— А она, без сомнения, благодарит сейчас свою счастливую звезду за тот миг, когда ты обратил на нее внимание. Теперь она пустится во все тяжкие, чтобы совершенно случайно появиться сегодня вечером в том же доме, где будешь ты.
— Проклятие! Она не способна к интригам! Она слишком невинна, слишком нежна, слишком чиста для этого!
— Сейчас она не занята ничем иным, уж поверь мне.
— Откуда такая уверенность?!
— Она дочь Дорчестеров, а я прекрасно знаю Дорчестера. Он помешан на мысли выдать дочурку за деньги. А ее матушка спит и видит, как бы заполучить титул для семьи. — Маркус сощурил глаза и ткнул вилкой в сторону Беннета:
— Ты лакомый кусочек для брачного союза, брат мой. Ты богат, и есть все основания полагать, что именно ты унаследуешь графский титул. Советую вести себя поосторожнее.
Беннет в сердцах отшвырнул салфетку:
— Это просто возмутительно! Мисс Дорчестер не принадлежит к тем особам, кого интересуют деньги и титул.
— Если ты и в самом деле так считаешь, значит, ты еще наивнее, чем я думал.
— Я не наивен. Но и не такой хладнокровный, равнодушный и самоуверенный, как ты, Маркус! И уж я-то точно никогда не свяжусь с испорченными особами вроде твоей миссис Брайт.
— Или ты будешь отзываться о миссис Брайт с уважением, или вообще не будешь упоминать ее имени, ясно?
— Но ради всего святого — она же твоя любовница!
— Она мой хороший друг.
— Всем известно, что под этим подразумевается. И у тебя еще хватает дерзости критиковать мисс Дорчестер! Да если на то пошло, твоей миссис Брайт не помешало бы взять у нее несколько уроков приличия!
Маркус со звоном поставил чашку на блюдце.
— Тебя никто ни о чем не спрашивает, Беннет!
Дверь приоткрылась, и на пороге появился Ловелас с небольшим серебряным подносом в руках.
— Вам послание, милорд. Только что принесли. Нахмурившись, Маркус взял с подноса записку, молча пробежал ее глазами.
М.!
Я должна немедленно Вас видеть. Дело срочное.
Парк. 10 часов. У фонтана.
Ваша А.
Маркус взглянул на Ловеласа:
— Оседлай Зевса и выведи к половине десятого. Пожалуй, прогуляюсь в парке.
— Да, милорд. — Ловелас повернулся и удалился из комнаты.
— От кого записка? — полюбопытствовал Беннет.
— От друга.
— От миссис Брайт?
— Нет, как ни странно, не от нее.
Беннет обиженно поджал губы:
— Никогда еще не видел, чтобы ты так оскорблялся за своих любовниц.
— Миссис Брайт — мой друг. — Маркус снял салфетку и встал из-за стола. — Никогда не забывай об этом, Беннет.
Без пяти минут десять Маркус въехал в парк верхом на Зевсе — огромном, мускулистом черном жеребце. Он выбрал усыпанную гравием тропинку, ведущую в глубину густых зеленых зарослей. Самую уединенную тропинку во всем парке.
Анна, леди Сэндс, ждала его в маленьком закрытом экипаже. На ней было темно-коричневое дорожное платье. Высокий гофрированный воротник подчеркивал изящную линию шеи. Прелестное личико Анны скрывала вуаль, спускавшаяся с элегантной каштанового цвета шляпки.
— Маркус! Слава Богу, ты пришел! — Она подняла вуаль и устремила на Мастерса испуганный взгляд. — Вот уже несколько дней я места себе не нахожу! Сегодня утром я узнала, что ты в Лондоне, и сразу послала тебе записку. Господи, я так боялась, а вдруг ты занят и не сможешь встретиться со мной!
— Я всегда в твоем распоряжении, Анна. — Маркуса обеспокоили выражение глубокой тревоги, не сходившее с лица Анны, и темные тени, залегшие под серыми глазами.
Анне было двадцать девять, три года назад она вышла замуж за богатого добродушного лорда Сэндса и совсем недавно осчастливила его наследником. Она овдовела семь лет назад, и ее новый брак оказался вполне счастливым. Маркус был рад за Анну. Он полагал, что дни, полные страха, остались навсегда позади, но вот теперь снова видел знакомый ужас в глазах леди Сэндс.
— У тебя неприятности, Анна?
— Меня шантажируют, — прошептала она. Ее лицо исказило отчаяние. — О, Маркус, кто-то знает все!
Маркус не шелохнулся.
— Это исключено.
— Нет, правда! — Серые глаза Анны наполнились слезами. — О Господи, он все знает, ты понимаешь — он знает! Он знает, как умер Спалдинг! Он знает, что я убила его…
— Анна, возьми себя в руки. Ты хочешь сказать, что кто-то требовал от тебя денег?
— Да! Пять тысяч фунтов. Я уже заплатила их. Пришлось заложить серьги…
— Проклятие!
— Но я боюсь, он потребует еще!
— Да, ты права. — Маркус щелкнул, хлыстом по сапогу. — Мы должны быть готовы к новым требованиям. Так всегда бывает, когда имеешь дело с вымогателем.
— Боже праведный! Я боюсь…
— Слушай меня внимательно, Анна. Когда ты получила первое письмо?
— Шесть дней назад. Я немедленно переслала бы его тебе, но я просто не знала, где ты! Знала лишь, что ты надолго уехал из Лондона.
— Я был в Клауд-Холле.
— Я чуть с ума не сошла! Не спала ночей… Сэндс был так заботлив… Спрашивал, что стряслось, хотел везти меня к врачам. Что мне делать, Маркус?
— Ничего. Успокойся, теперь я сам займусь этим.
— Но чем ты можешь помочь?! Маркус, этот человек знает, что я… что я убила своего мужа!
— Тихо, тихо, Анна. Успокойся. Да, ты убила Спалдинга. Но ведь ты только защищалась, о чем никогда не надо забывать.
— Никто мне не поверит! Что скажет Сэндс, когда откроется вся правда?
— Я полагаю, твой муж готов понять гораздо больше, чем ты думаешь, — заметил Маркус. Уже не раз он пытался убедить Анну открыть мужу всю правду о смерти Линтона Спалдинга, но она была непреклонна.
— Я боюсь рассказать ему, Маркус! Он никогда не смирится с мыслью, что женился на убийце, на женщине, застрелившей первого мужа! Как бы ты поступил на его месте?
Маркус пожал плечами:
— Если бы я узнал все о Спалдинге и о том, как он издевался над тобой, я бы только поздравил тебя с метким выстрелом.
Анна ошеломленно уставилась на него:
— Маркус, пожалуйста, прошу тебя, не насмехайся надо мной!
— Я не насмехаюсь. Я говорю искренне. Уверен, ты недооцениваешь своего мужа.
— Я знаю его гораздо лучше, чем ты. Он считает меня самим совершенством. Как же я могу рассказать ему такое?!
— Вымогатель думает примерно так же, — заметил Маркус. — Интересно…
— Что ты собираешься делать?
— Мне необходимо побеседовать с одной особой, которая, кажется, знает обо всем этом гораздо больше, чем я предполагал…
— Ради Бога, о чем ты? — взмолилась Анна. — Маркус, ты никому ни о чем не должен говорить!
— Не беспокойся. Я не собираюсь разглашать твою тайну. Я лишь хочу получить исчерпывающие ответы на вопросы, которые по рассеянности забыл задать вчера вечером.
— Не понимаю…
— Кажется, я поторопился. И даже сделал то, чего никогда обычно не делаю, — проскочил мимо само собой напрашивавшегося вывода. — Маркус осадил нетерпеливо гарцующего Зевса. — Я-то полагал, меня угощают весьма забавной сказочкой…
— О чем ты?
— Не обращай внимания. Это долгая история, и сейчас у меня нет времени ее рассказывать. Просто положись на меня, Анна, и будь спокойна. Ни в коем случае не плати больше ни единого пенни вымогателю, не посоветовавшись прежде со мной, поняла?
— Да. — Пальчики Анны в изящной перчатке крепче натянули поводья. — Какое облегчение, что я смогла встретиться с тобой! Я была в таком отчаянии…
— Все образуется, обещаю.
Анна невесело улыбнулась:
— Точно так же ты утверждал той ночью, когда помог мне избавиться от тела Спалдинга.
— И оказался прав, а?
Анна пристально посмотрела на него:
— Ты сохранил мою тайну, но тебе это обошлось слишком дорого. Люди до сих пор поговаривают, что ты хладнокровно разделался со Спалдингом, дабы заполучить контрольный пакет инвестиционных фирм.
Маркус улыбнулся:
— Никто пока не опровергнул версии о том, что твой первый муж погиб от рук грабителей. Вот и все. А слухи и сплетни не волнуют меня, Анна. Я привык к ним.
Анна недовольно поджала губки:
— Иногда мне кажется: тебя вообще ничего не волнует. — Она, поколебавшись, добавила:
— Я просматривала утренние газеты. Совершенно случайно мне попалось сообщение о вчерашнем происшествии на балу у Фенвиков.
— И что же?
Анна насмешливо взглянула на графа:
— Продолжай, Маркус. Мы с тобой старые друзья. Мы оба прекрасно знаем, что ты не способен потерять голову из-за женщины. Неужели ты действительно вынес на руках из залы эту миссис Брайт?
— Она лишилась чувств.
— Но ты никогда не связывался с истеричками, Маркус. Ты всегда требовал безукоризненного поведения от своих любовниц.
— Миссис Брайт вовсе не моя любовница, — холодно поправил ее Мастерс. — Она мой очень хороший друг. Она упала в обморок, и я вынес ее на свежий воздух, только и всего.
— У тебя сегодня очень странное настроение, — вздохнула Анна и опустила вуаль. — Прости мою бестактность. Твои отношения с миссис Брайт касаются только вас обоих.
— Вот именно.
— Мне пора. Я сказала Сэндсу, что отправилась по магазинам.
— Постарайся не беспокоиться из-за вымогателя, Анна. — Голос Мастерса потеплел. — Я обо всем позабочусь.
— Спасибо. — Она печально улыбнулась. — Я счастлива считать тебя своим другом.
Она дернула поводья — и карета покатила по усыпанной гравием дорожке. Маркус еще какое-то время любовался сверкающим фонтаном, а затем развернул Зевса и поехал к западным воротам парка.
— Но мы же считали его мертвым! — причитада леди Гатри. — Почему, ну почему он жив?
— Тише, тетя Зоя! — Ифигиния быстро оглядела демонстрационный зал небольшого мебельного салона «Хорнби и Смит». К счастью, никто из многочисленных посетителей не услышал горестных жалоб Зои.
— Но, разве это не радостное известие?
— Если тебе интересно мое мнение, то это лишь запутывает дело, — заявила Зоя.
Амелия, одетая в одно из своих любимых бледных бумазейных платьиц, одобрительно кивнула:
— Твоя тетя абсолютно права, Ифигиния. Все совершенно перепуталось. Мне это не нравится.
— Пожалуйста, говорите же тише! Обе! Нас могут услышать.
Ифигиния снова встревоженно огляделась. Владельцы салона стояли у стойки в самом конце зала. Широкоплечий полный мистер Смит был одет в вызывающе розовый жилет и сшитые по последней моде плиссированные бриджи. Тощий, сутулый и лысый Хорнби носил тесный пасленовый жилет, резко контрастировавший с его пурпурным сюртуком.
Хорнби задержал взгляд на Ифигинии, Зое и Амелии, старательно делавших вид, будто внимательно рассматривают каталог. Несомненно, он только и ждал возможности вскочить и подбежать к ним. Уже дважды они отсылали его обратно, но Ифигиния видела, что он вот-вот предпримет новую попытку предложить свои услуги.
Стены длинной комнаты были увешаны эскизами и чертежами, наглядно демонстрировавшими, как следует украшать свой дом по самой последней моде. Длинный ряд новомодных столов и стульев тянулся вдоль всего зала.
Три заговорщицы притворялись, будто изучают оформление библиотеки, соединенной с залом скульптуры. На самом деле они собрались в салоне Хорнби и Смита, чтобы обсудить последние события.
— Теперь ясно, вымогатель лгал, говоря об убийстве Мастерса, — продолжала Ифигиния. — Он просто хотел запугать тебя, тетя Зоя, и заставить расплатиться.
— В чем и преуспел… Вытянул из меня пять тысяч франков! — простонала леди Гатри. — Это уж слишком! Мне наконец-то удалось заполучить свои собственные деньги — после стольких лет, когда я могла лишь смотреть, как ничтожный Гатри тратит их на лошадей и женщин! И что же?! Тут же появляется какой-то мерзкий вымогатель и пытается набить свой карман.
— Я все прекрасно понимаю, тетя. Мы найдем его и положим конец всей этой истории, обещаю тебе, — сочувственно шепнула Ифигиния. Она очень любила свою тетушку и всеми силами пыталась вырвать ее из когтей шантажиста.
В свои сорок пять леди Гатри была очень энергичной, подвижной женщиной, склрнной к некоторой артистичности и мелодраматическим эффектам. Ее когда-то каштановым, как у Ифигинии, волосам очень шли серебристые нити седины. Четко очерченный властный профиль выдавал принадлежность к семейству Брайтов.
Двадцать пять лет назад Зоя была не только очень красива, но и считалась богатой наследницей. Именно солидное приданое, которое состоятельные родители давали за своей единственной дочерью, и привлекло внимание лорда Гатри. Когда же выяснилось, что у жениха нет ни пенни за душой, было уже слишком поздно. К тому времени Зоя вышла замуж, и супруг приобрел законные права на ее приданое.
Гатри стремился к приданому и, получив деньги, сразу потерял всякий интерес к юной жене. К счастью, он все же оказался не полным идиотом и ухитрился не промотать все до последнего пенни. Однако он успел нанести значительный урон капиталу, прежде чем неожиданно умер от удара.
Как однажды призналась Зоя Ифигинии, лорд Гатри и тут остался верен себе, умудрившись унизить жену даже собственной смертью, скончавшись в борделе.
Тетушка Зоя давала понять всем и каждому, что единственной радостью в этом несчастном браке стало рождение ее дочери Марианны. Она пришла в восторг от помолвки дочери с красивым и богатым Шеффилдом. В последнем, наученная горьким опытом, Зоя постаралась убедиться своевременно и досконально.
На самом же деле долгие годы брака с омерзительным Гатри Зое скрашивала лишь любовная связь с лордом Отисом. Отис влюбился в нее с первого взгляда — в тот миг, как их представили друг другу. Он никогда не был женат… То, что именно Отис являлся настоящим отцом Марианны, Зоя хранила в глубочайшей тайне, — но вот кто-то еще, оказывается, прознал об этом…
Марианна — очаровательная, нежная и добрая юная леди — обожала Отиса. Она относилась к нему как к любимому доброму дядюшке, а тот, в свою очередь, безумно любил ее.
После смерти мужа Зоя, подобно большинству великосветских вдовушек, наконец-то стала сама себе хозяйкой. Первым делом она собрала все, что осталось от ее состояния, и вложила деньги в первое крупное рискованное предприятие Ифигинии — строительство площади Утренней Розы. В прошлом году она получила хороший доход и смогла отложить солидную сумму в приданое Марианны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42