— Зачем? — Инна пожимает плечиками и смотрит мне в глаза. — Да и времени нет на ерунду — у меня и так дел хватает. Время про минутам распланировано, даже свидания на две недели вперед.— Свидания? — удивляюсь я и невольно перевожу взгляд на букет роз и два недопитых бокала.— Да, — говорит Инна. — Так что наше романтическое знакомство слишком далеко не продолжится, предупреждаю сразу.— А не слишком далеко?— И не слишком, боюсь, тоже. Ты огорчен?— Да нет, — говорю я. — Я ж не по этому поводу вообще сюда пришел…— А по какому ты поводу, кстати?— Я случайно попал. От погони.— Погони? — Она вскидывает ресницы. — От этого Клима, про которого ты мне твердил? За тобой гонятся? Может быть, тебе лучше сразу уйти?— По водопроводу за мной никто не гонится.— А вообще гонятся?— Вообще разыскивают. И мой тебе совет — никому и никогда не показывай, что ты умеешь в ежика превращаться.— А я никому и не показываю.— Вот и не показывай.— Не показываю.— Чтоб никто не знал.— Никто и не знает. Ну, только…— Кто-то знает? Твой этот… Бойфренд?— Нет, он не знает. Знает Катька.— Плохо.— А что такое?— Расскажет кому-нибудь.— Вообще-то она собиралась сделать со мной передачу на телевидении, она же в новостной программе работает корреспондентом…— Ни в коем случае! — говорю я. — Поверь мне, я тоже с этого начинал. Неприятностей не оберешься.— Да я и не собиралась. Она предложила, я отказалась. Зачем мне эта клоунада? Это мне испортит служебный имидж.Я молчу и внимательно смотрю на Инну. Она жует бутерброд с сыром. Красиво жует, не чавкает, не набивает полные щеки, хотя я вижу, что она очень голодная.— Инна, — говорю, — давай я тебе буду про тебя рассказывать, а ты будешь головой кивать?— Давай, — кивает Инна.— Это началось у тебя примерно полгода назад… — говорю я осторожно.— Да, сразу после моего дня рождения, — кивает Инна.— Ты не помнишь, что с тобой было первые двое суток…— Почему? Помню. Напились с друзьями на даче.— На даче? — удивился я. — А кстати, в каком месте, если не секрет?— Не секрет. Платформа “Восемьдесят первый километр”.— Что?!! — изумляюсь я. — Уж, случайно, не в том месте, где от станции идти через поселок, через лес и снова поселок?— Нет, — говорит Инна. — От станции просто в поселок, и там дача. В лес не надо заходить.— И в лес вы не ходили?— Не помню. Говорю же — напились, смутно помню. Ходили где-то.— Занятно получается… — говорю я… — Я ведь тоже в то же время был в том месте.— И?…— Не помню. Двое суток не помню, причем я не пью особо. Говорят, выпил только бутылочку пива. А твои друзья как?— Что — как?— В смысле, с ними ничего странного не начало происходить?— Нет.— Ты точно знаешь?— А чего тут знать? Нас было всего трое — Катька, подружка моя, и ее бойфренд. Ты вообще обещал не спрашивать, а рассказывать.И я гляжу, чем больше Инна приходит в себя, тем серьезнее и официальное становится ее тон. Кажется, еще вот-вот — и она начнет меня на “вы” называть.— А, ну да. Рассказываю. Через некоторое время ты обнаружила, что твоя жизнь тебя тяготит и надо что-то менять и куда-то двигаться. И ты занялась карьерой,— Это верно, — кивает Инна и смотрит на часы. — И достигла успехов. Ты рассказывай быстрей, потому что, кстати, через десять минут за мной приедет машина.— Бойфренд?— Нет, служебная.— Тебя возят на работу на машине?— Да, Продолжай.— Погоди. Расскажи, как ты добилась такого высокого положения?— Очень просто. Правильный режим дня, фитнесс, холодный душ по утрам, планирование рабочего времени правильное общение с правильными людьми.— Ну и я примерно о том же… Так вот, затем ты заметила, что твое тело может превращаться.— В ежика.— Не только.— Не заметила.— Заметишь. А еще в один прекрасный день ты заметишь, что можешь превращаться в людей.— Пока не замечала.— А еще в один прекрасный день ты заметишь, что тебе хочется убить вышестоящего по должности, труп уничтожить, например, съесть, а самой превратиться в него.Инна хлопает ладонью по столу:— Хватит! Почему я должна выслушивать этот бред?— Это правда. Это все к тебе придет. У тебя в голове сидит программа, она начинает работать.— Значит, вот что, — холодно говорит Инна. — Мне пора собираться на работу, еще себя в порядок привести, у тебя, наверно, тоже свои дела?— Да уж, — говорю. — Дел у меня непаханый край. Меня по всей стране уже, наверно, ищут со спутников.— А что ты натворил? — настораживается Инна.— Ничего. Бегал много. Светился. Интересовался, откуда у меня такие способности.— Мне, например, это совсем не интересно, — говорит Инна.— Ты не находишь это странным?— Нет.— Человек превращается в ежа и не считает это странным! Может быть, это часть программы?— Может быть, нам имеет смысл закончить разговор в связи с нехваткой времени? — холодно произносит Инна.— Да уйду я, уйду сейчас. Скажи мне вот что — кто-нибудь еще из твоих знакомых превращается… э-э-э…— Нет. — Инна стремительно выходит в коридор и щелкает замком на двери. — Машина придет через семь минут, я не хочу, чтобы шофер видел у меня в квартире неизвестного мужика в халате.— Шофер будет ревновать?— Нет. Но это может дойти до нашего босса.— А каким, собственно, боком твоего босса тревожит… начинаю я и осекаюсь.— А твой босс это и есть твой бойфрейд?— Бойфренд — не вполне удачное слово, он не настолько молод, — отчеканивает Инна, твердо глядя мне в глаза.— Наверняка еще и женат, — говорю я.— Пошел вон! — взрывается Инна, распахивает дверь и продолжает злым шепотом: — Какое твое собачье дело?!!— Стоп, — говорю. — Ты меня так и хочешь выгнать в белой пижаме?— Да. Мне она не очень нужна. Но, если угодно, молодой человек, можете оставить пижаму и убираться вон голым.— Мы уже на “вы”?— А если угодно, можете уйти как пришли — через канализацию.— Через водопровод, — поправляю я.— Как вам угодно. Прошу покинуть помещение.— Значит, так, — говорю. — Во-первых, мне нужен телефон.— Будет лучше, если вы сделаете свой звонок из автомата!— Нет, мне нужен твой домашний телефон. На всякий случай.— Видимо… — Инна сверлит меня глазами, — видимо, у нас нет повода для новых встреч.— Ты не в офисе, Инна, — говорю я. — Разговаривай со мной человеческим языком, а не как секретарша. Если ты мне не дашь свой телефон и мы не договоримся о встрече, я буду вынужден побеседовать с твоим шофером и сыграть перед ним комедию.Инна вспыхивает.— В таком случае я немедленно вызову милицию и скажу, что на меня напал тот самый маньяк Алекс, которого они разыскивают.— Вот стерва! — искренне возмущаюсь я. А затем вдруг даже неожиданно для самого себя хватаю ее в охапку за тонкие плечики и целую в губы. Инна повисает у меня на руках, и вдруг я чувствую острую боль — и понимаю, что держу в руках громадного ежа, завернутого в серый пиджачок. Я рефлекторно отпрыгиваю назад и разжимаю руки — еж брякается на порог со скрежетом и откатывается в квартиру. В следующую секунду дверь защелкивается перед моим носом, и внутри проворачивается громоздкий ключ. На пороге передо мной лежит обломок иголки размером со спичку, я поднимаю его, с досадой вонзаю в дверной косяк, а затем подпоясываюсь потуже и спускаюсь по ступенькам на улицу.Прежде чем открыть дверь, оглядываю себя — махровый халатик очень похож на кимоно. А почему бы и нет? Босиком в кимоно? Гордо поднимаю голову, сжимаю руки в кулаки, поджимаю локти повыше и разминочной трусцой выбегаю из подъезда.Как ты понимаешь, Москва — город безумных людей. Поэтому менты так безошибочно вычисляют приезжих. Идет себе человечек по городу — тихий, скромный, загорелый,. постриженный без авангарда, одежонка на нем складная, серенькая. Украшения, конечно, — как же не украситься? Цепочка золотая, зуб золотой — все как у людей. А менту издалека видно — вот он, клиент без документов, без регистрации или чего там положено спрашивать. И попался человечек. А вот если бы шел в сомбреро и ярких клетчатых штанах, махал розовым флагом и на одном глазу у него висел монокль, это сразу видно — свой, местный. Культура другая.Помню, как-то ехал я в метро, а напротив сидел пожилой кавказец — солидный, седой, гордый. А на руке у него перстень с гигантским камнем такого нежно-малахитового цвета, каким разве что в детских садах цифры на горшках рисуют. Но он гордо едет, брови насупил. В свои кожаные куртки и турецкие брюки завернут — тусклые, темные, с расцветкой старого чемодана. И колотушка эта на пальце сверкает. А я смотрю и думаю — вот странно, пожилой человек, солидный, а носит на руке побрякушку такого несерьезного цвета… Не стыдно? Как баба, как не мужик прямо. И вдруг поймал его взгляд. Не знаю, какое у меня лицо было но я сразу понял — у него сейчас такое же, когда он меня разглядывает. Посмотрел я на себя — а на мне ярко-желтая куртка, из тех, что в любую погоду и в любой местности со спутника видны. И тут мне так смешно стало! Пока я над цветом его перстня прикалывался, он мою куртку изучал. И тоже небось думал, что нормальный мужик в такой цвет никогда не оденется…Так к чему я это говорю? Вот ты думаешь, пока я через полгорода трусцой пробежал босиком, в белом халате пижамном, — думаешь, на меня хоть одна собака посмотрела? Хоть один прохожий оглянулся? Хоть один мент поинтересовался документами, которых явно нет при себе? Мент тоже не дурак. Ему на жизнь надо зарабатывать, а не лекции слушать о пользе сыроедения, босохождения и древних методов превращения организма в боевую корягу по системе японской боевой школы Годен-До.Надо сказать, бежал я не всю дорогу. Два раза заскакивал в попутные троллейбусы, а один раз проехал остановку на метро, как я туда прошел, не спрашивай — у нас, самодельных йогов, свои методы. Не потому что мне бежать было не в кайф — бежать-то как раз полный кайф, поутру, по прохладце. А просто чтобы след сбить и на Инку не навести. Потому что из того места, куда я собирался попасть, запустить собаку обратным ходом — плевое дело.Вот ты спросишь, куда я собирался? А выбора-то, в общем, немного. Либо у знакомых оседать, либо из города сматываться. Знакомых — жалко. Да и бесперспективно это как-то. Из города бы, конечно, хорошо… Я уже продумывал такой вариант, ну, чисто в порядке помечтать. Сесть на самолет и умахать куда-нибудь за Гималаи. Осесть там в какой-нибудь буддистской общине, чтоб никто не искал. И пожить годиков десять. Или пару месяцев хотя бы, и то вполне хватит — измельчало время в двадцать первом веке. Кругосветное путешествие больше десяти дней уже считается непозволительно затяжным отпуском. А пара месяцев — это такой дикий жизненный срок, за который люди умудряются три раза поменять место работы, семью и дом.Так вот, выбраться на пару месяцев в буддистский монастырь, посидеть в позе лотоса (никогда не удавалось, но с моими новыми способностями я в любую позу теперь сяду),, поразмышлять о сущности мира и собственного организма. У монахов я, конечно, буду инкарнацией Будды, чего уж говорить. Отколоть им пару номеров — выйти на холм, превратиться в дракона и повыть на луну — пусть сто лет гравюры пишут и легенды сочиняют. Вот такая фигня лезет в голову, если утречком бежишь босиком по городу.Был, правда, случай по дороге, неприятно вспоминать. Ну ладно уж, расскажу. Очень пить захотелось. А тут как раз ларек на пути. Признаюсь — грешен. Но очень пить хотелось! Это даже не воровство, а еще хуже — подделка дензнаков… Очень мне стыдно потом было. В общем, вырастил я себе вместо уха червонец. То есть представил, как он выглядеть должен, закрыл глаза, напрягся, уху щекотно, открываю глаза, кошу взглядом налево — болтается, по щеке колотит на ветру. Ну, я его оторвал, рассмотрел — получился почти как настоящий, даже водяные знаки кое-какие, есть. И я его в окошко просунул. Ну а что мне делать было? Очень пить хотелось, а даже луж кругом не видно. Мне бутылочку воды дали и даже сдачи пару копеек. Но сдачу я, конечно, не взял, постыдился. Обошел ларек, выпил воду, подождал немного, пока червонец в себя придет и смотается оттуда. И вот уже из щели ларька червячок лезет. Я его хвать! Он сразу у меня на руке в ухо превратился, я его приставил к голове и дальше побежал.А бежал я, как ты уже догадываешься, тупо и банально — домой. Клин клином вышибать. Чуть было не оговорился — Климом. Я специально не стал до самого последнего момента менять облик, так и забежал к себе во двор. Чуть-чуть только глаза поближе посадил и нос немного удлинил. Совсем немного — ровно настолько, чтобы тому, кто мою фотографию наизусть выучил, с первого взгляда ничего заметно не было, только со второго-третьего Остановился, оглянулся — и хлопнул в ладоши. Получилось эффектно — тотчас из-за каждого второго куста вылезло дуло автомата, а из-за каждого первого — здоровенное сопло с распылителем. Кислотой они меня поливать хотели, что ли?Я стою спокойно, наблюдаю. Заметил уже, где начальство прячется: в фургоне сидело начальство наше. Такой здоровенный фургон, в каких обычно либо куриные окорочка возят, либо телевидение. Лиц я, конечно, не разглядел в инфракрасном-то, но тут все ясно. И направился прямо к фургону, стараясь сделать походку такой строгой и уверенной, как будто учительница младших классов по звонку в дверь заплывает.Чувствую спиной — сколько же на меня железа нацелено и прочей мерзкой неорганики! Когда до фургона осталось метров пять, я уже понял, что дальше тянуть нельзя — они же тоже люди, и нервы у них не железные, а даже наоборот — военные. И я на ходу деловито принимаю облик Клима, стараясь особенно выпилить на морде эту его ухмылку ехидную. И вот этой ухмылкой пространство сверлю перед собой — испугались, черти? Хорошо я вас наколол?И вот так я вскакиваю на ступеньку и распахиваю дверь фургона. Точнее — ее передо мной распахивают. И вижу: в фургоне аппаратуры немерено по стенкам развешено и пять человек народу. Из них я только двоих знаю — это тот самый генерал, которого я так неудачно изображал на военной базе, и его шкаф-телохранитель. А остальные трое на генерала косятся — как себя вести, не знают. Не глазами, а как бы изнутри косятся, но я же вижу, кто тут у них старший.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47