— А зеркало кто разбил? Пушкин?— Виноват, — говорю. — Зеркало компенсирую с зарплаты.— На локатор рвался? Сообщение на небо передавал?— Это, — говорю, — было сообщение какое надо!— Кому надо?— Нам. Землянам, Я все расскажу! Но после.— Ну и чего ты теперь собираешься делать?— С четвертым мутантом поговорить.— Мы его вычислили, кстати, — кивает генерал. И у меня прямо сердце так падает — в пятки.— Что такое? — спрашивает генерал, видно, заметил мое лицо вытянувшееся. — Нравится девочка?— И вы с ней… Как с Дато…— Нет, мы пока ее не трогали. Просто вычислили.— Мне надо срочно с ней поговорить!— Ага… — кивает генерал. — Ага…— Что — ага? — взрываюсь я. — Что — ага? Ты думаешь, я программу стандартную выполняю?— А что мне еще думать?— Ну, в общем, логично. Чего тебе еще думать? Очередной мутант вышел на очередной этап развития. Совершенно невменяем, пытается найти и уничтожить остальных мутантов… Я бы тоже так подумал.— А что, это не так? — Генерал смотрит на меня внимательно.И я понимаю — ни черта он меня не боится! Даже несмотря на то, что булавки его не работают. То ли он еще что-то припас из оружия, то ли — вот на что надеяться хочется! — все-таки видит во мне человека?— Генерал, — говорю, — скажи честно, ты человека во мне видишь?— Вижу, вижу, не волнуйся. Рассказывай. Все, что хочешь рассказать, — рассказывай, я пойму.— Тогда слушай. Я — хакер. Понимаешь? Профессиональный. Хоть и молодой.— Я в курсе, — говорит генерал. — Мы собирали на тебя досье. Профессиональный — это ты громко сказал. Любитель, из молодых. Но довольно умелый, как мне доложили.— Так вот! Я взломал эту программу, которая в организме сидит. Обманул защиты, обошел, все изучил, обезвредил и перестроил! Я теперь не опасен, меня не надо бояться!— Я это уже слышал, — говорит генерал. — Пойдем кабинет потолкуем, чего на улице стоять?— Не пойду я в кабинет! Не время! Ты слушай главное — все ты правильно говорил. Только нет у мутантов такой задачи — друг друга убивать, есть задача — найти и установить контакт.— Это кто тебе сказал?— Это я в программе своей нашел. Третий пункт. Первый — карьеру строить, второй — убивать и перевоплощаться, третий — наладить общение с остальными мутантами, четвертый — передать сигнал на небо.— Это то, что ты сделал? — быстро спрашивает генерал.— Не совсем то, что надо было. Я запросил встречу.— Встречу? С кем?— Вот это я и хочу узнать.— А должен был что передать?— А должен был… — я запинаюсь, — должен был передать, что миссия выполнена, управление планетой захвачено.Генерал молчит, и по его глазам непонятно — верит он мне или нет.— Хорошая военная идея… — медленно говорит генерал. — Баран-провокатор…— Что?— Знаешь, кто такой баран-провокатор? Стадо овец всегда боится идти на бойню, словно чувствуют. И никакими силами их не загонишь. Тогда опытные чабаны выпускают специально обученного вожака — барана-провокатора, который и ведет стадо на бойню. За вожаком овцы идти не боятся. Нормальная практика.— А самого барана оставляют в живых?— Разумеется. — Генерал хитро глядит на меня. — Ты тоже думаешь уцелеть?— О себе я сейчас вообще не думаю — говорю честно.— О девчонке думаешь, — кивает генерал. — По глазам вижу. Волнуешься за нее.— Не важно, — говорю. — Какое твое дело?— Значит, баран-провокатор… — вновь задумчиво продолжает генерал. — Хорошая идея. Вовсю уже опробованная Только дальнее наблюдение, — кивает генерал, вынимает маленькую рацию и начинает отдавать команды, потом поворачивается ко мне. — Когда ты там условился?— О черт… — говорю. — Через три часа… И мы тут уже полчаса треплемся!Мы бежим к фургону. Но из фургона выходят трое и хмуро преграждают нам путь.— Сокол? — спрашивает один из них у генерала.— Днепр, Днепр, — кивает генерал. — Не волнуйся. Едем обратно. Только быстро!— Пароли… — ухмыляюсь я.— А ты как думал? — кивает генерал. — Знаешь, сколько нынче фальшивых генералов разгуливает?— Слабоватые пароли, подобрать легко. И зачем вам пароли — я же рядом стою, видно, что раз мутант рядом, то…— А кто тебя знает, может, ты и двоиться можешь? Не умеешь пока?— Не знаю.— А вот телепортация? Телепатия? Мысли читать?— Сильно сомневаюсь, — говорю.Фургон выруливает на шоссейку и бодро несется вперед. Не помню, о чем мы там говорили по дороге, но вскоре приезжаем к тому самому дому, где Инка живет. Ну, не к самому дому, а поблизости, чтоб из окон фургона видно не было,— Ну иди, — говорит генерал. — Она дома.— А как вы ее вычислили-то? — спрашиваю.— Иди, потом расскажу. И будь очень осторожен,— Почему осторожен?— Потому что она мутант.Я не стал отвечать ничего, вышел из фургона и почапал по двору. Тут на меня, конечно, внимание обратили. Ну еще бы — на улице осень, вечер, ветер, дождь прошел недавно, вон лужи какие. А из фургона выходит человек в помятом халате босиком. Но мне уже это было до лампочки.Подхожу к подъезду, замешкался у домофона, но тут дверь открывается и выходит тетка с болонкой. Болонка как меня увидела нос к носу — так глаза выпучила, тявкнула и понеслась прочь, хозяйка за ней.Поднимаюсь я на Инкин этаж, поднес руку к кнопке звонка, да призадумался. Снял халат, а сам плащ отрастил себе и подобие ботинок — ну, так, для культурности. И только тогда позвонил.За дверью послышались шаги, щелкнул замок, и дверь распахнулась. И одновременно слышу радостный голос:— Привет! Проходи, проходи… — На пороге стоит Инка в вечернем платье и туфлях на высоком каблуке, лицо ее медленно меняется. — Ты? Опять? — говорит она тускло.— Халатик отдать, — говорю. — И пару слов сказать, я тут узнал кое-что.— А ну убирайся отсюда! — говорит Инка и пытается захлопнуть дверь, но я подставляю ботинок.Кстати, больно, это ж не ботинок, а все-таки нога моя.— Инка! — говорю. — Да погоди ж ты! Я скажу пару слов и уйду! Этот ежик…— Заходи! — вдруг кивает Инка и приоткрывает дверь. Но только я ногу убираю, она меня как долбанет по ботинку! Причем мне даже показалось, что у нее на туфлях колючки. В общем, ногу я отдернул, и дверь она захлопнула. Стою как дурак с халатиком перед дверью, думаю, как просочиться вовнутрь. Через замочную скважину? Да ну ее, психопатку, еще кипятком обольет или еще чего-нибудь. Через окно? Да и что толку, если она не хочет со мной разговаривать?И тут вижу, слева шип от ежика торчит в дверном косяке. Ну, который от Инки отломался, и я его в косяк тогда воткнул зачем-то. Странно, не расползся шип за это время. И к Инке обратно не приполз. Интересно, что это у нее отломалось на самом деле? Ноготь?И тут мне в голову приходит идея… Ведь это все-таки ее родные клетки… Беру я этот шип, задумчиво прикусываю зубами на манер зубочистки и поднимаюсь по лестнице на половину пролета, к мусоропроводу. Сажусь к противоположной стене поудобнее, спиной прислоняюсь. И логинюсь… пардон, подключаюсь ко внутреннему миру своему. И там даю команду — проанализировать этот шип на предмет, чего это такое вообще. Сначала не удалось, не нашла система шипа. Пришлось выйти, в ладонь его вонзить до крови и снова попробовать.Нашелся шип! Проанализировала его моя система и выдала, как я и ожидал, результат. Честно говоря, сомнения были — а вдруг в ее клетках сработает самоуничтожение, все-таки их анализируют на клеточном уровне. Но нет, не сработало. Видно, своим можно. Короче, обнаружила моя система клетки с встроенной мутантской программой, но чужим генокодом. И сразу предложила на выбор: уничтожить, переделать под свои или избавиться от них, вытолкнуть прочь из организма. Видать, ситуация штатная, предусмотренная.Нет, думаю, погоди со своими предложениями. У нас только работа начинается. Для начала потребовал я эти клетки еще раз внимательно проанализировать на предмет содержащейся программы, насколько от программы моих клеток отличается. На всякий случай. Откуда я знаю, вдруг у мутантов программы разные? Но нет, все в точности как у меня. А генокод Инкин, разумеется. Вот его-то я и попросил извлечь.Дальше пришлось повозиться. Хотя я помнил, что время во внутреннем мире летит быстро, как не знаю что, и надо торопиться. В общем, сконструировал я клетку-вирус. На базе тех же самых мутантских клеток. Только с Инкиным генокодом…Идея простая. Все то же самое, что я у себя сделал, — переинсталлировать все клетки организма с другой программой. А программа простая — как только все Инкины клетки переинсталлируются новой программой, сразу же запустить полную деинсталляцию — вообще очистить ее клетки от черной пены.Сделал я такую клетку-вирус, велел ее размножить пару тысяч раз и стал думать — чего с ними делать дальше? Задуть их в квартиру через замочную скважину? А будет ли результат? Ладно, думаю, по обстоятельствам, разместил их пока у себя на нижней губе, чтоб поблизости были. И возвращаюсь в реальный мир.А тут в реальном мире та-а-кие перемены! Первым делом слышу где-то на верхнем этаже истошный лай болонки, приглушенный дверью. Затем чувствую вонь едкую химическую. Открываю глаза — стоит давешняя хозяйка болонки и сует мне под нос нашатырный спирт. А рядом стоит Инка и смотрит так участливо, что прямо сердце радуется. А в руках у нее большое яблоко. И она мне его протягивает.— Жри, — говорит, — быстрее, это от голода. Сейчас тебе пельменей еще приволоку, только они сырые.— Сырых? — ужасается хозяйка болонки.— Он же у нас сыроед, Марина Павловна, — говорит Инка. — Религия у него такая.— Что ж за религия? — удивляется тетка.— А вот такая религия — не варить пищу на огне. Только в сыром виде, свято соблюдая традиции предков. Дарвинизм называется.— Вот потому и обмороки! — говорит тетка. — До могилы себя доведет!— Спасибо вам, Марина Павловна, что нашли его и меня вызвали. Я уж сама разберусь.— Да не за что. — Тетка поворачивается, чтобы уйти, но все-таки спрашивает: — А может, “скорую”?…— Я сама, Марина Павловна, я сама. Спасибо вам большое! И тетка уходит, тщательно завинчивая на ходу флакончик нашатыря.А Инка протягивает мне яблоко.— Жри! — говорит требовательно. — А то снова отрубишься, и чего мне с тобой делать? Я этот фокус знаю, — со мной тоже бывали обмороки.Я медленно поднимаюсь.— Спасибо, — говорю, — Инка. Спасла ты меня.— В кого ты хотел превратиться-то?— Не помню уже. В ангела, наверно, чтоб к окошку подлететь и халатик тебе все-таки отдать,— Так это ты из-за халатика? — удивляется Инка. — Я ж сказала, оставь себе.— Неудобно.— Конечно, неудобно, он же не твоего размера…— Да нет, неудобно чужую вещь брать, получается как бы украл.— Ладно, — смягчается Инка. — Давай халатик и жри яблоко. Сейчас пельменей вынесу. В дом не приглашаю, за мной вот-вот друг заедет.— Да мне в дом и не надо. — И халатик ей протягиваю. — И не волнуйся, я уйду, и больше ты меня никогда не увидишь.— Странный ты, — говорит Инка. — Ну уж извини, раньше надо было ко мне клеиться, на юге.— А я чего?— А ты тормозил. Так что теперь только в другой жизни.— А этот… друг…— Этот друг для меня очень важный друг.— Важный для тебя или для твоей карьеры?— Опять начинается? Извини, тебе действительно пора, — хмурится Инка, и взгляд ее становится колючим.— Ухожу, — говорю. — Ухожу. Понимаю. И пельменей мне не надо. Вот яблоко возьму. Спасибо. Спасибо, что спасла меня, А то бы умер тут, у мусоропровода. Спасибо тебе! Можно на прощание поцелую в знак благодарности?— Только в щечку! — строго говорит Инка и поворачивается в профиль.И тут я ее хвать — и целую прямо в губы! Она сначала попыталась отстраниться, но потом по ее телу проходит вдруг волна, и она обмякает у меня на руках…Вдруг слышу где-то поблизости окрик:— Эй! Эй!Поворачиваюсь — стоит дядька немолодой, усатый, в строгом костюме, при галстуке, глазки маленькие, противные, а на голове такие редкие волосы, будто их на голую лысину откуда-нибудь со спины пересадили. И вижу — у него глаза круглыми становятся и смотрит он не на меня, а рядом со мной, на Инку.Я оборачиваюсь снова к ней — и вижу, висит она у меня на руках, в себя приходит, недоуменно ресницами хлопает. Но главное не в этом, лицо ее стало вполне человеческим — исчезла белизна бумажная, появился прозрачный детский пушок на верхней губе, крошечные морщинки около глаз. Честное слово, насколько она стала хорошо и естественно смотреться, когда перестала выглядеть как фотография из глянцевого журнала!— Инна! — говорит дядька. — Это ты? В парике?Тут я замечаю, что у нее все-таки длинные волосы. Не такие, как на юге, но и не ежик на голове. Вот, значит, что делает женщина, как только получает возможность управлять своим организмом! Пока я с клыками и когтями экспериментировал, она, выходит, над своей внешностью поработала, сделала какую хочет. Кстати, теперь я смотрю — у нее и грудь стала побольше. Что за идиотская идея грудь уменьшать? Но главное не в этом, главное — значит, сработала моя затея и стала Инка нормальным человеком!— Костя… — говорит Инна и отстраняется от меня. — Извини, тут… Одноклассника встретила. Пристал…— Так… Ты… Этот… — Костя начинает шевелить бровями, но переводит взгляд снова на нее и продолжает раздраженно: — Инна, ты едешь или нет? Ты готова? Или мне без тебя ехать?— А что ты со мной в таком тоне разговариваешь? — вскидывается Инна.— А в каком тоне с тобой разговаривать, — багровеет этот Костя, — если мы едем на премьеру, а ты, как шлюха, у мусоропровода целуешься с каким-то пэтэушником!?— Как ты меня назвал?! — вскидывается Инка. — А ну повтори!!! И чтобы я с тобой после этого…— Инна! — перебиваю ее. — Мне бежать надо. У меня дело срочное, я тебя найду и все толком расскажу, ладно? Если жив останусь…— Стой! — оборачивается Инка, и взгляд у нее растерянный, но я уже прыгаю вниз по лестнице через три ступеньки.Выбегаю на улицу, бегу к фургону, распахиваю дверь — запрыгиваю внутрь. Фургон сразу трогается с места.— Если ты собирался там быть через три часа, — подает голос генерал, — то уже прошло пять. Тебя там ждать будут долго?— Не знаю, — говорю, — но надо быстрее ехать.— А как твоя беседа с ней?— Все, — говорю, — можете отстать от Инки. Проверьте ее какими угодно тестами, она не мутант больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47