразие полезно, — ответил Калеб.
В комнате опять наступила заряженная электричеством пауза.
Филлис с громким стуком поставила свой стакан с хересом на кофейный столик из полированного дуба.
— Но это же нелепо! Что здесь происходит, Калеб! Неужели ты всерьез собираешься стать деловых партнером мисс Мейкпис?
— Собираюсь, и абсолютно всерьез, тетя Филлис. У меня подписанный контракт, — негромко произнес Калеб. — Это очень интересный проект. Он отнимает сейчас большую часть моего времени. Я фактически живу в Уиттс-Энде.
Сиренити пристально посмотрела на него. На секунду ей показалось, что она увидела холодную ярость и еще более холодную гордость у него во взгляде, которым он ответил на выражения неодобрения и удивления со стороны семьи. У нее возникло тревожное ощущение, что через комнату прошла невидимая линия фронта.
Это выражение во взгляде Калеба быстро исчезло, но все же успело заронить в голову Сиренити глубоко тревожащее подозрение.
Может быть, Калеб привез ее сюда не для того, чтобы познакомить со своей семьей в обычных, традиционных целях.
Может быть, он привез ее сюда, чтобы использовать как пешку в какой-то неведомой игре, которую вел со своими родственниками.
Здесь, во внешнем мире, люди живут по другому своду правил, напомнила она себе. Иногда тонкости этих правил ускользают от нее. Ей следует ясно дать понять Калебу, что у нее нет ни малейшего желания позволять кому бы то ни было использовать себя.
Глава 8

Небольшая дешевая шкатулка оказалась именно там, где он ее спрятал вечером того дня, когда ему исполнилось восемнадцать лет. Калеб подковырнул панель на задней стенке бюро и сунул руку в открывшийся тайник. Его пальцы сжали коробочку.
Он медленно извлек ее и осмотрел при свете стоявшей на ночном столике лампы. Она показалась ему еще более обшарпанной, чем он помнил. Несколько фальшивых драгоценных камней расшаталось в своих гнездах. Позолота почти совершенно стерлась. Голубое виниловое покрытие выцвело и начало местами трескаться и отставать.
Калеб поставил шкатулку на ночной столик и сел на кровать. Он наклонился вперед, поставил локти на колени, не отрывая глаз от единственной вещи, оставшейся ему от матери.
Роланд отдал ему шкатулку в день его восемнадцатилетия. Тогда Калеб впервые узнал, что его дед позволил сохранить что-то, что принадлежало Кристал Брук.
— Здесь все, — сказал ему в тот день Роланд. — Вся эта проклятая история о том, как она соблазнила и погубила моего сына. Я сохранил эти вырезки для тебя, чтобы ты видел, как эта сука едва не погубила всю нашу семью.
— Зачем вы мне это отдаете, сэр? — Калеб во все глаза смотрел на шкатулку, и она представлялась ему ужасным ящиком Пандоры.
— Потому что там заключена правда. Мужчина должен быть способен смотреть правде в глаза, не дрогнув. Ты теперь мужчина, Калеб.
— Да, сэр. — Калеб взял шкатулку так, бyдто она была сделана из расплавленного свинца. Она жгла ему руки.
— Я всю жизнь выращиваю лошадей. — Роланд стоял у окна гостиной и смотрел в сторону выгула, где пасся один из его лучших арабов, жеребец по кличке Уиндстар. — И понял только одно: кровь всегда сказывается. Я тебе говорил это достаточно часто.
Руки Калеба так сжали шкатулку, что он испугался, как бы она не сломалась. Эту лекцию он слышал в прошлом не один раз.
— Да, сэр.
— В тебе есть ее кровь. От этого никуда не денешься. Кровь дешевой шлюшки, дряни, проститутки. Но в тебе есть и кровь Вентрессов, Калеб. Вентрессы — сильная порода. Видит Бог, я сделал все, что мог, чтобы в тебе проявилась только родословная со стороны Вентрессов.
Бешенство скрутило Калебу внутренности, но лицо его осталось, как всегда, бесстрастным.
— Я знаю это, сэр.
— И думаю, что мне удалось этого добиться. — В голосе Роланда слышалось какое-то свирепое удовлетворение. — Знаю, что временами бывал с тобою суров, но это для твоей же пользы.
— Да, сэр.
— Я скажу тебе правду, Калеб. Кое в чем из того, что случилось тогда, много лет назад, был виноват я сам. Франклин прав, говоря, что я был слишком снисходителен к Гордону, когда тот рос. Твой отец был моим единственным сыном, и я хотел, чтобы у него было все. Это было большой ошибкой с моей стороны. Моя снисходительность ослабила в нем чувство долга и ответственности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44